Страница 4 из 15
В. Распутин отмечает значение чтения и образования в собственном развитии как художника. В начале творческого пути он самоопределяется по отношению к русской и мировой литературе. Как человек своего поколения, начинающий литератор переживает увлечение переводной литературой (Э. Хемингуэй, Э.М. Ремарк, В. Борхерт и др.), хлынувшей в СССР после XX съезда КПСС: «…мы зачитывались ею, восхищались, забывая, что у нас прекрасная литература и своя классика. Читали ее как-то меньше»[36]. В дальнейшем сфера интересов смещается к освоению русской классики. Главное обстоятельство здесь – понимание литературы как формы национального самосознания: «…с возрастом, с опытом <…> Пришлось возвращаться опять к классике и учиться больше у нее, поскольку она – есть выражение нашего национального духа»[37]. Русская классика XIX – начала XX в. занимает приоритетное место в иерархии писательских ценностей. Она осмысляется как абсолютная мера всей современной литературы в целом и своего творчества в частности: «Классика – это литература, завершившая эволюцию. Эволюцию от эмбрионального художественного слова до полнокровного художественного организма. Зачем и для чего начинать все с начала?»[38] В. Распутин выделяет целый ряд значимых имен (А.С. Пушкин, И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский, Н.С Лесков, И.А. Бунин, М.М. Пришвин и др.), но особо подчеркивает ценность для себя гносеологии Ф.М. Достоевского и поэтики И.А. Бунина: «У одного я брал уроки проникновения в человеческую душу, у другого – литературной живописи»[39]; «Меня привлекал напряженный психологизм Достоевского, страсти его героев, умение все рассказать о человеке. Бунин же привлекает меня отточенным литературным мастерством, ощущением весомости слова, короче говоря, умением писать и живописать»[40].
На эстетику В. Распутина влияют художественные поиски современников: А. Вампилова, В. Шукшина, С. Залыгина, В. Астафьева, Ф. Абрамова, В. Быкова, В. Белова, А. Адамовича, Н. Рубцова и др. Знакомство с их работами и личное общение с ними, как утверждает писатель, помогло ему «твердо осознать, что нужно делать в литературе»[41].
В 1970-е годы происходит знакомство с историографией[42] и русской философией[43]. В разные годы в публицистике упоминаются имена таких философов, как Н.К. Рерих, И.А. Ильин, В.Н. Ильин, К.Н. Леонтьев, B.C. Соловьев, Н.Ф. Федоров, Г.П. Федотов, В.В. Розанов, Л. Шестов, И.А. Бердяев, П.А. Флоренский, С.И. Булгаков, И.С. Трубецкой, С.Л. Франк, И.О. Лосский.
Важным фактором на этапе зрелого творчества является Православие. Писатель обращается к вере осознанно. Как указывает И.С. Тендитник, в 1978 г. он принимает Святое Крещение в Ельце от старца Исаакия[44]. Архимандрит Исаакий (И.В. Виноградов, 1895—1981) – участник Первой мировой и Гражданской войн, белоэмигрант, окончивший Православный Свято-Сергиевский богословский институт в Париже и во время учебы постриженный в монахи митрополитом Евлогием (B.C. Георгиевским). В 1945 г. он был арестован органами СМЕРШ в Праге и осужден за сотрудничество с Русским общевоинским союзом. Пройдя карагандинский лагерь НКВД и ссылку, осел в Ельце, став настоятелем Свято-Вознесенского собора. Таким образом, оказывается значимым не только факт воцерковления В. Распутина, но и сама фигура вероучителя, обеспечивающего прямой контакт с традицией русской религиозной философии, с интеллектуальной традицией Русского Зарубежья.
Итак, мировоззрение В. Распутина формируется в ходе «жизненных университетов»[45] – под влиянием опыта, полученного на протяжении жизненного пути. Этот процесс сопровождается освоением, по меньшей мере, пяти культурных дискурсов: народного языка и патриархальной культуры, воспринятых в детстве, русской и зарубежной литературы XIX – начала XX века, современной литературы, отечественной историографии (в том числе региональной) и русской философской (религиозной) мысли. Все эти влияния раскрываются в прямом слове публицистики, определяют систему критериев оценки чужих произведений в критике, а также сам круг рассматриваемых художников.
«Молодость, какая она есть»: журналистская деятельность Распутина на рубеже 1950—1960-х годов
Журналистская деятельность В. Распутина конца 1950 – начала 1960-х годов не может быть осмыслена без учета социокультурного контекста хрущевской оттепели, в котором шло формирование его личности и таланта. На содержание и тональность ранних публикаций В. Распутина в газетной периодике в значительной степени воздействовали и чисто «профессиональные» факторы: политика редакций, принципы отбора тем, способы их жанрового и стилистического воплощения, формы организационно-массовой работы (работа с письмами, рейды и комсомольские посты, выездные редакции и т. д.), принятые как в советской прессе вообще, так и в комсомольских газетах в частности. При рассмотрении журналистских материалов молодого В. Распутина выявляется их полное соответствие основным тенденциям и идеологическим стандартам той эпохи.
