Страница 14 из 18
Данное положение дел заставляет исследователя, ставящего своей целью описать языковой образ-концепт, обратиться к тем языковым/речевым единицам, которые придают слову как языковому знаку известную асимметричность и открывают широкие возможности его интерпретации с учетом экстралингвистических факторов. Такой единицей является в первую очередь предложение/высказывание.
В лингвистической литературе для наименования единицы речевого общения используется несколько терминов: предложение (А. А. Шахматов, В. В. Виноградов и др.), высказывание (Н. С. Поспелов, Н. А. Слюсарева и др.), фраза (Т. Б. Алисова, Ю. В. Ванников, Д. Н. Шмелев и др.), монорема (в понимании Ш. Балли), речевой акт (Дж. Серль), а также сложный термин предложение-высказывание. На наш взгляд, такая терминологическая «пестрота» не способствует четкости восприятия того, что стоит за тем или иным термином: так, предложением именуют не только единицу речи, но и единицу языка; речевым актом называют и речевое произведение, и речевое действие; термин высказывание используют применительно к любому имеющему смысл отрезку речи, от морфемы и до целого текста, и т. д.
И хотя главная проблема заключается не столько в терминологической неоднозначности, сколько в понимании того, что обозначает каждый термин, исследователю необходимо скорректировать эти два момента исходя из собственного методологического подхода к изучению языковой/речевой сущности.
Как известно, в языкознании существует несколько подходов к проблеме соотношения языка и речи: для первого характерно отрицание дихотомии «язык-речь» и утверждение того, что система языка реально существует только в процессе коммуникации (Г. П. Щедровицкий, А. Г. Волков, Г. В. Колшанский и др.); для второго – признание языка и речи двумя, хотя и взаимосвязанными, но различными по природе феноменами (Ф. де Соссюр, Э. Бенвенист, А. И. Смирницкий, В. А. Звегинцев и др.); третий подход заключается в рассмотрении языка и речи как диалектически взаимосвязанных состояний одного объекта – языковой действительности, Языка как родового понятия (Л. В. Щерба, Т. П. Ломтев, А. А. Леонтьев, Н. Д. Арутюнова, В. Г. Адмони, Ю. В. Левицкий, Ю. В. Фоменко и др.).
Интерпретация языковых единиц только как фактов коммуникации, речи приводит к неразличению понятий «предложение» и «высказывание» (первый из соответствующих терминов оказывается лишним).
Дихотомический подход к проблеме соотношения языка и речи, согласно которому «язык – это все, что располагается ниже предложения», подвергающийся в лингвистической науке обоснованной критике, также не предполагает поиска определенности в использовании терминов предложение и высказывание.
Наиболее аргументированным и потому разделяемым нами подходом является третий, согласно которому язык и речь рассматриваются как диалектически связанные сущности: «речь есть воплощение, реализация языка, который обнаруживает себя в речи и только через нее выполняет свое коммуникативное назначение» [Языкознание. Большой энциклопедический словарь, 1998: 414]; «в речи не может быть таких единиц, которые не имели бы места в языке, а в языке нет таких единиц, которые не имели бы места в речи» [Ломтев, 1972: 58]. В свете данной концепции соотношения языка и речи справедливо утверждение Ю. В. Фоменко о том, что предложение – это лингвистическая единица на уровне языка, а высказывание – лингвистическая единица на уровне речи; предложение так относится к высказыванию, как язык – к речи, общее – к частному, абстрактное – к конкретному, возможное – к действительности, инвариант – к варианту [Фоменко, 1990: 71].
Придерживаясь этой точки зрения и работая в русле широкой семантики, для обозначения минимальной единицы речевого общения следует, на наш взгляд, избрать термин высказывание. Полагаем, что предложением, как это часто и делают, лучше именовать системное, надситуативное, доречевое образование – иными словами, лингвистическую единицу на уровне языка. При этом важно заметить, что высказывание определяется по отношению к понятию «предложение» и соотносится с ним. Так, И. И. Ковтунова, отмечая, что «предложение, рассматриваемое с его коммуникативной стороны, принято называть высказыванием» [Ковтунова, 1976: 30], подчеркивает тем самым, что эти два понятия могут соотноситься с одним и тем же объектом, но говорить о предложении как о высказывании возможно лишь при условии выполнения им коммуникативной функции.
