Воды спят

Таглиос – тотальное, безжалостное изнасилование всех чувств человека, но больше всего страдает обоняние. Я терпеть не могу сезон дождей, но без него Таглиос как среда обитания стал бы непригоден даже для крыс. Без дождей эндемические холера и оспа косили бы людей гораздо сильнее, чем сейчас, – хотя дожди приносят с собой вспышки малярии и желтой лихорадки. Болезни – самые разные – явление обычное и воспринимаются стоически.

И потом здесь имеются прокаженные, чье положение придает новую глубину таким понятиям, как ужас и отчаяние. Никогда моя вера в бога не подвергается такому испытанию, как при виде прокаженных. Кроме всего прочего, я знакома с некоторыми из них лично и знаю, что очень немногие действительно заслуживают такого страшного наказания. Разве что гунни правы, и эти люди платят за то зло, которое совершили в прошлых жизнях.

Над городом кружат коршуны и вороны, канюки и грифы. С точки зрения этих пожирателей падали, жизнь прекрасна. Пока не приедут могильщики, чтобы собрать трупы.

В поисках удачи люди стекаются сюда отовсюду, даже за пять сотен миль. Но Удача – безобразная двуликая богиня.

То, что она творит с людьми, – ужасно, но если ты прожил в окружении этого большую часть своей жизни, то перестаешь замечать всю уродливость происходящего. Забываешь, что жизнь может и должна быть совсем иной. Перестаешь удивляться тому, как много зла способен породить человек просто самим фактом своего существования.

12

Библиотека, созданная и переданная в дар городу одним из прошлых князей, значительно преуспевшим в коммерции и проникшимся ощущением важности образования, поражает меня как символ знания, вопреки всему стремящегося пролить свет в окружаюший его мрак невежества. Едва ли не самые жуткие городские трущобы расположены прямо напротив стены, которая окружает территорию библиотеки. Рядом со входом постоянно толкутся нищие. Что, между прочим, странно. Никогда не видела, чтобы кто-нибудь швырнул им монету.

В библиотеке имеется сторож, но функций охранника он не исполняет. У него нет даже бамбуковой палки. Но она и не нужна. Святость этого места знания соблюдается абсолютно всеми. Точнее говоря, всеми, кроме меня.

– Доброе утро, Адо, – сказала я, когда сторож распахнул передо мной железные ворота.

Хотя я тут воспринималась всеми лишь как уборщик и мальчик на побегушках, у меня был определенный статус. Все знали, что кое-кто из бхадралока оказывает мне свое покровительство.

Статус и каста играют все более важную роль по мере того, как число жителей Таглиоса возрастает, и ресурсы, имеющиеся в распоряжении города, не успевают за этим ростом. Только за последние десять лет требования, предъявляемые к тем, кто хочет принадлежать к той или иной касте, заметно ужесточились. Люди отчаянно цепляются руками и ногами за то немногое, что имеют. Заметно более могущественными стали ремесленные гильдии. Некоторые из них обзавелись небольшими частными отрядами вооруженных охранников, которые следят за тем, чтобы пришлые никоим образом не покушались на права их гильдии, и которых иногда сдают внаем храмам или кому-то еще, нуждающемуся в защите своих прав. Некоторые наши братья тоже выполняют работу в этом роде. Она позволяет пополнить казну, создать контакты и незаметно просочиться внутрь других закрытых сообществ.

Снаружи библиотека похожа на богато изукрашенный гуннитский храм. Ее опорные столбы и стены покрыты барельефами на исторические и мистические темы. Это не такое уж большое здание, всего тридцать ярдов в длину и шестьдесят футов в ширину. Оно стоит на небольшом холме, заросшем деревьями, в тени которых прячутся памятники. Основное помещение возвышается над уровнем земли на десять футов. На втором этаже по всему периметру здания тянется подвесная галерея, над ней расположена мансарда, а ниже уровня основного помещения – очень хорошо обустроенный сухой подвал. С моей точки зрения, такой интерьер делает человека слишком доступным взгляду. Если я нахожусь в основном зале, а не в подвале или мансарде, любой может видеть, чем именно я занимаюсь.

