Долина Счастья

— Ну что ж, тогда давай пожмем друг другу руки, — ответил Куэй. — И скажем «до свидания»! Очень грустное слово для пожилого человека, мальчик мой. Но, может быть, как-нибудь я загляну к тебе в гости. Возможно, когда на ладонях у тебя прибавится мозолей, то ты все-таки изменишь свое мнение о семейных потребностях. Нелегко все-таки быть молодым, когда твои идеи слишком уж прямолинейны и однозначны, так что сравнить их можно разве если что с квадратом, ощетинившимся на все четыре стороны своими четырьмя прямыми углами; но время не жалеет никого, жизнь бьет и швыряет из стороны в сторону, так что к тому времени, как человек достигает моего возраста, все острые грани и углы сглаживаются, а суждения становятся куда более обтекаемыми. Что ж, Джимми, прощай. И удачи тебе. Лучшего человека, чем ты, я в жизни не встречал. Так и передай своей жене. Она обязательно должна знать об этом, потому что очень скоро сам убедишься, что обратить на себя внимание женщины гораздо проще, чем его удержать. Прощай!

Джим Фэнтом направился к коню, дожидавшемуся его у самого края зарослей, вскочил в седло и поехал вверх вдоль берега реки. В самом конце участка пути, пролегавшего по открытой местности, он оглянулся назад и увидел, что Куэй машет ему вслед. Фэнтом тоже помахал в ответ, а потом решительно отвернулся и снова пришпорил коня.

В небе догорало пламя заката. Огненное зарево уже почти угасло, и лишь кое-где среди облаков виднелись кроваво-красные сполохи. Небо над западным горизонтом все ещё светлело, но на землю уже спустилась тьма, в воздухе витал запах сырой земли и слышалось непрерывное, приглушенное жужжание насекомых. Чернец шел ровным, изящным аллюром, он словно парил над землей.

Всаднику даже не приходилось держать поводья натянутыми, чтобы направлять его бег, так как конь сам уверенно выбирал дорогу среди деревьев и придерживался заданного направления, словно у него перед глазами был компас.

Фэнтом уже успел отъехать на некоторое расстояние от хижины, когда услышал отчетливый перестук лошадиных копыт, доносившийся откуда-то сзади, и поспешно свернул в заросли. Вскоре из-за деревьев показался всадник на большом коне, быстро мчащийся следом за ним вдоль речного берега. Поравнявшись с зарослями, в которых скрылся Фэнтом, он осадил коня и огляделся по сторонам, как будто высматривая кого-то. Свет луны был слишком тусклым, чтобы Фэнтом смог разглядеть лицо этого человека, да и необходимости в этом не было. Одного лишь взгляда на темный силуэт было достаточно, чтобы понять что это был горбун! Внезапное предчувствие неотвратимой беды овладело душой юноши, и холодный страх сковал его тело.

— Фэнтом! — тихо позвал горбун.

Он испуганно вздрогнул, чувствуя, как волосы у него на голове начинают шевелиться и встают дыбом.

— Фэнтом! — снова окликнул его уродец.

Джим Фэнтом выехал из темных зарослей.

— Как, черт возьми, ты узнал, что я тут? — спросил он.

— Да так… сорока на хвосте принесла, — сдержанно ответил горбун. — Может быть для начала проедемся вместе до хижины?

— До какой ещё хижины?

— Там, где был Куэй.

— Был?

— Ну да. Именно так.

— Так его там уже больше нет?

— Больше нет.

— А поблизости кто-нибудь ещё есть?

— Ни души.

— А от меня-то тебе что нужно?

— Я хочу, чтобы ты на минутку вернулся туда. А затем сможешь убраться на все четыре стороны, если, конечно, у тебя не возникнет желания поговорить со мной об увиденном.

— Вообще-то, я уже уехал оттуда, — смущенно проговорил Фэнтом. — И возвращаться не собирался. Это плохая примета.

— Что ж, как знаешь, — проговорил горбун. — Просто мне показалось, что это дело по твоей части. Но раз уж ты отказываешься, то неволить тебя я не могу.

— Ладно, едем, — неожиданно согласился Фэнтом, сам не зная почему холодея от страха. Ему даже показалось, что от горбуна веет могильным холодом.

