Страница 8 из 15
Разумеется, далеко не всегда плотная властная опека – результат лишь злонамеренных ухищрений сильных мира. После американской трагедии 11 сентября 2001 г. И других страшных террористических актов стало ясно, что никакая самая «развитая демократия» в нашем открытом мире не может быть гарантией от бдительного контроля за прессой, от строгой (чаще всего – косвенной, закулисной – во имя интересов нации, государства, бизнеса и т. д.) цензуры и самоцензуры {4}.
Журналистика (включая и весьма респектабельную), демонстративно или лукаво потупив очи, ощущает на себе власть медиамагнатов, ее содержащих и ей покровительствующих. Это одна из самых горьких для нынешней зарубежной и отечественной журналистики (и неизбежных!) правд. Иных сотрудников СМИ так и тянет наступательно защищаться в духе былой, грустно известной демагогической присказки про то, что пишем мы, дескать, по указке сердца, а вот сердца-то наши… принадлежат идеологии босса.
В последние полтора-два десятилетия российские СМИ на практике познакомились с содержательным объемом понятий «медиаимперия», «медиабизнес», «информационные войны и конфликты» (полномасштабный «черный пиар» федерального и местного значения), «информационные битвы», «информационный терроризм». Известна и финансовая зависимость СМИ от рекламной индустрии. Главный ее адресат – численно пока еще малая в России стабильно благополучная часть народонаселения.
Явная или тайная связь с «большими деньгами» (с крупным капиталом) может превратить СМИ в некую «сверхвласть»[26], агрессивно навязывающую аудитории свои вкусы и предпочтения. Наверное, нет на свете собственников СМИ, которые бы не думали о своем (скрытом или явном) политическом влиянии. Но говорят, лучше, когда журналисту есть куда податься, когда у журналиста есть выбор (как бы труден он ни был) между разными собственниками, готовыми его купить… Другое дело, что в сегодняшней России (особенно в провинции) нет пока экономических и политических условий для того, чтобы журналист имел реальную возможность более или менее свободного выбора между разными собственниками. Отсюда распространенная ситуация «добровольного» подчинения СМИ центральным, а еще чаще местным властям – монополистам (губернатору, мэру, местному олигарху и т. д.) или их не менее влиятельным и весьма немногочисленным богатым оппонентам, мечтающим о реванше, о скором вхождении во власть.
Журналистика в новых условиях оголтелого социально-рыночного существования в полной мере ощущает на себе влияние спонсоров, коммерческих попечителей, рекламодателей: экономическая несвобода влечет за собой и профессиональную зависимость.
По наблюдениям авторитетных западных специалистов, одна из самых устойчивых инвектив в XX в. в адрес американских и британских СМИ с полным на то правом может быть определена следующим образом: «Пресса пресмыкается перед большим бизнесом и временами позволяет рекламодателям контролировать редакционную политику и содержание редакционных комментариев»[27]. Такова, вероятно, и долгосрочная перспектива отношений российских СМИ с властью и капиталом. Иное, более привлекательное будущее нам пока, увы, не светит.
Власть потребителя над СМИ
Есть и еще одна существенная сторона отношений – это власть потребителя (читателя, слушателя, зрителя) над СМИ.
Потребитель СМИ волен вмешиваться в процесс коммуникации звонками и письмами в редакцию, официальными – и в еще большей мере – неофициальными заявлениями приязни, поддержки, солидарности, с одной стороны, и возмущения, негодования, порицания – с другой.
Очевидно, что чем ощутимее и регулярнее отклики массовой аудитории на СМИ, чем выше так называемые рейтинги, тем благоприятнее, комфортнее, надежнее сама рабочая атмосфера в СМИ. Есть тут и опасности, которые журналистским сообществам (редакциям) приходится преодолевать постоянно: то и дело появляется соблазн идти на поводу у массовых запросов публики, подыгрывать, подмигивать, подсюсюкивать им, заниматься «облегченным телерадиовещанием».
В реальной перспективе потребитель СМИ сам становится субъектом информационного процесса во Всемирной сети. Фактор властного присутствия потребителя во всех журналистских делах и начинаниях есть величина действительная.
Читатели, слушатели, зрители, пользователи Интернета, непрестанно оценивающие работу СМИ, – соучастники журналистского дела. «Лишь вместе с читателями мы – сила, – отмечается в современном учебно-методическом пособии, адресованном студентам-журналистам. – Сила, которая действительно может изменить к лучшему хоть что-то в нашей жизни»[28].
Существует в мире и психофизиологически допустимая норма соотношения пугающего (парализующего волю) и поддерживающего (согревающего душу) начала. Существует и свой баланс «отрицательного» и «позитивного» в информационных потоках СМИ. Мы хорошо чувствуем, как наступает вдруг удручающе тягостный момент истины, когда «горькая правда» оказывается менее желательной для психологического здоровья чувствительного и сострадательного потребителя журналистской продукции, чем «нас возвышающий обман». Разумеется, речь идет не о заведомых журналистских фантазиях и небылицах, но о необходимости помнить про душевное равновесие аудитории СМИ, равновесие, которое способно легко улетучиваться под влиянием нескончаемо мрачной цепи жестких и жестоких передач.
Самый высокий показатель журналистского искусства – умение говорить о неприятных, грустных, драматически сложных вещах, не делая при этом своих читателей, слушателей, зрителей безнадежно несчастными и глубоко подавленными[29].
Верно и то, что адресат СМИ в целях самосохранения властен в любое мгновение по собственной инициативе и доброй воле, в одностороннем порядке прервать процесс коммуникации: не подписываться на газету, не читать ее, не включать радио, не смотреть телепередачу и т. д. Выжить под напором пошлой продукции СМИ можно ценой собственного отказа от повиновения журналистской агрессии, от нередко используемого журналистами «языка вражды»[30]. И это тоже способ нашего влияния на СМИ: «надо только, – по словам Ирины Петровской, – научиться выключать собственный телевизор, не дожидаясь, когда поток мерзости захлестнет тебя и твоих детей»[31].
Рецепт, казалось бы, предельно прост, но чаще всего на практике трудно осуществим легковерным читателем, слушателем, зрителем: нужна, как минимум, осмысленная, хорошо развитая культура потребления журналистской продукции и свобода выбора хорошей и действительно разной продукции (но не по принципу хорошо знакомого нам выбора между очень плохим и отвратительным). Способы самозащиты личности от диктата недобросовестных СМИ – это и решительное (брезгливое) прекращение контакта с очевидной пошлостью, это и обращение к ценностям высокого искусства, к истокам народной культуры, народного творчества.
Правы, однако, те, кто с огорчением и с грустным сознанием необратимости происходящего утверждает: «важнейшую и, может быть, наиболее гибельную роль в разрушении народной культуры играют быстро прогрессирующие средства массовой информации. Если газета и радио еще как-то уживались с народной культурой, то уже телевизор нанес ей серьезнейший удар. Средства массовой информации разрушительны для народной культуры и сами по себе (сокращают досуг, почти сводят на нет народное художественное творчество, модернизируют быт, изменяют традиционный менталитет и т. п.), но еще более тем, что с ними в народную систему ценностей вторгаются низкопробные ценности /…/ массовой культуры»[32]. Речь идет о процессах, которые являются то ли издержками натиска цивилизации, то ли (по более распространенной и убедительной версии) их подлинной сутью.