Страница 4 из 5
Однако же наш герой все равно покупает дом на Рублевке. А у кого нету денег на дом, тот все равно рвется сюда, хоть на вечер, хоть на пару дней. Позвольте предположить – не для того, чтобы устроиться на покой. А наоборот, чтобы поставить себя в условия жесткого соревнования всех со всеми и в результате либо погибнуть, либо стать сильнее.
4. Формулировать цель Игры – это для начинающих. Для слабеньких игроков. Но именно от них и можно добиться смысла. Банкир Петр Авен не сформулирует цели: «Помилуйте, Валерий…» Банкир Михаил Фридман сформулирует уклончиво: «Понимаете, в кризис все теряют. Так можно же терять меньше, чем все остальные…» А вот светская обозревательница Божена Рынска сформулирует в лоб: «Выиграть соревнование жизни!» То есть жить на Рублевке следует не для того, чтобы наслаждаться комфортом, любить и быть любимой, растить детей, самореализовываться в работе, сексе, спортивных развлечениях, красоваться в новых нарядах, вкусно есть, гулять по свежему воздуху… нет! Выиграть соревнование жизни! Возвыситься как-то по отношению к окружающим. Или окружающих как-то принизить. Это все равно. В тучные годы зарабатывать больше, чем конкуренты. В кризисные годы меньше, чем конкуренты, терять. Зачем зарабатывать? Почему бы не потерять? Не задавайте глупых вопросов! Пока раздумываешь, того и гляди конкуренты обойдут тебя и выиграют у тебя соревнование жизни.
Вот писатель Солженицын. Сидел у Ростроповича во флигельке, писал свои книжки и, казалось бы, весь с потрохами был во власти членов коммунистического ЦК, живших неподалеку. А шеф КГБ, лечивший почки в барвихинском санатории, и рукописи у Солженицына арестовывал, и печататься Солженицыну не давал, и выслал в конце концов из страны. Но прошли годы, и где теперь те члены ЦК? Где теперь тот шеф КГБ? Их нет. Только дощечки каменные остались от них в кремлевской стене. А писатель Солженицын Нобелевскую премию по литературе получил, пережил эмиграцию, вернулся с триумфом.
И президент Путин (наследник шефа КГБ) приезжал к нему кланяться. А президент Медведев (наследник членов ЦК) приезжал поклониться его гробу. Вот это Божена Рынска, вероятно, и называет «выиграть соревнование жизни». Предположить, что писатель может писать не ради того, чтобы унизить властителя и возвыситься над простыми смертными, – это не в рублевской логике. Служить литературе? Размышлять о судьбах Родины? Исследовать человеческую душу? Глупости какие! Выиграть соревнование жизни – вот цель. И других целей нет.
Или Михаил Ходорковский: в считаные годы создал банк, приобрел нефтяную компанию, стал самым богатым человеком в стране, но на пике успеха сорвался, сам не удержался от тюрьмы и компанию свою от разорения не удержал. Значит, проиграл соревнование жизни, если только не предполагать, что в далекой перспективе выйдет из заточения и всем отомстит. Стратегии ведь бывают разные.
И некоторые совсем неожиданные, досадно непобедимые. Пишет Божена Рынска в своем блоге, что в Европе, где ей комфортно, невыносимы, невыносимы, невыносимы инвалиды. Для них всю ночь под Божениным окном Лакшери-отеля пищит и пищит светофор для слепых – и не выключишь никак, хоть президентский люкс арендуй. Или останавливается перед Божениной машиной автобус, и долго-долго грузится в него инвалид-колясочник. А ты, красивая и богатая, успешная и здоровая, сиди и жди. Или еще – на любой парковке для дорогой Божениной машины может и не быть места, но самые удобные места для инвалидов почти всегда пустуют. Нечестно! По Божениной логике, инвалидов нельзя победить в соревновании жизни, если им ни за что ни про что даются такие преференции. И трудно Божене признать, что инвалиды взяли и победили ее в соревновании жизни. Да еще и не по правилам победили, так, что обыграть их, лишить привилегий или самой получить их привилегии – нельзя, не ногу же себе отрезать.
