Буря мечей

Триста человек против тридцати тысяч! На взгляд Четта это было чистой воды безумием, однако сир Малладор дал себя уговорить, и они вдвоем со Смолвудом собрались уговаривать Старого Медведя. «Если мы будем медлить, то упустим свой случай навсегда», – твердил Смолвуд всем, кто соглашался его слушать. «Мы щит, оберегающий царство человека, – сказал ему сир Оттин Уитерс, – а щит без веской причины не бросают». На это Смолвуд ответил: «В бою самая надежная защита – это поскорее прикончить врага, а не прятаться за щитом».

Но командовали здесь не Смолвуд и не Уитерс, а лорд Мормонт, который ждал других разведчиков: Джармена Баквела с Лестницы Гигантов и Куорена Полурукого и с ним Джона Сноу, пошедших через Воющий перевал. Баквел и Полурукий запаздывали – скорее всего они уже мертвы. Четт воображал себе Сноу, синего и застывшего, на какой-нибудь голой вершине, с копьем одичалого в бастардовой заднице. Эта картина вызывала у него улыбку. Хорошо бы и проклятого волка заодно убили.

– Нет тут медведя, – решил он внезапно. – След старый. Возвращаемся на Кулак. – Собаки чуть с ног его не сбили – им хотелось домой в лагерь не меньше, чем ему. Может, они думали, что их там накормят. Смех да и только. Четт их уже три дня не кормил, чтобы оголодали как следует. Ночью, прежде чем уйти, он напустит их на лошадей, которых, в свою очередь, отвяжут Милашка Доннел и Колченогий Карл. Озверевшие псы и перепуганные лошади начнут метаться по всему лагерю, прыгать через костры и загородки, топтать палатки. Четырнадцати пропавших братьев хватятся разве что через несколько часов.

Ларк хотел, чтобы их было вдвое больше. Чего еще ждать от глупого Сестринца-рыбоеда? Шепнешь словечко не в то ухо, и тебя мигом укоротят на голову. Четырнадцать – хорошее число, достаточно, чтобы сделать необходимое, и в то же время не так много, чтобы разболтать секрет. Почти всех их Четт отбирал сам. Малыша Паула тоже – он самый сильный парень на Стене, хотя и поворачивается с быстротой дохлой улитки. Однажды он сломал одичалому хребет, просто обняв его. Еще у них есть Нож, прозванный так в честь своего любимого оружия, и маленький серый человечек по кличке Мягколапый – в молодости он изнасиловал сотню женщин и хвастался, что ни одна его не видала и не слыхала, пока он не оказывался на ней.

Придумал все Четт как самый умный – не зря же он добрых четыре года прослужил стюардом у старого мейстера Эйемона, пока бастард Джон Сноу не лишил его работы в пользу своего жирного дружка. Нынче ночью он непременно шепнет Сэму Тарли: передавай, мол, привет лорду Сноу, – а уж потом полоснет сира Хрюшу по горлу, чтобы добраться до крови через все слои сала. С воронами Четт обращаться умеет, и хлопот с ними будет не больше, чем с Тарли. Этого труса только ножом кольнуть – он сразу намочит штаны и будет молить, чтобы ему сохранили жизнь. Пусть себе молит, это ему не поможет.

Перерезав ему глотку, Четт откроет клетки и распугает птиц, чтобы ни одна весть не дошла до Стены. Тем временем Малыш Паул и Мягколапый убьют Старого Медведя, Нож разделается с Елейном, Ларк и его двоюродные братья утихомирят следопытов Баннена и Дайвина, чтобы затруднить погоню. Еды у беглецов запасено на неделю, лошадей Милашка Доннел и Колченогий Карл будут держать наготове. После смерти Мормонта командование перейдет к сиру Оттину Уитерсу, старому, хворому и боязливому. Этот побежит обратно к Стене еще до рассвета и не станет посылать лишних людей вдогонку за беглыми.

Собаки тянули поводки что есть мочи. Впереди над верхушками леса торчал Кулак. День выдался такой ненастный, что Старый Медведь велел зажечь факелы, и они пылали вдоль всей круговой стены, венчающей вершину каменного холма. Охотники перешли через ручей, где плавало ледяное сало.

– Мы с братьями пойдем к побережью, – сообщил Ларк Сестринец. – Построим лодку и поплывем домой к Трем Сестрам.

Где все будут знать, что вы дезертиры, и отрубят вам ваши дурные головы, добавил про себя Четт. Из Ночного Дозора, если ты уже принес присягу, обратной дороги нет. Дезертиров во всех Семи Королевствах хватают и предают казни.

