Посольство

- Терпимо. Спасибо, сэр.

- Тебе нужно что-нибудь? Может быть, пить хочешь?

- Нет, сэр, благодарю вас.

"Стойкий парень", подумал Шеннон и сказал:

- Захочешь меня видеть, только скажи мисс Хилъярд.

- Хорошо, сэр. Спасибо.

Шеннон подошел к другой кровати. Горенко лежал с закры-тыми глазами. Шеннон переглянулся с сиделкой.

- Как он?

Та, поморгав маленькими светло-карими глазками, поджала губы:

- Кровотечение приостановилось. А доктор скоро придет?

- С минуты на минуту.

Зазвонил телефон, и когда Шеннон потянулся взять трубку, сиделка сказала:

- Очень пронзительный звук, прикрутите немного.

- Сейчас. Да!

- Дик, спуститесь к нам сейчас же. Посол вызывает, - ус-лышал он голос Торелло.

- Иду, - ответил он и повернулся к мисс Хилъярд, выглядевшей в своем синем платье и белом переднике как воплощение покоя. - Вам что-нибудь нужно?

- Нужно, - ответила она. - Нам нужен доктор.

В приемной посла Торелло сказал:

- Он внизу, ждет вас в машине.

- Далеко ли собрался?

- Французы попросили немедленно прибыть в МИД, на Кэ-д'Орсэ. Старик хочет, чтобы вы поехали с ним.

- Ого! Пожелайте нам "ни пуха, ни пера", Джон, - и он по-спешил вниз.

Посол курил, ожидая его в автомобиле, стоявшем у личного подъезда, и кивнул в ответ на извинения Шеннона. Лицо у него было каменное: без сомнения, он предвкушал неприятнейший разговор с французами. Вызывает министр иностранных дел и означать этот вызов может только нажим.

- Есть новости?

- Нет, сэр.

- Мы подробно информировали Вашингтон обо всем, что слу-чилось, но ответ ещё не пришел.

Автомобиль выехал со двора на Площадь Согласия, нежив-шуюся в лучах полуденного солнца. Французы отмечали оче-редную годовщину чего-то, стекла автобусов были украшены трехцветными флажками, в фонтанах переливались зеленоватые струи. Все сияло, как только что вымытое. "Нигде в Европе нет такого света, - подумал Шеннон. - Неудивительно, что на берегах Сены рождались такие художники".

Миновав мост Согласия, они свернули направо, проехали мимо Национального Собрания и оказались у здания Минис-терства. Их примет министр, думал Шеннон, в присутствии какого-нибудь ответственного чиновника. Кэ - это одна из главных твердынь и оплотов голлизма. Неудивительно, МИД так давно ждал нового монарха, который мог бы по достоинству оценить его изысканность, утонченность, ледяной ум, всесто-роннюю образованность, ловкость, дар интриги, своекорыстие и остроумие, - и вот этот монарх пришел. По сравнению с ними чиновники Вашингтона и Уайтхолла всегда будут выглядеть косолапыми мужланами, точно так же, как речь нашего пре-зидента покажется мычанием после полуторачасового высту-пления де Голля, умеющего загипнотизировать недружелюбно настроенную аудиторию блистательными, безупречно выстро-енными периодами без единой стилистической шероховатости или грамматической погрешности - периодами, от которых не от-казался бы и Марсель Пруст.

Входя под своды Кэ-д'Орсэ, человек словно переносился лет на двести назад, попадая в мир княжеств и герцогств, когда судьбы Европы зависели от искусно составленной ноты или вовремя проведенного демарша. В этом им нет равных, продол-жал размышлять Шеннон, и благодаря причудливому сцеплению политических шестеренок, эти люди вдруг снова получили возможность блеснуть своими дарованиями, окунуться в ат-мосферу века Людовиков, века заговоров и придворных интриг. Они сидят в своих раззолоченных кабинетах с таким видом, словно кардинал Мазарини просто вышел на минутку подписать договор, но сейчас придет - и подпишет ещё один. Одно из самых важных лиц этого ведомства когда-то сказало Шеннону: "Франция возвращается в свой золотой век", и вот для этого-то они и появились на свет. В ту эпоху, когда владычество Америки казалось безраздельным, эти люди сумели снискать себе уродливо раздутую славу - по крайней мере, они твер-дили, что сбили спесь с англо-саксов и заставили их с уважением относиться к Франции. Прошедшая весна со всеми её студенческими волнениями и чехардой назначений не сумела вселить в них тревогу.

