Страница 7 из 21
Говоря об основных направлениях лингвистической работы в Древнем Риме, выделяют обычно следующие моменты:
– из философских проблем языкознания, помимо упомянутого выше исследования аналогии и аномалии, римских авторов интересовал и вопрос о происхождении языка. Здесь в основном имели распространение те же теории, что и в греческой традиции; одна из них – звукоподражательная – отразилась в знаменитой поэме Тита Лукреция Кара (I в. до н. э.) «О природе вещей»: «По побуждению природы язык стал различные звуки произносить, при нужде выражая названья предметов»;
– в области фонетики Варрон к выделенным александрийцами 24 звукам добавил еще двадцать пятый – заднеязычный носовой (в современной транскрипции [г|]);
– в сфере грамматики основная работа заключалась в приспособлении выработанных греческими учеными схем к латинскому языку Задача облегчалась тем, что оба этих языка, не являясь в собственном смысле слова близкородственными тем не менее очень близки по своему строю. Среди внесенных римлянами изменений отмечают введение отсутствовавшего в греческой грамматике особого падежа – аблятива (лат. ablativus – «отложительный»), которое связывают с именем Юлия Цезаря, а также исключение из числа частей речи отсутствовавшего в латинском языке члена (артикля) и выделение Варроном в качестве особой части речи междометий – слов, выражающих эмоционально-волевые реакции человека на окружающую действительность;
– продолжали римские авторы заниматься и этимологическими изысканиями. Кроме самого Варрона, в этой связи обычно вспоминают философа Луция Аннея Сенеку (4 г. до н. э. – 65 г. н. э.), а из позднеримских христианских мыслителей – Аврелия Августина (354–430 гг. н. э.), однако и здесь историки лингвистики обращают внимание прежде всего на то обстоятельство, что отсутствие твердых принципов этимологического исследования приводило к произвольным, а часто и просто фантастическими толкованиям (хрестоматийно известным и вызывавшим насмешки еще в древности стал пример этимологии «по противоположности» lucus a non lucendo, т. е. слово lucus – «роща» происходит от non lucet «не светит»).
Своеобразным итогом развития античной лингвистической мысли стали грамматики Элия Доната и Присциана. Первая из них, известная под именем «Ars grammatica» («Грамматическое искусство») и существовавшая в более краткой («Ars minor») и более полной («Ars maior») версиях, была создана в III–IV вв. н. э. и представляла собой относительно сжатый свод правил нормативной латинской грамматики, опиравшейся на сложившуюся греко-римскую традицию; историки нашей науки отмечали, что вклад самого Доната в ее развитие сказался лишь на исследовании достаточно частного вопроса о сочетании определенных и неопределенных местоимений с глаголом. Однако возможно, что именно подчеркнутая «традиционность» способствовала ее успеху в педагогическом обиходе. Уже начиная с VI в. она используется как основное учебное пособие в школах при обучении латинскому языку и сохраняет эту роль на протяжении всего Средневековья, а само имя «Донат» становится своего рода символом грамматического искусства (можно, кстати, вспомнить, что на Руси ее переводил, опять-таки в качестве учебника, знаменитый переводчик конца XV – начала XVI в. Дмитрий Герасимов).
Труд Присциана, именовавшийся «Institutionum grammaticarum» («Об основах грамматики»), появляется в Константинополе в VI в. н. э., т. е., строго говоря, уже после традиционно понимаемого «конца античности»[9]. Он представлял собой самую полную из всех античных грамматик и состоял из 18 книг. Первые 16 (известные как «Priscianus maior») рассматривают, используя привычные нам терминологию, фонетические и морфологические явления, последние две книги (именуемые «Priscianus minor» посвящены аналазу синтаксических комбинаций. Как и Донат, Присциан, строя свою грамматику и объясняя факты латинского языка, следует принципам Александрийской школы, руководствуясь сочинением Аполлония Дискола.
Утвердившейся к концу античности и господствующий на протяжении Средневековья взгляд на грамматику как на дисциплину по преимуществу практическую, которая учит правильно говорить, читать и писать (Grammatica docet recte dicere, legere et scribere), сказался на том внимании, которое Присциан уделяет произносительной и орфографической стороне языка, соотнося звуки с буквами. Рассматривает он также вопросы слогообразования, определяя слог как такое сочетание звуков, которое произнесено в едином выдохе и объединено одним ударением. При этом указывается, что число слогов определяется числом гласных. Слово понимается Присцианом как единица, обладающая определенным значением; соединения слов, передающие целостную мысль, Присциан называет термином «oratio» (речь); в этой функции (особенно при ответе на вопрос) может выступать и отдельное слово. В соответствии с установившийся традицией Присциан выделяет восемь частей речи: имя, глагол, причастие, местоимение, предлог, наречие, междометие, и союз, опираясь, помимо семантического (значение), также на морфологический и синтаксический критерии (хотя, как отмечали историки языкознания, и без определенной системы). В двух последних книгах рассматриваются проблемы, связанные с предложением.
Если грамматика Доната использовалась в чисто педагогических целях, то сочинение Присциана, продолжая применяться в качестве учебного пособия, стало той базой, на которую опирались представители средневековой науки, высказывавшиеся по грамматическим проблемам.
Наконец, говоря о позднеримском языкознании, называют и имя Амвросия Феодосия Макробия (кон. IV – нач. V в.) – грека по происхождению, создавшего единственную известную нам в античной традиции, хотя и не сохранившуюся, работу сопоставительного характера, посвященную греческому и латинскому глаголу.
РАЗДЕЛ II
Языкознание в Средние века
Как известно, само понятие «Средние века» возникло в эпоху Возрождения и имело определенный негативно-презрительный оттенок, применяясь для промежутка времени, отделяющего Ренессанс от столь ценимой им античности. Этот «негативизм» сказался и в распространенных до нашего времени устойчивых словосочетаниях типа «мрачное Средневековье», «средневековое мракобесие» и т. п. (ср. английское Dark Ages – темные века). Подобное отношение отразилось и на истории лингвистики: вплоть до второй половины XX в., а зачастую и позднее европейскому Средневековью в научной и научно-популярной литературе, посвященной интересующей нас проблематике, отводили обычно всего несколько строк, как правило, отнюдь не хвалебного характера…
Что касается собственно хронологических рамок данного периода, то традиционным началом его считали V в. (падение Западной Римской империи), а концом – XV (открытие Америки Христофором Колумбом). Впрочем, полного единства здесь не наблюдается: многие историки относили рубеж Средневековья к середине XVII в. (Английская буржуазная революция), связывая его с окончательным распадом феодальных отношений. С другой стороны, даже в пределах западноевропейского мира установление жестких временных отрезков этой эпохи достаточно затруднительно: XIV в. для Италии – раннее Возрождение, а XV в. для Англии – позднее Средневековье… Добавим к этому и специфику, характеризующую отдельные этапы внутри последнего, что также осложняет задачу создания некой общей картины средневековой лингвистической мысли.
Как и в большинстве курсов истории языкознания, в нашей работе будут рассмотрены две традиции изучения языка: латиноевропейская (точнее, западноевропейская) и арабо-мусульманская; кроме того, даются сведения о разработке соответствующей проблематики в православно-славянском культурном ареале.
Языкознание в средневековой Европе
Как уже отмечалось, говоря о лингвистической традиции в средневековой Европе, подавляющее большинство историков нашей науки склонно было видеть в ней своего рода «теоретический застой», если не регресс по сравнению с античной эпохой. В этой связи назывались следующие факторы:
9
Как известно, в качестве даты, условно отделяющей античность от Средневековья, принимается 476 г., когда пала Западная Римская империя.