Страница 9 из 11
Почему эти поиски оказались бесплодными, догадаться нетрудно. Неопытные раскопщики чаще всего вырывают в середине холма яму небольшого диаметра. Эту яму или не доводят до уровня захоронения, или она проходит где-то в стороне, не задев его. Копать курганы надо целиком, на снос.
В 1830 году на окраине Керчи в кургане Куль-оба были обнаружены золотые вещи, изготовленные в IV веке до нашей эры античными ювелирами для одного из скифских царей. С этого момента на Юге России началась настоящая золотая лихорадка. Украинские помещики наспех, без всяких записей и зарисовок принялись рыть землю около своих имений. Возникла опасность, что так могут быть утрачены ценные для истории материалы. Нужно было спасти курганы от грабительских раскопок, создать программу их научного исследования.
В этом направлении действовало двое ученых – петербургский академик Петр Иванович Кёппен (1793–1864) и молодой московский писатель, этнограф и статистик Вадим Васильевич Пассек (1808–1842).
Кёппен в 1837 году издал «Список известнейшим курганам в России», составлявшийся им с 1818 года. Учтены тут и подмосковные памятники, но помимо подлинных курганов в список попало и немало городищ. Раскопками сам Кёппен не занимался. Наиболее важен в его статье призыв к читателям: «сведения [о курганах. – А. Ф.] должны почитаться общественным имуществом, и оставлять их ненапечатанными почти столь же непростительно, как и раскапывать могилы по бессовестной корысти или по одному легкомысленному любопытству. Как дни минувшие, так и самые могилы принадлежат истории, и только достойные ее служители вправе обследовать прах, некогда одушевленный».[64]
В том же 1837 году друг Герцена В. В. Пассек предложил Обществу истории и древностей Российских план изучения курганов нашей страны, дабы «открыть новый путь для исторических исследований о тех веках, для которых не существуют и летописи».[65] Пассек имел определенное представление об археологических памятниках Харьковской губернии. В степной Украине насыпи над захоронениями возводили на протяжении очень долгого времени – с III тысячелетия до нашей эры по середину II тысячелетия нашей эры Поэтому рядом со скелетами здесь лежат вещи самого разного возраста – каменные и медные орудия первобытной эпохи, изделия из железа и драгоценных металлов, принадлежавшие скифам, уздечные наборы и костяные накладки на луки, использовавшиеся печенегами и половцами. Пассек стремился расчленить эти находки на несколько хронологических групп. С большим или меньшим успехом эту работу продолжали и позже. Вставал вопрос: аналогичны ли подмосковные курганы южным, степным, или по составу находок и характеру захоронений они образуют особую группу древних погребений? Даже в 1865 году археолог-дилетант Дмитрий Петрович Сонцов (1803–1875) писал, что около Москвы могут встретиться курганы каменного века и надмогильные изваяния, подобные приднепровским (ни тех, ни других тут никогда не было).[66]
Старались что-то узнать о курганах Восточной Европы и зарубежные ученые. Запросы относительно таких памятников поступили в Общество истории и древностей Российских из Дрездена в 1836 году и из Нью-Йорка – в 1841.[67]
Внести ясность во все вопросы могли только научные раскопки. Начал их в 1838 году Александр Дмитриевич Чертков (1789–1858). Сегодня это имя всплывает в печати лишь в связи с двумя письмами Пушкина. 11 мая 1836 года, в свой последний приезд в Москву, он сообщал жене: «недавно сказывают мне, что приехал ко мне Чертков. От роду мы друг к другу не езжали. Но при сей верной оказии вспомнил он, что жена его мне родня, и потому привез мне экземпляр своего „Путешествия в Сицилию“. Не побранить ли мне его en bon parent? [по родственному. – А. Ф.].[68] Визит надо было отдать, и 14 мая Пушкин писал Наталье Николаевне: «На днях звал меня обедать Чертков, приезжаю – а у него жена выкинула. Это нам не помешало отобедать очень скучно и очень дурно».[69] (Дом, где побывал поэт, сохранился, хотя и в сильно перестроенном виде. Он стоит на Мясницкой. Ныне это дом № 7).[70]
Сблизиться с Чертковым Пушкин не захотел. Не проявили к нему внимания и литературоведы, установившие только, что жена историка, урожденная Чернышева, была четвероюродной сестрой поэта.[71] Между тем, человек это был, безусловно, незаурядный.[72]
Он родился в Воронеже в родовитой и состоятельной дворянской семье. Первоначальное образование получил дома. При этом он не только в совершенстве овладел французским и немецким языками, но, что было редкостью по тем временам, занимался и русским, равно как и отечественной историей. Учителем Александра по этим предметам был будущий профессор Харьковского университета Г. П. Успенский, выпустивший позднее, в 1818 году, «Опыт повествования о древностях русских» – первую популярную книгу о быте средневековой Руси. Благодаря этому у Черткова уже в юности зародился интерес к родной старине. В 1808 году он приехал в Петербург и был зачислен в Министерство внутренних дел, но, захваченный патриотическим подъемом, вскоре перевелся в армию. Участвовал в Отечественной войне 1812 года и в последовавшем за ней походе русских войск во Францию, отличился в сражениях при Дрездене, Кульме, Лейпциге, Фершампенуазе.
