Страница 8 из 22
Поэзия и проза Мережковского отмечены особой религиозно-философской концепцией – взглядом на историю как всемирную драму борьбы Христа и Антихриста, плоти и духа, язычества и христианства. Все явления и события мировой истории рассматриваются с этой точки зрения, в том числе и русские революции. В статье «Грядущий Хам» (1905) Мережковский писал: «Одного бойтесь – рабства и худшего из всех рабств – мещанства, и худшего из всех мещанств – хамства, ибо воцарившийся раб и есть хам, а воцарившийся хам и есть черт <…> грядущий Князь Мира сего, Грядущий Хам. У этого Хама в России – три лица. Первое – настоящее – над нами, лицо самодержавия, мертвый позитивизм казенщины. <…> Второе лицо – прошлое – рядом с нами, лицо православия, воздающее кесарю Божие <…> той церкви, о которой Достоевский сказал, что она «в параличе». <…> Третье лицо – будущее – под нами, лицо хамства, идущего снизу, – хулиганства, босячества, черной сотни – самое страшное из всех трех лиц» [35]. Он искал общую, объединяющую идею: «Со Христом – против рабства, мещанства и хамства». Эта идея выражена им и в статьях, написанных в годы первой русской революции, – «Гоголь и черт», «Пророк русской революции. К юбилею Достоевского» (1906).
Октябрьский переворот Мережковский воспринял как трагедию. Вместе с женой, З. Гиппиус, эмигрировал в 1919 г. и до конца дней жил в Париже, организовал там литературно-философский салон «Зеленаялампа», просуществовавший до 1939 г., где встречались представители различных поколений русской эмиграции.
Мережковский был противником всех форм тоталитаризма, его философия духовной свободы как основы Царства Божия на Земле (по его концепции, царства Третьего Завета) делала для него невозможным любое сотрудничество с большевизмом или нацизмом, он надеялся на взаимное уничтожение этих двух мировых зол. Мережковский был уверен, что повергнутая в кровь и прах Россия духовно возродится и начнет «спасение мира». Еще до революции Мережковский писал:
В эмиграции Мережковский продолжает свое творчество, создает ряд романов («Царство Антихриста», «Рождение богов. Тутанхамон на Крите», «Мессия», «Иисус Неизвестный»), эссе и стихотворения. Его выдвигали на Нобелевскую премию, которую он не получил. И в прозе, и в поэзии Мережковский проявляет исключительный тип символистского художественного сознания. В мире все является символом, нужно только увидеть, в чем его значение. Как писателя Мережковского привлекают личности, оказавшие влияние на ход мировой истории. Он увлеченно пишет о Наполеоне, посвятив ему роман, в котором в символическом ключе интерпретируется судьба мирового кумира-завоевателя, умершего в ссылке, так же прочитываются стихотворения А. Пушкина, М. Лермонтова и Ф. Тютчева, посвященные Наполеону и ставшие своеобразным импульсом к созданию концепции автора. В книге «Лица святых от Иисуса к нам» Мережковский создает яркие портреты-символы Франциска Ассизского, апостола Павла, который был яростным гонителем первых христиан, а затем, уверовав, стал последователем Христа. Он пишет о великих реформаторах – Кальвине и Лютере, проводит аналогии и параллели между языческими верованиями и христианством, ищет общий знаменатель всей культуры человечества, пророчествует о будущем Третьем Завете – Завете Святого Духа. В судьбах своих героев писатель выявляет переломные моменты, когда происходит преображение личности, ее обращение к высшему, вневременному и вечному началу, и делает вывод о том, что это является общечеловеческим духовным законом. Все наследие Мережковского представляет собой обширнейшее смысловое и эмоционально насыщенное пространство, в котором каждая деталь соответствует иному плану бытия, что-то собой означает и нечто предвещает. Значителен стихотворный цикл «В эмиграции», куда вошли «Кассандра», «Вечерняя песнь», «Плавает лебедь», в котором символические образы музы-лебедя и лебедя– души сливаются в символ убывающей и беспомощной жизни, по-прежнему прекрасной и таинственной:
Оценка творчества Мережковского представляется достаточно трудной. Многие критики указывали, на вторичность и книжность его творчества, переизбыточность иллюстративного материала, однообразие религиозно-философских идей. Г. Адамович настаивал на значительности культурной роли Мережковского [36]. А. Белый считал, что «для уяснения его деятельности приходится придумать какую-то форму творчества, не проявившуюся в нашу эпоху» [37]. Н. Берберова вспоминала: «Сколько раз мне, как когда-то А. Блоку, хотелось поцеловать Д.С. руку, когда я слушала его, говорящего с эстрады, собственно, всегда на одну и ту же тему, но трогающего, задевающего десятки вопросов и как-то особенно тревожно, экзистенциально ищущего ответов, конечно, никогда их не находя» [38].
Выступив как первопроходец символистской поэтики, Мережковский стал пограничной фигурой, принадлежащей и Серебряному веку, и русскому культурному ренессансу. Стремясь преодолеть декаданс и индивидуализм, он искал новых открытий на религиозно-мистических путях, видя в художественном творчестве огромные духовные возможности.
Мережковский Д.С. Собрание стихотворений. СПб., 2000.
Мережковский Д.С. Собр. соч.: В 4 т. М., 1990.
Мережковский Д. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М., 1995.
Мережковский Д. Тайна трех. М., 1999.
Мережковский Д. Лица Святых. М., 1997.
Бахтин М. Мережковский и история // Звено. 1926. № 156.
Белый А. Арабески. М., 1911.
Гиппиус З. Живые лица: В 2 т. Тбилиси, 1991.
Ильин В. Памяти Д.С. Мережковского // Возрождение. 1965. № 168.
Зинаида Гиппиус
Атмосфера и культура Серебряного века немыслимы без Зинаиды Николаевны Гиппиус (1869, Белев Тульской губ. – 1945, Париж), ставшей законодательницей вкусов эпохи декаданса, модернизма и рождающегося символизма. Под псевдонимом Антон Крайний она публиковала статьи и рецензии, которые определяли репутацию поэтов. Гиппиус стала одним из авторитетных идеологов старшего символизма и проявила себя как поэт, писатель, драматург и мемуарист.
Писать стихи начала с семи лет, с 1888 г. они появляются в печати. До революции была известна как автор сборников стихов, романов, рассказов (сб. «Алый меч», 1906; «Лунные муравьи», 1912 и др.). Вместе с Мережковским, своим мужем, была организатором Религиозно-философского общества в Санкт-Петербурге, сыгравшего значительную роль в формировании «нового религиозного сознания». Гиппиус считала, что декадентство – явление обособленности, факт забвения того, что творчество – часть религиозного действа. В собственном творчестве Гиппиус не избежала модернистского уклона, богоборчества, уживающегося с религиозными мотивами и настроениями, эстетическим максимализмом и субъективным произволом. В 1904 г. вышло ее «Собрание стихов», на которое откликнулся И. Анненский, увидев в творчестве Гиппиус «всю пятнадцатилетнюю историю нашего лирического модернизма» [39].
35
Мережковский Д.С. В тихом омуте: Статьи и исследования разных лет. М, 1991. С. 375–376.
36
См.: Адамович Г. Одиночество и свобода. М., 1996. С. 26.
37
Белый А. Мережковский // Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. С. 481.
38
Берберова Н. Курсив мой. М., 1996. С. 285
39
Аполлон. 1909. № 3. С. 8–9.