5. Правил определенных и впрямь нет. Вот в воскресный день Эллен Фербеек[2] выходит из жуковского своего дома на лыжах. План воскресной прогулки у Эллен такой: по льду Москвы-реки пройтись накатанной лыжней до ресторана «Причал», скинуть лыжи, выпить в «Причале» чашку чая, а после чаю вернуться все по той же лыжне домой. Но не тут-то было. Помимо скромных лыжников, гоняют по московорецкому льду еще и безумцы какие-то на снегоходах. Шум, треск, выхлопные газы от двигателей. И ведь не мальчишки какие-нибудь, не молодежь – взрослые солидные люди, а носятся как бешеные, да по лыжне, да поперек лыжни, как будто поставили перед собой цель давить лыжников, соседей своих, с которыми, может быть, раскланивались накануне, покупая продукты в Dream House. А теперь – давить. И ведь много кто погиб на этих снегоходах, не справившись со скоростью, и много кто покалечился. И в лучшие свои годы даже и сам Борис Березовский помчался на снегоходе по полям, налетел на кочку, перевернулся, сломал позвоночник и на носилках с подвязанной головой доставлен был частным самолетом в швейцарскую клинику, где позвоночник долго лечили.
«Проклятые снегоходы», – думает Эллен, возвращаясь с испорченной прогулки, и пишет в газету «На Рублевке», что, дескать, не понимает радости снегоходов, но если кому так приспичило, то, может быть, стоит договориться, чтобы лыжники, например, прогуливались по правой стороне реки, а снегоходчики – по левой? Установить правила, чтобы не мешать друг другу. Так пишет Эллен, искренне не понимая, что правила в этой Игре должны быть не установлены изначально, а навязаны теми, кто сильнее. Навязывание правил – это ведь и есть часть Игры. Дело не в том, что снегоходчик сильнее лыжника, а в том, кто лыжник и кто снегоходчик. Если бы Первому Лицу вздумалось вдруг прокатиться на лыжах по льду Москвы-реки, снегоходы как ветром бы сдуло: прижались бы к берегам, заглушили бы двигатели, потому что одно дело лыжник Эллен Фербеек, а другое дело лыжник Первое Лицо – понимать же надо, сила!
Однако не стоит думать, будто правила на Рублевке навязывают обязательно силой. Иногда и хитростью, и неожиданностью действий, внезапностью. Вот, например, в самом начале 90-х жил в поселке Новь, в той его части, что выходит к деревне Раздоры, профессор Московского университета Александр Аузан. С 50-х годов жил – тогда бабушка выкупила здесь участок в память о расстрелянном муже, легендарном комкоре Аузане, мечтавшем жить в Раздорах. Жил хорошо, соседствовал с маршалом авиации Евгением Савицким, чья дочь Светлана – вторая в Советском Союзе женщина-космонавт и дважды герой Советского Союза.
Но меняются времена. Маршал беднел, и дочь его, привычная к светлым подвигам, а не к каждодневному капиталистическому труду, беднела. И все чаще маршал, встретившись с Аузаном на дорожке или подсев к Аузану на скамейку, заводил разговор о том, что хотел бы продать дачу. Возможно, ждал, не предложит ли сам Аузан выкупить маршальский участок. Возможно, просто так ворчал по-стариковски. Возможно, видел, что пишет Аузан экономические статьи в центральных газетах, и полагал Аузана близким к новой власти, а стало быть, состоятельным. Но не близок оказался Аузан и не состоятелен – не так прямолинейно работают правила Игры «Рублевка», – и участка Аузан не купил.
И вот однажды маршал Савицкий рассказал Аузану, что нашел, дескать, покупателя на свою дачу, солидного человека. А через несколько дней заселился в бывший генеральский дом Отари Квантришвили – по официальной версии предприниматель, меценат и любитель вольной и классической борьбы, а по слухам – криминальный авторитет. Поселился и первым делом, конечно же, рядом с генеральским дачным домом принялся строить новый, в десять раз больше.
Слухи о том, что Отари – высокопоставленный бандит, косвенно подтверждались. С самого утра каждый день у его ворот маячили неприятные личности, ожидающие разрешения воровских споров «по понятиям». Аузан нервничал: бандиты ведь как акулы, задыхаются без движения, не могут угомониться на достигнутом, и если Отари получил участок, то захочет ведь прирезать и соседний.
2
Основательница журнала Cosmopolitan в России. Прим. ред.