Страница 6 из 13
Норманистская концепция зародилась в годы бироновщины (30-е годы XVIII века), когда правящей группировке важно было историческими примерами подкрепить и оправдать свою заведомо антинародную и антигосударственную деятельность. Это была эпоха повсеместного торжества абсолютизма, эпоха, когда верили, что от главы целиком зависит благосостояние государства и подданных, а любой произвол монарха оправдывался его якобы обязательно благими намерениями. Это была эпоха, когда на раздавленный аппаратом угнетения народ смотрели как на "не способный" на какую-либо самодеятельность. А начавшееся с развитием буржуазных отношений формирование наций заключениям о "способности" и "неспособности" придавало и этнический характер: одни народы более "способны", другие - менее. Славяне попадали в число последних, германцы, у которых пробуждение национального сознания началось несколько ранее, - в разряд первых.
Откровенная тенденциозность создателей норманской теории 3. Байера и Г. Миллера вызвала резкую отповедь М. В. Ломоносова, доказывавшего, что варяги-русь - выходцы с южного и восточного берегов Балтики, принадлежавшие к славянскому языку. Если учесть, что такое представление было распространено в источниках XV - начала XVIII века, причем не только славянских, то говорить о Ломоносове как о родоначальнике антинорманизма можно лишь условно: по существу, он восстанавливал то, что ранее уже было известно, лишь заостряя факты, либо обойденные, либо произвольно интерпретированные создателями норманно-германской концепции. Спор в это время довольно четко выявлял и позиции: немецкая часть Академии наук и бюрократии держалась норманизма, русские ученые и кое-кто из придворных антинорманизма.
В XIX веке картина станет более сложной. Против норманизма выступит немец Г. Эверс, а одним из столпов норманизма станет выходец из крепостного сословия М. П. Погодин (18001875). Правда, его эмоциональные восклицания в защиту норманизма слишком слабо подкреплялись конкретным материалом. Од вообще считал, что "главное, существенное в этом происшествии, относительно к происхождению Русского государства, есть не Новгород, а лицо Рюрика, как родоначальника династии". "Младенец Рюриков, Игорь, - поясняет эту мысль Погодин, - с его дружиною есть единственный ингредиент в составлении государства, тонкая нить, которою она соединяется с последующими происшествиями. Все прочее перешло, не оставив следа. Если бы не было Игоря, то об этом северном новгородском эпизоде почти не пришлось бы, может быть, говорить в русской истории или только мимоходом". Иными словами, норманское участие в сложении государства сводится у Погодина к происхождению государя.
В наше время многие из тех, кто отводит норманнам куда большую роль, кто признает норманской не только династию, но и дружину и вообще социальную верхушку, не считают себя норманистами. Это произошло потому, что вопрос о составе социальной верхушки стал отодвигаться как несущественный, а внимание сосредоточилось на отыскании элементов социального неравенства, которое должно вести к образованию классов и государства.
Спор норманистов и антинорманистов действительно не может теперь восприниматься так, как это было в прошлом столетии. Возможности князя с дружиной вовсе не были столь беспредельными, как это казалось дворянско-буржуазным историкам и социологам. Внутренние законы развития общества в конечном счете преодолевают внешнее воздействие. Но только в конечном счете. А живущее поколение может и не дождаться торжества исторической закономерности, потому что на пути ее встанет какая-то извне появившаяся сила. Татаро-монгольское иго оказалось петлей, накинутой извне. А оно не только на много столетий задержало естественное развитие народа, но и деформировало весь процесс. Как заметили Маркс и Энгельс, в эпоху феодализма "достаточно простых случайностей, вроде вторжений варварских народов или даже обыкновенных войн, чтобы довести какую-нибудь страну с развитыми производительными силами и потребностями до необходимости начинать все сначала" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч.) т. 3, с. 54).
В старой норманистской литературе обычно подчеркивался благодетельный характер норманского завоевания или просто утверждения норманнов на верху социальной лестницы. Но в отдельных работах и публицистических сочинениях просматривалось и чисто расистское упоение превосходством силы.
Антинорманисты обычно указывали на отсутствие германизмов в языке, языческих культах, вообще в культуре. Нынешние неонорманисты часто этим аргументам противопоставляют указания на то, что норманны и всюду в Европе не оставили никакого следа. Только это утверждение неверно. Норманны всюду оставили след, и след кровавый, разрушительный. Правильным было бы сказать, что они нигде не играли созидательной роли. А такой вывод будет полезен для сопоставления с тем, что происходило в Восточной Европе. Он, во всяком случае, должен учитываться нынешними приверженцами идеи "норманно-славянского синтеза", пытающимися представить дело таким образом, будто известные всей Европе кровожадные разбойники сразу "размякли", как только увидели созревших для получения государственности славян.
В предисловии и в приложении к первой книге приведен материал об этнической природе руси и ее взаимоотношениях со славянами в разных районах, главным образом в Подунавье. Ниже, в приложении, будут воспроизведены данные источников о руси и варягах IX-XI веков. Здесь же целесообразно остановиться на формах организации главных "действующих лиц" процесса складывания обширного государства на территории Восточной Европы.
Необходимо подчеркнуть, что норманскую теорию нельзя опровергнуть общими соображениями. Исходя из теоретических положений, можно лишь отвергнуть рассуждения о "способных" и "неспособных" к чему-либо народах. А эти рассуждения, вытекая из норманистской концепции, вовсе для нее не обязательны. Не имеет особого значения и спор о роли пришельцев. Если это норманны, то, по аналогии с Западной Европой, ее следовало бы оценить как отрицательную. Но и такая оценка не подрывала бы норманизма. Иными словами, норманизм опирается на самые различные методологические посылки, причем все, принимающие фактическую аргументацию норманистов, неизбежно являются ее приверженцами, как бы далеко они ни расходились в оценке роли и влияния норманнов в Восточной Европе.