Горбун же пришпорил коня, быстрой рысью отправляясь в обратный путь сквозь сгущающуюся темноту, Фэнтом последовал за ним, прислушиваясь к оглушительным ударам собственного сердца, и вскоре они очутились на поляне перед хижиной.

На первый взгляд, здесь ничего не изменилось, и Куэй, так же как и прежде сидел на пороге, склонив голову на грудь, словно задремав или же погрузившись в глубокие раздумья.

— Ты же говорил, что Куэя здесь больше нет, — подозрительно заявил Фэнтом.

Вместо ответа горбун обратил к Фэнтому свое безобразное вытянутое лицо, жестом приглашая его подъехать поближе. И по зловещему молчанию маленького уродца, по тому, как неспешно он повел рукой, Фэнтом понял, что он должен там увидеть.

Джонатан Куэй сидел, привалившись к косяку двери, склонив голову на грудь, и глаза его были открыты, а их невидящий взгляд устремлен в вечность. В груди у него торчал нож, всаженный по самую рукоятку над самым сердцем!

Смерть от такого удара была мгновенной. Его левая рука лежала на пороге, мертвые пальцы все ещё держали дымящуюся трубку, а правая безвольно покоилась на коленях. Куэя и в самом деле больше не было, он ушел безвозвратно, и теперь уже сделался недосягаем для любой погони. Все его старания пошли прахом, ибо заветная седельная сумка бесследно исчезла, и вместе с ней оказались утрачены плоды упорного, многолетнего труда, бывшие на протяжении многих лет единственным смыслом его жизни!

Развернув коня, юноша возвратился туда, где его терпеливо дожидался горбун, темный силуэт которого теперь был едва различим в сумраке наступившей ночи.

— Ты обо всем знал заранее? — спросил он.

— Я все видел? — ответил горбун.

— Вот как?

— Я видел Куэя сидящим здесь. Видел, как ты уезжал. И как раз раздумывал о том, как бы добраться до этой сумки и получить то, что по праву принадлежит мне, когда увидел, что вдоль стены хижины крадется наш общий знакомый, Луис Кендал. Я хотел закричать. Уж лучше потерять все и остаться без гроша в кармане, чем угодить в лапы этому живоглоту. Но вид Луиса, охотящегося за своей жертвой — зрелище не для слабонервных. Короче, у меня сдали нервы, и пока я таращился на него, он стремительно выскочил из-за угла и набросился на Куэя.

Я видел, как сверкнуло лезвие ножа. Оно показалось длинным, словно клинок меча. Я видел, как оно вошло в тело Куэя, и как голова старика запрокинулась назад, а потом упала на грудь.

Кендал схватил седельную сумку и юркнул обратно в заросли. И тогда я отправился вслед за тобой. Я видел, как вы прощались. Кендал, разумеется, это тоже видел. Все это время он прятался за деревьями.

— Но как он прознал про эту хижину?

— Понятия не имею. Я знаю лишь то, что мне пришлось как скаженному нестись за ним через горы, после того, как по долине пронесся шериф…

— И что Кросс сделал?

— Ничего. К тому времени весть о случившемся облетела всю долину. Так что массовый исход поселенцев шел полным ходом. Все лошади, какие только были в долине, были запряжены в повозки и телеги. Мулы, лошади, молодые мустанги, и даже тягловые животные для работы в поле — все оказались задействованы. Целые семьи с упорством одержимых набивали свои повозки вытащенным из домов барахлом. На помощь им пришли китайцы, которые потом были щедро вознаграждены, получив половину брошенного в домах скарба. Они отправились в лавку и выгребли из неё все, что только можно было унести. Подвалы магазины были забиты посудой, домашней утварью и всякой всячиной, которая только могла пригодиться в обиходе. Они выносили тюки одеял и бросали их в свою повозки; консервы, вороха одежды, инструменты, патроны, винтовки, револьверы, ножи, мотыги, топоры и скобяные товары — все это было мгновенно растащено. Они выгребли все, вплоть до связок топорищ и последних вил.

Они выкатывали бочки с мукой, сахаром, соленой ветчиной, вяленым мясом, и когда все повозки оказались нагруженными под завязку, то остальное было безжалостно изрублено топорами. Затем их внимание переключилось на амбары, забитые отличнейшим сена, а также тысячами тон муки, овса, ячменя и пшеницы, которых хватило бы на прокорм всей долины в течение многих лет.