Тип молодежной газеты обусловил тематическую специализацию молодого журналиста. Первые публикации в «Советской молодежи» были посвящены школьной и студенческой жизни, пионерской и комсомольской работе, вопросам организации досуга молодежи, ее вовлечения в общественную жизнь населенных пунктов и районов Иркутской области. Специфику деятельности В. Распутина-корреспондента во многом определяет повседневная журналистская «текучка». Он выполняет социальный заказ, представляет участие комсомольцев в экономическом развитии Иркутской области и Красноярского края: организация соцсоревнования на предприятиях, выполнение социалистических обязательств, внедрение передовых методов производства, подъем производительности труда, экономия рабочего времени и сырья, снижение себестоимости выпускаемой продукции.
Публикациям свойственен критический пафос, проблемные материалы имеют прямой инструктивный характер и в полной мере реализуют установку советской журналистики периода оттепели быть инструментом общественного контроля. Одним из главных объектов критики были случаи неудовлетворительной работы первичных комсомольских организаций: критические корреспонденции о плохом руководстве, организации труда молодежи на промышленных и сельскохозяйственных предприятиях, соцсоревнования, политической учебы, культурно-массовой и просветительской работы, срывах выполнения соцобязательств и т. д. В каждом случае В. Распутин называет имена ответственных за такое положение вещей. В вину секретарям комсомола ставится бездействие или недостаток инициативы, равнодушие к общественной работе – безответственное отношение к коллективу, к каждому из его представителей, к общим задачам коммунистического строительства: «Что-то тихо вы живете, не разжигаете костров, не поете песен. Где-то разменяли вы на мелочи традиции первых целинников»[46]. С другой стороны, В. Распутин пишет положительные отклики на качество работы комитетов комсомола – в качестве примера для подражания.
По мере приобретения профессиональных навыков и роста мастерства журналиста В. Распутин обращается к освоению содержательных возможностей жанра очерка. О специфике раннего распутинского очерка свидетельствуют воспоминания иркутского поэта М. Сергеева (впоследствии заместителя главного редактора альманаха «Ангара») о работе выездной редакции «Восточно-Сибирской правды» во время уборочной кампании 1959 г., где В. Распутин представлял «Советскую молодежь»: «Мы работали азартно, яро, носились по накаленным от страдного напряжения полям Аларского и Нукутского районов, сочиняли оды передовикам и филиппики нерадивым, спали мало, работали в общем для всех «номере» сельской гостиницы, на ходу газика, зеленым кузнечиком прыгающего по огромным просторам, на подножке комбайна, пока закусывал комбайнер, в чаду пунктов заготзерно, вершивших суд, проверяющих зерно на чистоту и влажность. С листа – в номер. Утром в поле – вечером в газете, такова была наша продукция. <…> У каждого из нас был свой стиль, и более всего это относится именно к Распутину, умевшему уже тогда в человеке, с которым беседовал накоротке, почувствовать главное – его душевный стержень. И уже в первых очерках его в «Советской молодежи», в коротких репортажах и портретах нашей боевой выездной, виден его характер, его внутреннее напряжение, биение дарования»[47].
36
Там же.
37
Распутин В. Болеть человеческой болью… С. 2.
38
Распутин В. Много дела на земле / беседу вел Э. Максимовский // Студ. меридиан. 1981. № 2. С. 36.
39
Распутин В. Родина – изначальна / интервью вел А. Клейн // Сов. молодежь. 1984. 13 нояб. С. 2.
40
Распутин В. Быть самим собой… С. 145.
41
Распутин В. Родина – изначальна… С. 2.
42
Распутин В. Душа крепка корнями… / беседу вел Г. Бутаков // Вост. – Сиб. правда. 1987. 15 марта. С. 2.
43
Распутин В. Болеть человеческой болью… С. 2.
44
Тендитник Н.С. [Валентин Григорьевич Распутин]: Факты биографии и творчества // Русскш Востокъ. Иркутск, 2002. № 11 (178). 15 марта.
45
Распутин В. Болеть человеческой болью… С. 2.
46
Распутин В. Приказа отступать не было // Краснояр. комсомолец. 1963. 3 нояб. С. 2.
47
Сергеев М. Валентин Григорьевич Распутин [Вступ. ст.] // Валентин Григорьевич Распутин: Библиографический указатель. Иркутск, 1986. С. 11—12.