Страница 125 из 215
Отыскав фолианты каталога статистической литературы, Владимир Ильич на нескольких карточках проставил шифры справочников на английском, немецком и французском языках. Передал библиотекарю, а сам поднялся на третий этаж и прошел по всему кругу, присматриваясь к многотомным словарям и энциклопедиям. Потом, придерживаясь за перила, глянул вниз. Там почти все места заняты. Около четырехсот читателей склонились над книгами. За каким же из этих столов любил работать Маркс? Где он делал бесчисленные выписки для "Капитала"? Может быть, здесь же, в библиотеке, набросал вчерне многие страницы. Где? Справа или слева от входа? Возле какого светильника? Нет ли таблички на том месте? Вероятно, нет. А все же во время перерыва на ленч надо пройти по кругу, посмотреть...
Когда спустился вниз, на втором левом столе, который он указал на карточках, уже лежала стопка заказанных им книг. Все, что нужно на сегодня. Так быстро доставили из хранилища! Так аккуратно!
Бегло ознакомившись со всем, что ему принесли, выбрал немецкий справочник о кооперации для сбыта молока и молочных продуктов. Записал себе в тетрадь: в этих кооперативах участвуют 140 тысяч хозяйств. У них, если для простоты взять круглые цифры, миллион сто тысяч коров. А у кого и сколько их? Это может пригодиться для задуманной брошюры, предназначенной деревенской бедноте.
И так же, как когда-то в Шушенском, во время работы над книгой "Развитие капитализма в России", Владимир Ильич стал выписывать себе в тетрадь, сколько во всей Германии бедняков, сколько средних крестьян, сколько богатых, сколько из них участвуют в кооперативах и сколько у каждой группы коров. Подвел итоги: у сорока тысяч бедняков (из каждой сотни т о л ь к о о д и н пользуется услугами кооперации) лишь сто тысяч коров, у пятидесяти тысяч средних крестьян (в кооперации состоят пять человек из сотни) - двести тысяч, у пятидесяти тысяч богатых, то есть у помещиков и кулаков (в кооперации состоят с е м н а д ц а т ь человек из каждой сотни), восемьсот тысяч коров!
"Вот и получается, - опустил ладонь на свою тетрадь, - что кооперация прежде всего и больше всего помогает богатым. При капитализме служит им. И так не в одной Германии - во всей Европе".
Успев сделать себе выписки из всех заказанных справочников, Владимир Ильич к ленчу, который он по привычке все еще называл обедом, вернулся домой. Скидывая пальто, делился радостью с женой:
- Мы не ошиблись, Надюша, что переехали сюда. Ради одной этой библиотеки следовало выбрать именно Лондон.
- Я вижу, ты хорошо поработал.
- Отлично! Чудесный зал! Прекрасное обслуживание! Книжное богатство на всех языках. Здесь пробелы будут гораздо меньше, чем при работе в любом другом месте. У них необыкновенный отдел справок. В самое короткое время по любому вопросу дадут справку, в каких книгах можно найти необходимые материалы. Видать, английская буржуазия не жалеет денег на библиотеку. Они - купцы. Им надо торговать выгодно, а для этого необходимо знать все страны.
- А я сварила щи. Сейчас подогрею.
Надежда пошла на кухню. Владимир - за ней.
- Много времени потратила на эти хлопоты. Могли бы чаем обойтись.
- Нельзя же каждый день только чай.
- А пахнет вкусно...
- Да, нам письмо от Ани. Там на столе.
- Наконец-то отыскалась!
- Я так поняла: она не получила твоего последнего письма из Мюнхена. Тревожилась. Не знала нашего адреса.
- Перехватили шпики. Выходит, вовремя нам удалось уехать.
Владимир прошел в комнату, взял письмо. Пробегая глазами по строчкам, про себя одобрял: "Умница Анюта - уехала под Дрезден. В сосновый бор. Совсем хорошо!"
Надежда принесла кастрюлю, над которой клубился парок. Ставя тарелки на стол, сказала:
- Я очень рада, что Аня пригласила к себе на лето Марью Александровну. Отдохнут вместе.
- Это замечательно! Нам бы всем пора повидаться.
- Съезди к ним. Хотя что я говорю? Тебе в Германию нельзя. И Аню не выследили бы там. Может, они согласятся сюда?
- Ну что ты! Для мамы далеко. И через Ла-Манш ей будет трудно. Вот если бы во Францию...
- Во Франции для них спокойнее. Напиши: пусть едут туда. И сам непременно поезжай к ним. А за дела не беспокойся. Что могу, все сделаю.
- Хотелось бы с тобой... Но посмотрим, как все сложится... А щи, Надюша, вкусные.
- Сметаны недостает. Больно дорогая.
- Ничего. И так хорошо. Хлеб, правда, не наш. К щам бы черный. Ржаной. Да посыпать бы ломтик солью... А в библиотеке, как она ни замечательна, я все же расстроился.
- Да ты ешь, ешь. После расскажешь.
- Пусть приостынут. Мне, сама понимаешь, хотелось взглянуть на стол, за которым работал Маркс. Но нигде такой таблички не оказалось.
- Ты, Володя, многого захотел. Маркс буржуазии - поперек горла.
- Понятно. А все же придет время - такая табличка будет прикреплена. Если удастся определить излюбленный стол автора "Капитала". Пока мне отвечали уклончиво: "Для нас все читатели равны". Только один старый библиотекарь стал припоминать: "Маркс, Маркс... Седая бородища. Словно у пророка... Как же, помню. Хотя прошло много времени. Пожалуй, больше двадцати лет... Он обычно проходит на правую сторону*. За один из этих двух... может, трех столов". И на том старому спасибо.
_______________
* Позднее было установлено, что Маркс работал за вторым столом справа.
- А щи-то, Володя, уже остыли. Ешь.
Через несколько дней пришла открытка от Маняши. С видом Волги. С поздравлением по случаю лондонского новоселья.
Сестра писала, что мать скучает, рвется за границу не только для встречи с Анютой, но и с ними. Где? Это надо обсудить. Конечно, там, где для них удобнее.
И Владимир Ильич написал матери:
"Надеюсь скоро увидаться с тобой, моя дорогая. Только не слишком бы утомило тебя путешествие. Непременно надо выбирать дневные поезда и останавливаться на ночевки в гостиницах. За границей гостиницы стоят не дорого, и можно переночевать отлично. Без отдыха же, при быстроте здешних поездов и малых остановках, ездить по нескольку дней совершенно невозможно.
Буду ждать вестей о твоем выезде с нетерпением. Может быть, дашь телеграмму из России или из-за границы, когда сядешь на прямой поезд сюда? Это было бы гораздо удобнее".