Страница 17 из 31
Между тем рост на фондовом рынке продолжался. К концу 1719 года котировки английских акций в среднем составляли от 130 до 140% номинала. Было задумано провести еще одну конвертацию долгов государства в акции компании, на этот раз широкомасштабную.
К этому времени долги правительства составляли астрономическую сумму: 3,4 млн фунтов государство было должно Банку Англии, 3,2 млн – «Ост-Индской компании», 11,8 млн фунтов было перевешено на «Компанию Южных морей» в ходе двух предыдущих конвертаций. Широкой публике государство было должно 31,5 млн фунтов, из которых 16,5 млн – отзываемые (по первому требованию) долги, а 15 млн – неотзываемые и долги с очень длинным сроком погашения (22 года). Одни процентные выплаты по долгу широкой публике превышали 1,5 млн фунтов. Блант предложил государству отдать эти долги его компании, да еще готов был приплатить за эту «привилегию». «Чем больше долг, тем выше прибыль», – говорил он. Это кажется безумием, но не все так просто. Идея Бланта состояла в том, чтобы выкупить долги по номиналу, но на этот раз конвертировать их в акции по цене выше номинала, «рисуя» таким образом прибыль компании. Например, если бы одна акция номиналом 100 фунтов выросла в цене до 300 фунтов, то он мог бы, продав одну акцию, погасить 300 фунтов долга, а две акции на сумму 600 фунтов оставить себе для последующей продажи и показать эти 600 фунтов как прибыль компании. Блант рассчитывал, что он сможет поднять цену до 300 фунтов.
Понятно, что компания, единственным бизнесом которой было обслуживание долга и ничего более, в конечном итоге ничего бы на этом не заработала, и схема Бланта без того, чтобы вкладывать деньги в реальный бизнес, была бы схемой Понци. Возникает вопрос: а кто же вложится в ее акции, кто пойдет на этот риск? Чтобы конвертация все же состоялась, Блант должен был убедить держателей долга в том, что после конвертации акции вырастут в цене и они смогут заработать, продав бумаги, что, в случае если ты держишь сам долг, невозможно.
Сначала Блант замахнулся на весь оставшийся госдолг, но в правительстве быстро сообразили, что идея с конвертацией долгов перед Банком Англии и «Ост-Индской компанией» не пройдет. Это были экономические форпосты вигов, и трудно себе представить, чтобы они стали акционерами контролировавшейся тори «Компании Южных морей». Блант внял аргументам против этой идеи и умерил свой пыл. Скорректированное предложение предполагало конвертацию 31 млн фунтов, то есть только публичного долга.
Сделка по переуступке долга должна была утверждаться парламентом. Государство, конечно, было кровно заинтересовано в том, чтобы скинуть с себя обязательства: ведь оно не только не могло погасить долг, но и просто его обслуживать. В ноябре 1719 года сам король выступил с речью, в которой поддержал идею Бланта. Лейтмотив звучал красиво: государство должно освободиться от долгов! Благими намерениями…
Согласно предлагаемым «Компанией Южных морей» условиям, государство должно было платить ей проценты по национальному долгу, но со временем они сокращались: 5% – в течение первых семи лет и 4% – во все последующие годы. Сокращение процентов давало годовую экономию в размере 300 тыс. фунтов. Если бы она целиком шла на погашение основной суммы долга, то он был бы полностью выплачен через 20 лет. Кроме того, компания готова была заплатить правительству 3 млн фунтов за «привилегию» обслуживать госдолг, и эти деньги можно было бы использовать на выплаты тем, кто не хотел конвертировать государственные бумаги в акции компании, а также на другие цели.
