Вещи века

Покупатель попробовал папиросы и заявил хозяину, что эти «российские самокрутки» давно вышли из моды, уважающие себя люди курят кубинские сигары.

Через несколько секунд гневных препирательств оказалось, что заезжий нахал не кто иной, как Зино Давидофф – старший сын хозяина табачной лавки. За годы странствий по Южной Америке он настолько возмужал и изменился, что даже отец не узнал его. По русской примете, «блудному сыну» предсказывали богатство.

Правда, Зино если и был «блудным», то поневоле: пять лет назад отец фактически выставил его из дома. Он посчитал, что мальчику, закончившему колледж, не стоит продолжать образование в университете. «Только сама жизнь научит тебя здравому смыслу. Ты должен стать совершенно самостоятельным», – пояснил Генрих свое решение и посоветовал Зино собираться в дорогу.

Семья Давидофф перебралась из Киева в Женеву еще в 1911 году, после первых еврейских погромов. Зино тогда исполнилось пять лет. В 1920-х годах у его родителей все еще были паспорта Российской империи, а Зино имел лишь временный вид на жительство. Аргентина оказалось единственной страной, рискнувшей выдать визу эмигранту из несуществующей страны.

Зино нелегко было покинуть дружную семью, крепкую, как все религиозные еврейские семьи. Но за последние 12 лет, в течение которых все свободное время Зино помогал родителям в их табачной лавке, ему порядком надоело сворачивать папиросы и смешивать табак.

Зино взял у отца денег – ровно на билет до загадочной Аргентины, рекомендательные письма и, попрощавшись, уехал из родительского дома. Поездка на пароходе длилась два месяца. Покачиваясь на нижней, самой дешевой палубе, господин Давидофф научился блестяще танцевать чарльстон, ухлестывать за девицами и говорить по-испански «грасьяс».

Зино был прирожденным танцором. И в 75 лет чарльстон он исполнял безукоризненно. Чего нельзя сказать об иностранных языках: Давидофф до конца жизни так и не смог избавиться от резкого славянского акцента.

Аргентина оказалась куда прозаичнее, чем казалось ему из далекой Европы. Зино поначалу устроился работать официантом в кафе, откуда его с треском выгнали на третий день. В его обязанности входило вытирать хрустальные фужеры, но они оказались такими юркими и скользкими… Зино разбивал их едва ли не в два раза больше, чем успевал вытирать.

В конце концов Зино вернулся к тому, от чего бежал, – устроился работать на табачную фабрику. Давидофф перестал сопротивляться судьбе, и дела быстро пошли в гору. За несколько лет Зино прошел путь от мальчика на побегушках до закупщика табака для крупных фабрик.

Теперь он мечтал о собственном табачном магазине. Тем более что во время своих странствий он действительно набрался опыта и всерьез думал, что знает о табаке все. Или почти все.

Отец Зино был счастлив, что старший сын унаследовал склонность к табачному бизнесу, но брать его в долю не спешил. «Я не хочу отдавать тебе налаженное дело, – признался он. – Ты должен начать с нуля».

Сына эта новость не удивила: он с детства привык все делать самостоятельно. Он решил взять в банке кредит, чтобы арендовать помещение и начать бизнес. Беда в том, что в качестве залога он мог предоставить только самого себя. Отец свою лавку заложить отказался.

А между тем Зино подхлестывала предстоящая женитьба. Едва вернувшись из Аргентины, он познакомился на танцах с девушкой и в первый же вечер предложил ей руку и сердце. На предложение Марты попросить вначале разрешения ее родителей Зино ответил, что женится на ней, а не на родителях. Однако старшее поколение взбунтовалось. Отец поставил Зино условие: «Женись, конечно, но только открыв собственное дело. Мой магазин слишком мал, чтобы прокормить еще и твою жену».

Был случай, когда хозяин сорвался с постели в четыре ночи по телефонному звонку клиента, которому приспичило купить трубку вишневого дерева перед вылетом в командировку.

