Посольство

- Открывай! - прошипел Кестен и, обращаясь к охраннику: - Шевели ногами!

Тот сделал несколько шагов к двери. Даннинджер медленно передвинулся, держа их на прицеле.

- Брось оружие! - сказал Кестен.

- Пошел ты...

- На счет "три" не бросишь - перережу глотку твоему морячку. Раз...

- Ты же все равно не выберешься отсюда!

- Два...

- Не дури, Кестен, добром это не кончится, - Даннинджер чувствовал, как на лбу у него выступила испарина, и видел, как пульсирует жилка на шее охранника. Он бросил пистолет.

- Откинь подальше.

Даннинджер носком башмака отшвырнул пистолет, и тот отлетел под ноги охраннику.

- Ну так, мистер Даннинджер, я пошел звонить сержанту, - послышалось из коридора.

Даннинджер подался было к дверям, но Кестен мягко про-говорил:

- Молчать! Пусть идет!...

Оба слышали его удаляющиеся шаги и легкое поскрипывание кожи. Даннинджер стиснул зубы, подбираясь перед прыжком. Не сводя с него глаз, Кестен приказал моряку:

- Нагибайся... вместе со мной... медленно.

И стал сгибать колени, чтобы дотянуться до пистолета. Осколок по-прежнему был прижат к шее охранника, который наклонялся к полу вместе с ним. Даннинджер вдруг понял, что Кестен сейчас все равно перережет ему глотку - отпустить его он не может, а до пистолета не дотягивается. У Даннинджера похолодело внизу живота.

Теперь Кестен и охранник были уже почти на полу. Дан-нинджер заметил, как дернулся угол рта у Кестена: его рука, сжимавшая осколок, придвинулась ещё ближе - и в тот же миг охранник отчаянным рывком в сторону вышел из соприкоснове-ния. Блеснуло стекло; Кестен выругался. Даннинджер прыгнул сверху, и все трое, сцепившись, покатились по полу, с грохотом врезались в стальной шкаф. Ни пистолетом, ни осколком воспользоваться было нельзя. Наконец задыхающийся Даннинджер притиснул Кестена к полу, став коленями ему на спину, и взял в "замок" его голову, оттягивая её к себе, чтобы одним рывком сломать спинной хребет.

В дверь давно уже барабанили руками и ногами. Охранник подскочил к ней, повернул ключ в замке и снова бросился к Кестену, который умудрился сбросить с себя Даннинджера и уже вставал на ноги.

Гэлахан ворвался в комнату и с ходу, мощным ударом свалил его.

- Ты цел? - спросил Даннинджер.

- Руку порезал... Пустяки...

Даннинджер почувствовал, что Кестен обвисает у него на руках. Он опустил его на пол и увидел закатившиеся под веки глаза, а когда разжал руки, голова Кестена стукнулась об пол.

- Без сознания.

- Поднимайте его... Надо связать.

Перевернув Кестена, они взяли его за руки и за ноги, чтобы перенести на кушетку. Внезапно он, пружинисто согнув ноги в коленях, высвободил их. Даннинджер ударил его по голове рукояткой пистолета. Кестен пошатнулся, но устоял. Даннинджер, вложив в удар все свои силы, снова опустил рукоятку на его затылок, и Кестен, обмякнув, повалился ничком.

Охранники доволокли его до кушетки, Даннинджер, весь в крови, тяжело дыша, держал Кестена под прицелом, пока его связывали. Тот уже пришел в себя, открыл рот, скользнул по их лицам взглядом небольших синих глаз.

Часы на стене центрального вестибюля показывали 14-50. Шеннон, стоя у главной лестницы, наблюдал за суетой. Из своего кабинета вышел потрепанный Даннинджер с марлевой повязкой на глазу.

- Как стемнеет, рванете в двери, - сказал ему Шеннон.

- Ясно, - мрачно ответил тот. - Вы бы раздобыли мне смирительную рубашку? То есть, не мне, конечно, а ему. Он просто буйный. Не можем совладать.

- Кто с ним сейчас?

- Филан подменил меня. Один охранник в комнате, второй в коридоре. Нам нужно ещё шестерых.

Несколько минут они молча наблюдали за разворошенным че-ловеческим муравейником. Потом Шеннон сказал:

- Фрэнк, так ведь нельзя... Ну, надо же хоть на входе как-то завинтить гайки... Смотрите, вход совершенно сво-бодный. Надо же проверять, кто сюда прется...