Олло Культяпый собирается плыть в Тирош, где, по его словам, человеку не отрубают руки за честный воровской промысел и не посылают морозить сопли, если застукают в постели с женой рыцаря. Четт подумывал о том, чтобы отправиться с ним – вот только по-ихнему он лопотать не умеет. И что ему делать в Тироше? Никаким ремеслом Четт не владеет. Вырос он на Ведьмином болоте, где отец всю свою жизнь обрабатывал чужие поля и ловил пиявок. Отец раздевался догола, оставляя только плотный кожаный лоскут между ног, и залезал по шею в мутную воду, а выходил весь обвешанный пиявками. Четт иногда помогал обирать их. Одна как-то присосалась к ладони, и Четт с отвращением ее раздавил. Отец за это избил его в кровь. За дюжину пиявок мейстеры давали грош.

Пусть себе Четт отправляется домой и проклятый тирошиец тоже – Четт сделает по-другому. Он вовсе не рвется увидеть снова Ведьмино болото, а вот Замок Крастера пришелся ему по душе. Крастер живет там как лорд – почему бы и Четту не поступить так же? Вот смеху-то будет: Четт, сын пиявочника, – лорд и владелец замка! Со своим знаменем: дюжина пиявок на розовом поле. И почему, собственно, только лорд? Может, он еще и королем будет. Манс-Разбойник тоже начинал в воронах – Четт мог бы стать королем, как и он, и завести себе целую кучу жен. У Крастера их девятнадцать, не считая младших дочек, которых он еще не брал к себе в постель. Половина из них такие же старые и уродливые, как сам Крастер, но это ничего. Старухи у Четта будут работать – стряпать, убирать, дергать морковку и ходить за свиньями, а молодые будут спать с Четтом и рожать ему детей. Крастер не станет возражать после того, как Малыш Паул его обнимет.

Единственные женщины, с которыми Четт имел дело, были шлюхи из Кротового Городка. В молодости деревенские девчонки, поглядев на его прыщ и жировые шишки, сразу нос воротили, а пуще всех эта потаскушка Бесса. Она ложилась со всеми парнями на Ведьмином болоте – что бы ей стоило и Четту тоже дать? Он все утро ухлопал, чтобы нарвать ей цветов – он слыхал, что она их любит, – а она только посмеялась над ним и сказала, что скорее ляжет в постель с пиявками его папаши, чем с ним. Когда он пырнул ее ножом, она перестала смеяться. Надо было видеть ее лицо, когда он вытащил нож и воткнул в нее снова. Его поймали у Семи Ручьев, и старый лорд Уолдер Фрей даже суд назначить не потрудился. Послал одного из своих бастардов, Уолдера Риверса, и тот мигом наладил Четта на Стену под охраной черного вонючего дьявола Йорена. За один сладкий миг у него отняли целую жизнь.

Теперь он отберет ее обратно, и женщин у Крастера тоже заберет. Этот старый одичалый скот все делает правильно. Если хочешь женщину в жены, бери ее, и никаких там цветочков, чтобы прикрыть ими свою прыщавую рожу. Больше Четт этой ошибки не повторит.

Все получится, в сотый раз говорил он себе. Главное – уйти отсюда. Сир Оттин двинется на юг к Сумеречной Башне – это самый короткий путь к Стене. Ему до беглецов никакого дела не будет: самому бы живым уйти. Торен Смолвуд, конечно, будет приставать к нему со своей атакой, но сир Оттин для этого слишком осторожен, и он старше. А впрочем, какое Четту дело? Когда он со своими уберется прочь, пусть себе атакуют сколько влезет. Если никто из них не вернется на Стену, беглецов вообще искать не будут – подумают, что они погибли вместе со всеми. Эта новая мысль какое-то время занимала Четта. Но для того, чтобы командиром стал Смолвуд, пришлось бы убить еще сира Оттина и сира Малладора Локе, а их и днем, и ночью хорошо охраняют… нет, риск слишком велик.

– Четт, – сказал Малыш Паул, шагая рядом по каменистой тропе среди страж-деревьев и сосен, – а птица как же?

– Какая еще птица? – Недоставало ему только разговоров с этим тупицей.

– Ворон Старого Медведя. Кто птицу-то кормить будет, если мы его убьем?

– Да кому она нужна? Прибей и ворона, если охота.

– Нет, совсем неохота. Но ведь он говорящий – возьмет да и расскажет про нас.