Страница 7 из 9
Соотношение реплик в судебном диалоге отличается от их согласования в бытовой речи. Так, уместной речевой реакцией, с точки зрения Гражданского процессуального кодекса, на объяснение процессуального оппонента, заключение эксперта, пояснение специалиста, показания свидетеля является только вопрос.
Закон, подчеркнем, исключает такую реакцию сторон на объяснения друг друга, как возражение, естественное для конфликтного типа речевого взаимодействия. Ср. следующие примеры:
С. (заслушав объяснения О., обращается к И.). Вопросы к ответчику.
И. В рассказе ответчика нет ни слова правды. Из его слов получается, что меня уволили за систематическое неудовлетворительное выполнение трудовых обязанностей во время испытательного срока. Но не за однократное грубое нарушение.
С. (обрывая). Это не вопрос. Сформулируйте вопрос правильно.
И. (недоуменно). У меня нет вопросов.
(Дело слушается в апелляционном суде)
С. (после объяснений О., подавшего апелляционную жалобу на решение районного суда, обращается к И.). Вопросы есть?
И. Я, во-первых, когда была на заседании в Свердловском [районном] суде…
С. (обрывая). Вы понимаете, что такое вопрос? Вопросы есть?
И. Нет пока.
С. Вот теперь давайте пояснения.
Исполнение не соответствующего судебной процедуре речевого акта также приводит к коммуникативным неудачам. На повторные предложения судей обратиться к оппоненту с вопросом «процессуальные профаны» нередко реагируют недоуменным молчанием, демонстрируя непонимание прагматического характера таких вопросов. В большинстве случаев вопросы сторон друг к другу служат не столько для запроса информации, сколько для исследования тех или иных фактов – их демонстрации, сопоставления и т. п. Подробнее вопросо-ответный механизм гражданского судопроизводства будет рассматриваться далее (см. раздел «Объяснения участников процесса»). Здесь приведем только один пример. Вот какие вопросы задавал ответчик бывшей сотруднице того предприятия, интересы которого он представлял в суде:
(Из дела о восстановлении на работе)
С. Вопросы есть к истице?
О. Я хотел бы уточнить. Это ваша роспись на копии из книги [выдачи трудовых книжек]?
И. Моя.
О. Вы присутствовали на собрании профкома, где решался вопрос о даче согласия на ваше увольнение?
И. Не присутствовала.
О. Вы присутствовали на собрании Правления?
И. На Правлении ОАО, где решался вопрос об увольнении, меня поставили в известность, что я уволена.
О. Правление проходило 25 июня?
И. Да.
О. Вы расписались о получении трудовой книжки 25-го?
И. Нет.
О. Как вы можете объяснить тогда наличие вашей подписи?
И. Книгу регистрации выдачи трудовых книг мне принесли вместе с трудовой книжкой 11 июля прямо домой. И дома я расписалась о получении трудовой книжки.
О. Какую дату вы поставили о получении трудовой книжки?
И. Никакую.
О. Когда вы получили приказ 152-к?
И. Не получила по настоящее время.
О. А почему стоит ваша роспись?
И. Мне также 11 июля у меня дома старшим инспектором [отдела кадров] С. было предложено расписаться. Я расписалась не за получение копии, а за ознакомление с приказом. С приказом 103 я ознакомилась уже из дела. 11 июля я не стала его читать, а сразу же написала, что с ним не согласна.
Все вопросы ответчика в приведенном фрагменте направлены не на сбор фактов. Ответы на них содержатся в материалах дела (входящих в него документах, пояснениях сторон и др.), которое – по решению апелляционного суда – повторно рассматривается в суде первой инстанции. Цепью своих вопросов ответчик, обращая внимание суда на даты, которые стоят на документах, имеющих отношение к увольнению истицы, пытается убедить суд в том, что она пропустила срок для обращения в суд. (Для справки: по трудовым спорам, связанным с увольнением, на обращение в суд законом установлен месячный срок со дня получения трудовой книжки или приказа об увольнении.)