Пол в основном зале из мрамора, привезенного откуда-то издалека. На нем ровными рядами стоят письменные столы, за которыми работают ученые, читая и переводя рукописи или копируя пришедшие в негодность. Здешний климат не благоприятствует долгой жизни книг. Библотека страдает главным образом от того, что вокруг нее все больше сгущается атмосфера пренебрежения. С каждым годом число ученых уменьшается. Протектор не заботится о библиотеке, поскольку та не может похвастаться древними книгами, содержащими смертоносные заклинания. Таких поганых вещей тут и впрямь не найдешь. Хотя можно обнаружить много интересного – если бы Душелов дала себе труд поискать. Но любопытство такого рода не свойственно ее характеру.

Нигде я не видела столько застекленных окон, как в библиотеке. Копиистам нужно много света. В наше время они, в основном, уже старики, и зрение у них слабовато. Сантараксита часто твердит, что у библиотеки нет будущего. Никто не хочет посещать ее. Он убежден, что нужно что-то делать с истерическим страхом перед прошлым, который начал возникать еще во времена его молодости, вскоре после того, как повылезали Хозяева Теней. С Черным Отрядом дело обстояло несколько по-другому – страх перед ним начал циркулировать еще до его появления.

Я вошла в библиотеку и огляделась. Мне нравилось это место. При других обстоятельствах я была бы рада стать одной из помощниц Сантаракситы. Если бы смогла выдержать более детальную проверку, которой непременно подвергаются будущие студенты.

Я была не гунни. Не принадлежала к высокой касте. Думаю, мне не стоило бы труда сфальсифицировать прошлое достаточно правдоподобно. Я прожила среди гунни всю свою жизнь. Но кастовые обычаи изнутри были мне не известны. Получить образование могли только люди из касты жрецов и некоторых избранных коммерческих каст. Зная и вульгату, и Высокий стиль, я все же никогда не смогла бы выдать себя, скажем, за человека, выросшего в семье жреца, для которой наступили трудные времена. Практически, я не смогла бы выдать себя за человека, выросшего в какой угодно семье.

Оказалось, что библиотека находится в полном моем распоряжении. И никакой уборки, по крайней мере на первый взгляд, не требовала.

Меня всегда поражало, что в библиотеке никто не живет. Что она была более пустой и, в этом смысле, более путающей, чем любой храм. Кангали, эти беспризорные и бесстрашные уличные мальчишки, которые в возрасте шести-восьми лет сбегают из дома и сбиваются в шайки, рассматривают храмы всего лишь как еще один потенциальный источник добычи. Однако библиотеку они никогда не трогают.

С точки зрения необразованных людей, книги – это зло. Они шарахаются от книг, как если бы те были переплетены в плоть создания столь же порочного, как Душелов.

У меня было одно из лучших рабочих мест в Таглиосе. На мне лежала ответственность содержать в порядке самое большое хранилище книг в Таглиосской империи. Понадобилось три с половиной года интриг и несколько тщательно продуманных убийств, чтобы я заняла это место, которое доставляло мне столько удовольствия. Здесь мной очень часто овладевало искушение выкинуть из головы Отряд. Это искушение было настолько велико, что я готова была забыть и о своей обязанности уборщика, погрузиться с головой в книги. Когда никто не видел, конечно.

Я быстренько достала свои рабочие инструменты и заторопилась к одному из самых удаленных копировальных столов. Он стоял в стороне, но позволял все видеть и слышать, так что меня невозможно было застать врасплох, когда я занималась чем-то недозволенным.

Меня уже дважды заставали за такими занятиями, по счастью, оба раза с тантрическими книгами с роскошными цветными иллюстрациями. Они подумали, что я интересовалась грязными картинками. Сантараксита тогда посоветовал мне изучать стены храмов, если меня привлекают вещи такого сорта. Однако я не могла не почувствовать, что после второго из этих случаев он затаил в отношении меня серьезные подозрения.