Однако у идеи нашлись и противники в лице все тех же Банка Англии и «Ост-Индской компании»: их руководство считало, что конвертация госдолга в акции «Компании Южных морей» усиливает последнюю. Блант знал о мощнейшей оппозиции идее. Поэтому, для того чтобы провести идею о конвертации через парламент, он направо и налево раздавал взятки нужным людям – от секретаря казначейства, министров и членов парламента до любовниц короля: деньгами, акциями по льготной цене, обещаниями бесплатных акций или в виде возможности конвертировать государственные долги частных лиц на льготных условиях. Минимальная такса составляла 10 тыс. фунтов. Те, кому предлагались акции по льготной цене, вовсе не должны были их оплачивать деньгами – полагалась отсрочка до того момента, когда акции вырастут и их можно будет продать, оставив прибыль себе; то есть такая сделка предполагала нулевой риск со стороны получателя акций. По оценкам, на прямые взятки, то есть, как сказали бы сейчас, налом, пошло около 1,3 млн фунтов, они были выплачены из живых денег, полученных в результате первой подписки на акции за деньги (о ней – речь чуть ниже).
По счастливой случайности в 1719 году Испания согласилась заключить мир с Англией, что возродило перспективы торговли с Латинской Америкой. Но «Компанию Южных морей» это уже не интересовало – манипуляции с государственным долгом привлекали ее теперь больше.
Между тем усилением компании был обеспокоен Банк Англии, который также выразил готовность взять на себя госдолг. Началась аукционная война, в которой ставки только повышались. В итоге Банк Англии согласился на сокращение процентов на один процентный пункт уже через четыре года и на плату правительству в размере 5,6 млн фунтов за привилегию взять на себя госдолг. Банк в своем предложении указал и коэффициент конвертации долгов в его акции, он предлагал собственные акции номиналом 1700 фунтов в обмен на бумагу, которая приносила их владельцу доход в 100 фунтов.
В ответ на это предложение «Компания Южных морей» согласилась заплатить правительству 4 млн фунтов немедленно и до 3,5 млн фунтов дополнительно в зависимости от результатов конвертации и тоже пошла на сокращение процентов уже в 1724 году. Правительство предложило Бланту разделить долг с Банком Англии, на что тот ответил: «Мы никогда не согласимся распились ребенка!» Госдолг, который до недавних событий был тяжелым бременем для государства, стал вдруг необыкновенной ценностью.
Я хотела бы кое-что прояснить. Первые две конвертации долга в акции компании никакого «экономического криминала» в себе не содержали. Компания просто становилась кредитором правительства – вместо множества мелких кредиторов. Выражаясь современным языком, публичный долг замещался непубличным. Государство же продолжало платить по долгу проценты и сохраняло обязательства погасить его. Третья конвертация уже была ближе к мошенничеству. Плата, предлагаемая за «привилегию» конвертировать долг, была колоссальной – 25% от суммы долга, что качественно меняет доходность схемы. К тому же торговая часть бизнеса компании умерла и осталась только финансовая. И это должно было прекрасно понимать и государство.
В конечном итоге было принято предложение «Компании Южных морей», в котором, в отличие от предложения от Банка Англии, не предполагалось никаких ограничений на выпуск акций и коэффициент конвертации оставался на усмотрение самой компании. Как уже упоминалось, она собиралась обменивать долги на акции не по номинальной стоимости акций, как Банк Англии, а по рыночной, а цену перед обменом предполагалось максимально задрать. И здесь Блант перенял французский опыт Лоу, о котором мы будем говорить в следующей главе. Блант считал, что Лоу заимствовал у «Компании Южных морей» саму идею обмена государственных долгов на акции, но развил ее. Стремясь сделать акции доступными, он добился от государства, чтобы оно печатало деньги и давало их в виде кредита тем, кто хочет купить акции Compagnie de Indes (французский аналог «Компании Южных морей». – Е.Ч.), что подогревало спрос на акции. Блант печатать деньги не мог, но он мог предоставить кредит за счет средств самой компании.
Его кредитная схема была такова: Блант давал кредит под залог акций – 250 фунтов за акцию номиналом 100 фунтов, но не более 3000 фунтов одному заемщику. Процентная ставка составляла 5%. Всего в виде кредита было выдано около 1 млн фунтов. И это подталкивало котировки вверх. Акции росли в цене как на дрожжах. В это время котировки акций компании находились в диапазоне от 270 фунтов (когда казалось, что предложение Банка Англии не будет перебито) до 380 фунтов (когда указ, отдававший государственные долги компании, прошел второе чтение в парламенте). Когда указ прошел одобрение в нижней палате парламента – Общей палате, а это случилось 21 марта 1720 года, акции подскочили до 400 фунтов.