Команда осталась на судне

Георгий Владимирович Кубанский

Команда осталась на судне

Об авторе

Георгий Владимирович Кубанский (1907-1976) родился в Баку, юность провел в Краснодарском крае, затем учился и работал в Ленинграде. Последние годы жил в Москве. Писать начал рано, первые рассказы появились в журналах в 20-е годы. В первые дни Великой Отечественной войны добровольцем ушел на фронт, воевал офицером - связистом, был трижды ранен, за проявленные в боях мужество и отвагу награжден орденами и медалями. Конец войны встретил в рядах Советской Армии, в Австрии. После демобилизации вернулся к литературной работе. Писатель много путешествовал по нашей стране, плавал на торговых и рыболовных судах; в общении с людьми он находил сюжеты и героев многих своих книг. Наиболее известные произведения Г. В. Кубанского - написанные по впечатлениям военных лет книги "Дорога в Пешт", "Мои товарищи", "Гвардии капитан", а также приключенческие повести "Тайна реки Семужьей", "На чужой палубе", "Сашок уходит в море" и кинофильм "Мужество", созданный по сюжету одного из рассказов о героической работе советских летчиков в пограничных районах СССР.

ПРОЛОГ

Иван Кузьмич внимательно осмотрел себя в зеркало и остался недоволен. Швы кителя лоснились: не помогли ни утюг, ни бензин. Третий год Иван Кузьмич был не у дел, жил на пенсию, а потому и не считал нужным обновлять морскую форму. Зачем она старому капитану, уволенному на покой после резкого столкновения с начальником тралового флота? А теперь вот как обернулось. В обком приглашают, и пойти не в чем.

- Вспомнили! - Иван Кузьмич сердито посмотрел в зеркало, как бы упрекая свое отражение. - Сам Титаренко приглашает!..

Ничего хорошего от разговора в обкоме Иван Кузьмич не ждал. Всю жизнь не везло ему с начальством: то в ненужный спор ввяжется, то ответит не так или разгорячится, лишнее скажет.

Настроение старого капитана и без неожиданного приглашения было неважное.

С первых дней войны Баренцево море стало театром военных действий. Вражеские подводные лодки, рейдеры и авиация стремились наглухо закупорить Мурманск, закрыть к нему доступ судов из союзных стран. Траловый флот прекратил свое существование. Рыбаки были мобилизованы. Траулеры, наскоро переоборудованные, вооруженные небольшими пушками, подняли на гафелях военно-морские флаги и превратились во вспомогательные суда. Да и сам Мурманск - веселый шумный порт - стал прифронтовым городом. После того как наступление немецких войск на суше было приостановлено и долина реки Западная Лица стала кладбищем отборных горноегерских частей Германии, противник перенес свои усилия на море и воздух. Шквальные бомбежки сотрясали город. Горящие дома стали в нем обыденным зрелищем. Искореженные металлические конструкции, развалины строений и пожарища, огороженные старыми досками воронки на улицах, битое стекло на тротуарах и заколоченные фанерой окна говорили о войне, об опасности.

Иван Кузьмич натянул шинель, взял шапку и вышел из дому.

Он уже подходил к зданию обкома, когда неистово взвыли сирены. С далеких железнодорожных путей откликнулись тревожные гудки паровозов, из торгового и рыбного портов - мощные гудки пароходов. Было что-то отчаянное в надрывном реве могучих машин, словно они взывали о помощи, защите.

Иван Кузьмич заметил впереди дружинников с красными нарукавными повязками и почти вбежал в обком. Тяжело дыша, поднялся по лестнице.

В кабинете Титаренко Иван Кузьмич увидел бывшего капитана "Первомайска" Бассаргина и недовольно насупился: он не любил холодноватого и, как ему казалось, кичащегося своим высшим образованием Бассаргина. Присмотреться ко второму посетителю - мужчине лет пятидесяти пяти, в мешковато сидящем морском кителе - Иван Кузьмич не успел.

- Вот и все в сборе! - встретил его Титаренко и показал рукой на стул: - Прошу!

Иван Кузьмич сел и, опершись руками на колени, выжидающе смотрел на Титаренко.

- Ваше письмо в редакцию "Правды", Иван Кузьмич, переслали нам, сказал Титаренко. - Если оставить в стороне ненужную резкость тона, то следует признать, что требования ваши совершенно справедливы и по-настоящему патриотичны. Кстати, вы не одиноки. В обком поступило немало таких же писем. Это и понятно. Продовольственное положение наше крайне напряженное. Вы знаете, как висит над железной дорогой вражеская авиация. В минувшем месяце нам особенно не повезло. Люди знают это, требуют: надо ловить рыбу. Но где ловить? - Титаренко развернул на столе навигационную карту, испещренную условными знаками, не имеющими отношения к мореплаванию. - Посмотрите на карту. Шпицбергенская банка - самая уловистая. Неподалеку от нее проходят караваны судов из союзных стран в Мурманск и Архангельск. Сюда противник бросил крупные военно-морские и воздушные силы. - Титаренко достал из деревянного стакана карандаш. Пользуясь им как указкой, он обвел на карте неровный круг от южных островов архипелага Шпицберген до берегов Северной Норвегии. - Менее опасны отдаленные Новоземельская и Гусиная банки. Но и там постоянно держатся вражеские рейдеры, стерегут пути в Белое и Карское море. - Титаренко показал на карте силуэты боевых кораблей. Мурманское мелководье. На подступах к Кольскому заливу особенно активны вражеские подводные лодки и авиация. Но штабы фронта и Северного флота требуют рыбы. Где взять ее? Этого нам не подскажет никто, кроме старых опытных капитанов.

- Надо искать новые районы промысла? - помолчав, сказал Бассаргин.

- Новые районы промысла, удаленные от мест активных военных действий, - уточнил Титаренко и показал на карту. - Примерно здесь.

- У Колгуева острова можно промышлять, - вставил Иван Кузьмич. Прошлый месяц наши туда ходили.

- Далеко, - сказал Титаренко. - А главное, ненадежно. Район Колгуева и горло Белого моря вот-вот закроют льды.

- Сложное дело! - Бассаргин покачал головой. - Поиски косяков трески, организация промысла... даже судовождение сейчас не похожи на все то, к чему мы привыкли в мирные годы и умеем делать. Настоящих рыбаков нам не собрать и на один траулер.