Полицейский у ворот, увидев флажок на радиаторе посольского "кадиллака", вышел на мостовую, остановил поток машин, и автомобиль завернул. Водитель, сбросив скорость, подрулил к самой лестнице парадного входа, а привратник в черном сюртуке и белом галстуке бантом, с цепью на груди, отворил стеклянные двери наверху. Когда они вошли, другой служитель, ещё более величественного вида, десятилетиями встречавший здесь королей и президентов, приветствовал их и повел налево.

Шеннон шел чуть позади посла по благородным коврам, под огромными люстрами, мимо кремовых дверей с золочеными ин-крустациями и резными наличниками. Министр встречал их у дверей своего кабинета и сердечно пожал им руки. Шеннон увидел желтовато-смуглую кожу знаменитого лица с выпирающими щеками и резкими морщинами в углах рта, лысый череп, неболь-шие, по-женски живые глаза, выхоленные усы и бородку.

Тессьер, занимающий должность "сhef de cabinet" или начальника канцелярии, стоял за плечом министра. Он тоже улыбался и пожимал руки. Министр доверительно взял посла под руку и, продолжая что-то говорить, повел его в кабинет, сделав это так, что Шеннон, несмотря на приглашение, не решился последовать за ними. Поймав взгляд посла, прика-зывающий подчиниться, он покорно позволил Тессьеру увлечь себя в роскошное подобие приемной и занять разговором. Очевидно, так решено было с самого начала и проведено блестяще. Шеннон не мог не усмехнуться их сноровке в подоб - ного рода пустяках.

Тессьер, говорливый и весьма занятный господин, который был Шеннону симпатичен, начал показывать ему полотна Фраго-нара и Шардена, которые недавно заняли места на стенах министерских апартаментов. Оценив их мастерство, они завели беседу, прерванную появлением служителя: он объявил, что переговоры господина министра и его превосходительства завершены. Оба уже стояли у дверей кабинета, но по их учти-вым лицам догадаться, о чем они говорили, было невозможно. Прощальные рукопожатия были ещё сердечней.

- Генри, сделайте круг по набережной, - сказал посол водителю, когда "кадиллак" отъехал от здания министерства. Он закурил и глубоко затянулся. - Министр сразу взял быка за рога и пожелал узнать, как обстоят дела с Горенко. Сказал, что они уже уведомили советника о том, что надеются на незамедлительную выдачу его русским. Затем были потребованы объяснения того, каким образом он попал в посольство, и всех наших последующих действий. Ничего подобного, - посол поднял брови, - я не ожидал.

Я ответил, что сегодня утром направили ему ноту, но он расценил её как простое повторение того, что накануне сказал ему советник. Эти объяснения не могут удовлетворить Францию. Я его заверил, что обстоятельства появления Горенко у нас изложены с максимальной четкостью. А он ответил, что если Горенко просит политического убежища, то обязан перед от-ветственными лицами из Советского посольства и французского МИД повторить свою просьбу, после чего он будет взят под охрану французами - во избежания давления на него с нашей стороны.

Я сказал, что это исключено, и сильно разгневал его. Понимаете, Дик, они убеждены, что мы похитили русского, и у них вроде бы даже есть свидетели этого! Когда же я сказал, что они заблуждаются и мы никоим образом и ни к чему не принуждали Горенко, он взбесился по-настоящему. Был употре - блен термин "недопустимые действия" - с нашей стороны, разумеется.

Посол стряхнул пепел с сигареты. Проходящая по Сене баржа дала низкий протяжный гудок.

- Агенты американской спецслужбы, прикрываясь диплома-тическим иммунитетом, средь бела дня похитили сотрудника советской миссии. Французское правительство было вынуждено обратить на это дело самое пристальное внимание. Французское правительство считает своим долгом защищать находящиеся в Париже иностранные миссии - как защищает наше посольство при возникновении любой угрозы. Понимать следовало так, что следующей нашей жертвой станет кто-нибудь из вьетнамцев, прибывших сюда на мирные переговоры. Мою партию мне при-ходилось вести очень осторожно. По его словам, русские заявили, что Горенко - уголовный преступник, растративший государственные средства. На это я ответил, что ещё нес-колько часов назад они называли его виднейшим специалистом по сельскому хозяйству, но министр это пропустил мимо ушей. Советское правительство требует немедленной выдачи Горенко, и Франция полностью поддерживает это требование, находя его законным.