- У нас в здании сто девяносто восемь комнат, мистер Шеннон! Как их проверять?! У меня нет людей! Мне дали одного новенького - Джо Уайлдсмита вместо убитого Дитца. И все! Вы знаете, сколько времени потребовалось полиции, чтобы обыскать здание в поисках бомбы - ну, помните, когда нам сообщили, что в знак протеста в посольство подложена бомба? Когда через три часа мы попросили их вон, они ещё и половины кабинетов не проверили!

- Я знаю, Фрэнк, но ты же видишь - идут и идут. И никто не выходит.

- А чего же им не идти?! Это - посольство Соединенных Штатов Америки. Попробуйте только ввести здесь пропускную систему, и дома начнется такой галдеж, что тошно станет: "Это вамне советское посольство!" Вы не во Вьетнаме!" Тем более, что я получил от советника указание: все должно быть как всегда, никаких дополнительных мер безопасности не принимать.

- Когда это было? - глянул на него Шеннон, подумав: "С чего это советник вмешивается не в свое дело?"

- Вы как раз выходили. Он спустился и отдал Филану это распоряжение. Ведь главная беда, мистер Шеннон, главная наша головная боль - это почти тысяча посетителей ежедневно. Вы представьте себе только: двести пятьдесят американцев еже-годно теряют паспорта и ходят справляться о них, а находим мы лишь половину. Пятьдесят человек в день приходит сюда только за визами, и это только французы, об остальных я не говорю. В сезон до тысячи человек является, чтобы получить статус VIP - очень важной персоны, и невозможнно сосчитать тех, кто ждет приема в отделе социальной защиты. Как всю эту ораву проконтролировать?

Тут оба они невольно проводили глазами проходящего мимо человека с гривой свалявшихся немытых волос, в рубашке с расстегнутым воротом. Оглядываясь по сторонам, человек медленно пересек вестибюль. "Ну, вот кто это такой?" Потом Шеннон обратил внимание на другого посетителя - в несуразно огромном пиджаке. Троица молодых парней тоже показалась подозрительной. "Черт, - подумал Шеннон, - тут и спятить недолго!"

- Что новенького? - спросил, подойдя к ним, Гэмбл.

- Да вот смотрим: не посольство, а привокзальный зал ожидания, сказал Шеннон.

- Вы бы видели, какие психи являются к нам в отдел печати! Их и не спрашивают даже, кто они, зачем, по какому вопросу, а прямо лепят: "Пресса? - Вверх по лестнице, там увидите!" И вот они тут как тут. Здравствуйте, давно не видались! Сегодня был у меня парень, уверенный, что за ним гоняются доктора, чтобы кому-то пересадить его сердце. Вчера другой полоумный пытался всучить мне ящик вина. Они приходят узнать, как им найти Пикассо, и не собираюсь ли я устроить небольшой прием в честь старика и скромную выставку его картин здесь, в посольстве. А ещё один попросил пристроить его стихи, посвященные де Голлю.

- Ну и как ты остановишь эту лавину? - жалобно спросил Даннинджер.

- Да и ещё выглядеть при этом так, как нам предписано - будто нам совершенно нечего скрывать.

Мимо, ни о чем не узнавая в справочном, прошел средних лет человек с портфелем. "Любой или любая, - подумал Шеннон, - может оказаться агентом французской спецслужбы".

- Ну, вот что, Фрэнк, надо поставить двоих охранников на верхние этажи. Не знаю, откуда ты их возьмешь, но взять надо обязательно. И следить за лифтами повнимательней.

Подошел Уайлдсмит:

- Мистер Шеннон, вас просят к телефону.

Дик взял трубку. Звонила мисс Хилъярд:

- Скоро ли прибудет доктор?

- Надеюсь, что скоро. Им стало хуже?

- Я не могу брать на себя такую ответственность, - резко заговорила она. - Оба тяжело ранены. Состояние моряка крити-ческое.

- Сейчас я свяжусь с ним, - Шеннон не стал говорить ей, что Франкфурт молчит, и положил трубку.

Выйдя из кабинета, он увидел Даннинджера, направляющегося в консульский отдел, и окликнул его. Даннинджер остановился, а Шеннон, пройдя вместе с ним через вестибюль, остановился там, где никого не было, и с подчеркнутым спокойствием сказал:

- Фрэнк, ни одна душа в посольстве не должн знать, где находится русский. Понятно? Никто не должен знать, в какой он комнатые.