Ограничено согласование реплик по иллокутивной силе и на других стадиях судебного разбирательства. При подведении итогов в судебных прениях, напротив, запрещены вопросительные реакции на заключительную речь оппонента. Нормативной реакцией на нее является высказывание, убеждающее суд в правильности своей позиции и неправильности позиции противоположной стороны. Ср.:
(Из спора истца с Теплокоммунэнерго)
С. (обращаясь к И.). Подымитесь, пожалуйста, М. Слушаем вас в прениях. Что просите суд?
И. Прошу списать долг, засчитать переплату и взыскать моральный вред с Теплокоммунэнерго.
С. (обращаясь к О.). Вы что просите?
О. (обращаясь к И.). А вы что, доказали, что состояние вашего здоровья ухудшилось в результате наших действий?
С. (перебивая). Так, у нас прения, итоги подводим. Вопросы надо было раньше задавать. Скажите, что просите суд?
О. Не удовлетворять исковые требования М.
Третье правило – правило использования ритуально-процедурных действий. Судебный процесс буквально соткан из ритуальных элементов.
Ритуальный характер, например, носит такая стадия судебного разбирательства, как разъяснение процессуальным участникам их прав. Действенность такого разъяснения крайне низкая. Собственно, никакого разъяснения и не происходит. Судьи скороговоркой произносят заученный наизусть текст (или даже зачитывают соответствующие статьи из ГПК). На «контролирующие» реплики судей, которые завершают перечисление процессуальных прав (Права понятны, да?), стороны чаще всего реагируют молчанием. Участники, хорошо знающие судебный процесс, в таком разъяснении не нуждаются. Лица, не имеющие какого бы то ни было процессуального опыта, при скороговорочном предъявлении не в состоянии их осмыслить, усвоить и тем более использовать. Приведу пример. Моей знакомой, общественному инспектору по охране детства, пришлось представлять интересы опекунского совета в деле о лишении родительских прав. Все документы в суд готовил юрист Центра социальной службы, а в процессе она, учитель по образованию, участвовала без его помощи. Меня, конечно, очень интересовали все ее впечатления о происходящем в суде. Из ее рассказа я поняла, что процедура судьей выполнялась полностью. Когда я у нее спросила, какие именно права перечисляла им судья, получила такой ответ: Да откуда я усвоила? Так я прислушивалась, так как чувствовала свою ответственность.
Ритуальным является и механизм отвода суда, включенный в процессуальный регламент как средство, обеспечивающее объективность судебного разбирательства. Суть этого механизма – в отстранении судьи от участия в рассмотрении дела в связи с его заинтересованностью в исходе дела или по иным обстоятельствам, которые вызывают сомнение в его беспристрастности. Однако удовлетворение судьей, единолично рассматривающим дело, ходатайства о своем отводе означает… признание им собственной несовместимости с занимаемой должностью. А отклонение такого ходатайства грозит его заявителю ухудшением отношений с отправителем правосудия. Поэтому механизм отвода суда, как отмечается в юридической литературе, носит «исключительно декоративно-декларативный характер»[33].
В коммуникативном отношении заявление отвода судье представляет собой «проваливающийся, безрезультатный речевой акт». Это тот вид неуспешности, который Дж. Остин квалифицировал как неуместное обращение к процедуре из-за непригодности обстоятельств для ее проведения[34].
И тем не менее использование механизма отвода может способствовать эффективной реализации избранной процессуальной стратегии. Как показывает наш опыт, заявление отвода способно отрезвляюще действовать не только на судью, но и на процессуальных оппонентов.
33
Кирилюк Д. Вопросы национальных особенностей отвода судей на Украине // Юридическая практика. 2005. № 40. С. 14. Следует отметить, что аналогичным образом «работает» механизм отвода судей и в России.
34
Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике: Теория речевых актов. М., 1987. Вып. 17. С. 32–35.