Посольство

- Я подойду, Мэйзи. Да! А, Морис!.. Что? Нет, это вздор. Нам известно лишь... Подожди, дай сказать. Нам известно лишь, что некий русский - без сомнения, это Горенко - утром пришел в посольство, начал разговаривать с сотрудниками, но те никак не могли понять, чего ему надо. А потом он повел себя странно... Русские сами подтвердили, что он малость нездоров. Потом его друзья - по крайней мере, так они отрекомендовались - пришли за ним, а мы помогли вывести беднягу... Сколько их было? Человека три-четыре. Что? У нас, в посольстве?.. Нет, послушай, я повторяю: нам известно только, что мы помогли ему покинуть посольство... Понятия не имею, чего он добивался. И куда направился, мне неизвестно. Да нет же!.. Не знаю, что это были за люди. Нет, Морис, никакого заявления нет и не было, а все это я тебе рассказал исключительно по дружбе. Да. Да. Вошел и вышел. Что-о? Чепуха какая! Никого мы не похищали. Это твое право. Да. Категорически отрицаю. Пока.

Он повесил трубку и закурил. Нарастает как снежный ком.

С улицы раздались крики, и Гэмбл снова подошел к окну. Шеренга жандармов в шлемах и с карабинами в руках, выстро - ившаяся вдоль фасада посольства, сделала шесть шагов вперед, и толпа негодующе загудела. Людей на площади становилось все больше, но между ними и жандармами все ещё сохранялась дистанция. Морской пехотинец впустил троих американских репортеров и снова запер за ними ворота. Через минуту их голоса слышались уже из соседней комнаты.

- В один прекрасный день сюда просто бросят бомбу! - горячился Пэскоу.

- Скажи-ка, Сай, ты в самом деле носишь весь свой интеллектуальный багаж в мешках под глазами?

- Нашел время шутить!

В полуоткрытую дверь просунулась голова Тоуси:

- Джим... Правда ли, что МИД сообщил, будто собирается прислать сюда людей, чтобы разобраться в этой истории?

- Что тут такого. Придет чиновник, мы дадим объяснения... Самое обычное дело.

- Чья это инициатива?

- Не знаю, - ответил Гэмбл, надеясь, что Тоуси, обладав - ший собачьим нюхом на скандалы, отстанет. На его счастье, шум за окнами усилился, и он воспользовался этим, чтобы прервать разговор. Демонстранты со знаменами двигались к посольству, скандируя "Мир во Вьетнаме!". Они обтекли полицейский кордон и ударили им во фланг, смяв первые две шеренги. Началась сумятица и свалка. Полиция пыталась оттеснить прорвавшихся. Стали слышны крики: "Янки - на-ци!" и "Ю-С - убийцы!" Через несколько минут завязалась драка и на левом фланге. Толпа вдруг оказалась вплотную к жандармам на Буасси д'Англа, и те, выполняя команду - Гэмбл не слышал её - взяли карабины наизготовку. Сверху было видно, как от этого места по толпе побежала рябь, люди отхлынули, подав - шись в обе стороны, началось хаотическое движение, кучки людей то распадались, то примыкали одна к другойи, сливаясь с ними, как морские волны захлестывая фигурки в синих мундирах. Жандармы стояли неподвижно, сдерживая напор митингующих. Такого ожесточения Гэмбл не ожидал.

Демонстранты выкрикивали что-то новое, и он напряг слух. "Сво-бо-ду Го-рен-ко!" - это, конечно, постарались русские, успели подкинуть. Журналисты за стеной тоже услышали этот лозунг.

- Ты слышишь, Джим?

- Слышу, слышу.

Средняя часть толпы сорганизовалась и стройными рядами стала прямо перед фасадом, скандируя лозунги, а по краям ещё продолжались бурление и стычки с полицией. Одну группу оттесняли на улицу Риволи. На самой площади демонстрантов тащили к сини фургонам - под руки или волоком по земле. Справа долетел свисток, и полицейские погнали человек двадцать манифестантов через Елисейские Поля.

- Джим, смотри, это же Уэли из ЮПИ! - трое ажанов волокли фоторепортера в фургон.

- Да, это он.

Отбивавшегося репортера подтащили к распахнутым задним дверцам, и один из ажанов сильно ударил его по спине так, что тот ничком упал на пол фургона.

- Вот бедолага, - сказал Гэмбл. - Наверно, вздумал предъ-явить им свою карточку.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Третьего дня Шеннон условился со Сью-Энн, что заедет к ней а потом, может быть, они сходят в кино. К половине восьмого она уже переоделась и собиралась было позвонить ему, когда он наконец появился.