Выйдя в отставку в 1822 году, Чертков два года странствовал по Западной Европе, подолгу жил в Австрии, Швейцарии, Италии, изучил итальянский и древние языки, всерьез увлекся археологией и античной культурой. С 1824 года он обосновался в Москве (правда, с перерывом в 1827 году, когда вновь поступил на военную службу, чтобы участвовать в турецкой кампании). Богатый, независимый, широко образованный человек, он теперь посвятил себя наукам. Сначала он отдавал предпочтение естественным дисциплинам. Под руководством директора Музея естественной истории и профессора университета, основателя и ныне существующего Московского общества испытателей природы Григория Ивановича Фишера фон Вальдгейма (1771–1853) им были составлены «минералогический кабинет», коллекция бабочек, гербарий. В Обществе сельского хозяйства Чертков разрабатывал вопрос о развитии овцеводства в России.
Постепенно полюбившаяся с детства история оттеснила биологию и геологию на второй план. Наряду с прочим Чертков собирал старинные монеты. Таких коллекций в дворянских и купеческих домах было немало и раньше, но впервые собиратель подошел к делу научно и создал классификацию привлекавших его предметов. Труд Черткова «Описание русских древних монет», вышедший в нескольких выпусках в 1834–1842 годах, заложил основы отечественной нумизматики и долго сохранял свое значение. Даже в 1896 году другой наш виднейший нумизмат А. В. Орешников строил свое классическое исследование «Русские монеты до 1542 года» как дополненный вариант чертковского каталога.
Библиотека Черткова тоже не была первой ни по времени возникновения, ни по количеству книг, но в отличие от других она имела четкий профиль. Приобреталась «Россика» – издания, касающиеся России. К 1863 году их накопилось более 4700 томов, и владелец напечатал каталог, сопроводив каждое название подробной аннотацией. Получился ценнейший библиографический справочник. После смерти Черткова его сын подарил библиотеку отца, содержавшую уже 17300 книг, городу Москве, построив для этого специальное здание. В 1870-х годах чертковское собрание передали Историческому музею, а уже в 1930-х оно легло в основу столичной Исторической библиотеки.
Коллекционировал Чертков и древности. Среди них особенно любопытна археологическая находка, сделанная в 1830-х годах и с тех пор в Подмосковье ни разу не повторившаяся. В 1825–1844 годах строился канал между Истрой и Сестрой, длиною 8 верст. Около Клина, у села Загорье на реке Сестре, в земле были обнаружены кости мамонта, два кремневых наконечника стрел и семь бронзовых изделий: топор-кельт и шесть наконечников стрел с шипами и втулками. Надзиравший за работами на канале лейтенант Ропп доставил эти вещи Г. И. Фишеру фон Вальдгейму. Тот описал их в двух изданиях, а потом передал Черткову.[73]
64
Кеппен П. И. Список известнейшим курганам в России. СПб., 1837. С. 33, 34. (Первоначально в «Северной пчеле» за 2, 4, 5 января 1837 г. С. 3, 4, 7, 8, 10–12).
65
Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. СПб., 1892. Кн. 5. С. 71, 72.
66
Сонцов Д. П. Что можно ожидать от раскопок наших курганов // Известия Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете. 1865. Т. 2. С. 14–17.
67
Забелин И. Е. Список и указатель трудов и материалов, напечатанных в повременных изданиях Императорского общества истории и древностей Российских при Московском университете за 1815–1888 годы. М., 1889. С. XXIV, XXVI.
68
Пушкин А. С. Поли. собр. соч. 1949. Т. 16. С. 114.
69
Там же. С. 116.
70
Шикман А. П. Улица Кирова, 7. М., 1989.
71
Телешова Н. Н. Забытые родственные связи Пушкина. Л., 1981. С. 57.
72
Горский В. Чертков Александр Дмитриевич // Русский биографический словарь. Т. Чаадаев—Швитков [22]. СПб., 1905. С. 346–354; Немировский А. И. Александр Дмитриевич Чертков (опыт научной биографии) // Вопросы истории. 1988. № 10. С. 44–59.
73
Гатцук А. А. Еще древние вещи Чертковского собрания // Русский архив. М., 1864. № 11–12. Стб. 1255–1257. Труды I археологического съезда. М., 1871. Хроника. С. LXVIII.