«Когда предложение рассматривается как тип, т. е. выступает как псевдопредложение по терминологии В. А. Звегинцева, то его план содержания, называемый значением или языковым смыслом, – это та информация, которую извлекает из него любой носитель данного языка только благодаря своим лингвистическим знаниям, то есть знаниям значений слов, синтаксических конструкций и интонационных контуров, встретившихся в данном предложении… Когда предложение рассматривается как конкретный экземпляр, т. е. как высказывание, то его план содержания, называемый речевым (или актуальным) смыслом, – это не только и не столько та информация, которая закодирована теми или иными языковыми средствами, но вся та информация, которая может быть передана с его помощью и быть извлечена из него благодаря знанию коммуникантов о мире, друг о друге, о ситуации общения и т. п. не собственно лингвистическим знаниям» [Кобозева, 2000: 199–200].
Конечный (актуальный) смысл высказывания формируется комплексно: на конструктивно-синтаксическом, коммуникативно-синтаксическом, семантическом уровнях.
В языковой системе, т. е. на самом высоком уровне абстракции, надситуативном, внекоммуникативном, исходным пунктом формирования смысла высказывания является структурная схема (отвлеченный образец, грамматическая формула, по В. Матезиусу, в соответствии с которой построена коммуникативная предикативная единица), поскольку ее компоненты (прежде всего главные члены предложения) всегда входят в семантическую структуру высказывания. По утверждению Н. Ю. Шведовой, «отвлеченные значения компонентов схемы и отношения между ними служат первоосновой семантической структуры предложения, представляя ее в максимально обобщенном виде» [Шведова, 1973: 461].
На коммуникативно-синтаксическом уровне (уровень актуального членения) высказывание обретает смыслы, обусловленные определенным коммуникативным заданием, или намерением говорящего. Коммуникативный ракурс придает высказываниям, построенным по одной и той же структурной схеме, различные смыслы.
Структурная схема, по которой строится высказывание, и его коммуникативно-синтаксическая организация тесно связаны с конкретным содержанием высказывания, т. е. с той информацией, которая в нем содержится. Так, номинативное содержание высказывания имеет свою грамматическую интерпретацию, которая задается значением структурной схемы, и характеризуется с точки зрения отношения говорящего к сообщаемому, которое в конкретном высказывании может быть выражено или не выражено языковыми средствами (ср. понятия пропозиции, или диктума, и модуса в семантическом синтаксисе).
Кроме названных, целесообразно, на наш взгляд, выделить еще один уровень формирования актуального смысла высказывания – прагматический, который в известном смысле первичен: именно говорящий выбирает, что, кому и как сказать в той или иной ситуации общения.
Учитывая сложную природу организации смысла высказывания, при анализе данного средства репрезентации языкового образа-концепта необходимо обращаться ко всем вышеназванным уровням, сочетая наблюдения над ними, выявляя их взаимосвязь и взаимозависимость. Иными словами, целесообразно объединение идей формального, семантического, коммуникативного синтаксиса и прагматики.
При анализе высказывания на доречевом уровне и выявлении его номинативной и коммуникативной перспективы в целях большей терминологической четкости предлагаем ввести термин структурносемантическая модель (ССМ): в отличие от термина предложение он более конкретен и отражает комплексный подход к содержанию речевой единицы. ССМ – это обобщающее схематизированное построение высказывания, в котором одновременно находят отражение особенности его структуры (грамматической формы) и значения, которое эксплицируется в высказывании этой структурой. Ср. определение семантической формулы (схемы) предложения Ф. Данеша и К. Гаузенбласа: «общепринятые условные конфигурации обобщенных, типизированных элементов значения» [Данеш, Гаузенблас, 1974: 93]; определение семантической структуры В. А. Белошапковой: «содержание предложения, представленное в обобщенном, типизированном виде с учетом тех элементов смысла, которые сообщает ему форма предложения» [Белошапкова, 1989: 691]; определение семантической модели О. И. Москальской: «тот или иной стереотип структурирования смысла предложения, посредством которого внутренняя речь переводится в высказывание» [Москальская, 1973: 34].