Когда Зино совсем потерял надежду получить столь необходимый ему кредит, нашелся чудак, который решился вложить деньги в рискованное дело. Он купил небольшой магазинчик на улице Рудерив и позволил Зино Давидофф управлять этим заведением.

Кредитору не пришлось сожалеть об этом. Через два года Давидофф выкупил магазин, заплатив за него почти вдвое больше первоначальной стоимости.

Честолюбивый молодой человек решил довести работу своего магазинчика до совершенства. Лавочка была открыта триста шестьдесят пять (или шесть) дней в году. С восьми утра до семи вечера, но на самом деле каждого клиента готовы были обслужить в любое время дня и ночи. Был случай, когда хозяин сорвался с постели в четыре ночи по телефонному звонку клиента, которому приспичило купить трубку вишневого дерева перед вылетом в командировку.

В то же время Зино мог без всяких церемоний выставить из магазина юнца, попросившего посоветовать сорт табака. «Если ты не куришь, нечего и начинать», – говорил господин Давидофф в таких случаях. Хотя сам считал эту привычку безвредной и выкуривал не меньше пяти-шести сигар в день. Больше всего удивляло посетителей то, что хозяин (он же продавец за прилавком, он же закупщик табака и сигар) помнил, какой сорт табака предпочитает клиент. Даже если тот побывал у Давидофф всего один раз несколько лет назад.

Зино предложил отцу место продавца в своем магазине. Генриху Давидофф пришлось забыть о выходных – его сын был очень требовательным работодателем.

Эта способность поразила знаменитого пианиста Рубинштейна, часто бывавшего в середине 1930-х годов в Женеве, настолько, что он пригласил Зино на обед, после которого сел за рояль и устроил концерт специально для четы Давидофф. А между тем дела Генриха Давидофф шли все хуже, и в конце тридцатых он окончательно разорился. Зино предложил отцу место продавца в своем магазине. Генриху Давидофф пришлось забыть о выходных – его сын был очень требовательным работодателем.

Возможно, магазин на улице Рудерив так бы и остался единственным в своем роде образцово-показательным торговым заведением, не вмешайся случай. Начиная с 1940 года с Зино стали происходить странные вещи, о которых сейчас ходят легенды.

Франция всегда славилась отличным табаком и сигарами. Вполне естественно, что как только страну оккупировали войска третьего рейха, торговцы начали думать, куда бы переправить свой бесценный табак, и их выбор пал на хранящую нейтралитет Швейцарию. Однако совершенно непонятно, почему французская национальная организация табачного бизнеса обратилась к Зино Давидофф с просьбой принять на хранение французский табак. Говорят, скромного владельца небольшой лавки в Женеве рекомендовали кубинские магнаты, на фабриках которых Зино закупал табак. О деталях этой странной сделки история умалчивает… Однако через пару месяцев табак и сигары Франции потекли в подвалы магазина Давидофф. Пока Европа героически сражалась с фашизмом, магазин Зино оставался единственным местом, где можно было найти изделия наивысшего качества. Оборот женевского магазина вырос в пять раз по сравнению с довоенными годами.

В продаже появились сигары под названиями, которые не нуждались в пояснениях, – Chateau Latour, Chateau Margaux, Davidoff Chateau Mountor-Rotschild И ДР.

Однажды, уже после войны, во время ужина в ресторане Давидофф взглянул на карту вин и с неудовольствием отметил, что лучшие французские вина он позволить себе не может, даже несмотря на свою стабильно успешную торговлю. Это был тот редкий случай, когда отрицательные эмоции имели более чем конструктивные последствия. «Кажется, я нашел название для моих новых сигар», – сказал он жене. На следующий день Зино отправил в торговый дом знаменитых французских вин Grand Crus de Bordeaux коробку сигар и скромную просьбу использовать торговые марки самых дорогих французских вин в качестве названий сигар. Как теперь говорят служащие компании «Давидофф», производители вина были настолько ошарашены подобной наглостью, что дали разрешение, не взяв ни цента за использование торговой марки.