- Здравствуй, милая. Как ты чудесно выглядишь, - сказал Шеннон, входя и собираясь расположиться на диване. Однако он вовремя сообразил, что поздоровался слишком формально, и изменил траекторию. - Прости. - Шеннон обнял её за талию и поцеловал, а когда её губы ответив ему, оказали обычное действие, крепче привлек её к себе. С неохотой разжав объятие, Шеннон уселся на диван и вытащил из пачки сигарету.

- Хочешь мартини?

- Да, пожалуйста, - он выпустил дым.

- Ну, что там с этой демонстрацией?

- О-о, зрелище не для слабонервных. Но полиция была на высоте. Я не мог выбраться из посольства, пришлось ждать.

Сью-Энн, поставив перед ним стакан и тарелку сырных крекеров, налила себе "Дюбоннэ" со льдом и села рядом.

- Что с тобой? Ты чем-то раздражен?

- Русский не дает покоя, - ответил Шеннон.

- А что ещё стряслось? - Сью-Энн не сводила глаз с его лица

Шеннон глубоко затянулся:

- Мы пытались вывезти его, но ничего не вышло, - и, нервно бросая в рот один крекер за другим, он стал рас - сказывать. Сью-Энн заметила, что он выпил свою обычную порцию гораздо быстре обычного. Взяв его стакан, она снова наполнила его.

Вот как обстоят дела, - растерянно сказал он под конец. Вид у него был несчастный.

- Бедняга Даннинджер.

- Да уж, он чувствует себя обделанным с головы до ног.

Сью-Энн бросила в свой бокал ещё один кубик льда и снова села на диван.

- Я хотела приготовить ужин, но потом решила, что ты не придешь из-за этого Горенко - будешь его допрашивать или что-нибудь в этом роде - но потом поняла, что ошибаюсь.

- Почему же ты это поняла? - удивился Шеннон.

- Ну, так советник же... - сказала она и осеклась. - Разве тебя при этом не было?

Шеннон насторожился. Они взглянули друг на друга, как бы сомневаясь, стоит ли обсуждать то, что происходит в по - сольстве, ибо подобные обсуждения не поощрялись. Однако опыт уже научил их, с кем можно вести разговоры о служебных делах, а с кем лучше говорить только о погоде, и потому Сью-Энн не стала задумываться, имеет ли она право сообщить Шеннону эти сведения.

- Он позвонил послу и сказал, что, по его мнению, русского не следует допрашивать здесь.

- Да?

- Да.

- И из каких же соображений?

- У нас, мол, нет здесь специалиста по допросу, а не - умелые действия все испортят. А если Горенко нам подста - вили с провокационной целью, он уяснит себе примерную тех - нику и сможет подготовиться к дальнейшему.

- Как все это странно! Советник отлично знает, что настоящие допросы будут проводиться в Вашингтоне. Действи - тельно, это целая наука, которая учитывает и то, что он знает, и то, чего он знать не может, и то, что он забыл. А потом все это складывается воедино. У специалистов есть и подходы, и ключи, и методики...

- Но, понимаешь ли, советник вовсе не настаивал... Ты же знаешь его мягкую манеру. Но он явно имел в виду тебя и отодвигал тебя...

Шеннон задержал на ней взгляд, потом отвернулся и рассеянно затушил сигарету в пепельнице, покусывая уголок нижней губы, что всегда было у него признаком растерянности. Потом он сделал глоток и поставил стакан.

- Что-то я ничего не понимаю... Что затевает советник?

Сью-Энн молчала. Шеннон, вскочив, устремился к окну, потом в смятении заходил по комнате взад-вперед. Сью-Энн, свернувшись клубочком на диване, спросила:

- Ты не хочешь есть? Давай, я приготовлю ужин. Я купила в посольском магазине стейки...

- Послушай... - наклонившись, он взял её за руку и заставил подняться. - Послушай, это может оказаться очень важным... - Мне нужно знать, что происходит - там, у со - ветника... Понимаешь? Ты ведь сделаешь это для меня? Ты будешь держать меня в курсе дела? Не хочу, чтобы меня водили за нос. Знаешь, у нас ведь впервые - подобное происшествие. Я с самого начала принимаю в этом участие, и мне не хочется, чтобы это дело не выгорело. Прежде всего, это очень сильно напортит нам, не говоря уж обо всем прочем... Понимаешь?