Мелочи сыска

– Так скверно на душе! – призналась она. – Ты не представляешь. Мне казалось, что с Белинковым такого никогда не могло случиться. Его же все обожают!

– Джона Кеннеди тоже все обожали, – сказал Гуров, чтобы хоть что-то сказать. – Потом оказалось, что не все… Так я пойду. Удачи тебе!

Когда он вернулся в фойе, уже прозвучал долгожданный звонок. Истомившаяся публика с нетерпением потянулась в зал. Гуров в стороне от всех с задумчивым видом наблюдал за празднично разодетыми людьми, на самом деле думая о своем. Лишь когда опустело фойе и затих многоголосый шум толпы, он окинул взглядом портреты знаменитых актеров на стенах и подытожил размышления своим любимым афоризмом:

– Ну вот, значит, и попали – на ровном месте, да мордой об асфальт! – и, махнув рукой, направился к выходу.

Глава 2

– Послушай, Лева, – сказал Стас Крячко, усаживаясь на заднее сиденье гуровского «Пежо». – Я вообще-то не в претензии, что ты сосватал меня на это дело – за компанию-то и помирать веселее, но скажи откровенно – на хрена козе баян? То есть для чего тебе понадобилось лезть на глаза руководству? Знаешь ведь поговорку – на службу не напрашивайся, ну и так далее…

– Мария попросила, – коротко сказал Гуров. – Я люблю свою жену, а за любовь, Стас, приходится платить.

– А-а! – обескураженно протянул Крячко и хлопнул себя по лбу ладонью. – Ну да, как же я сразу не сообразил – они же работают в одном театре!

– В театре говорят – «служат», – поправил Гуров. – В последней пьесе они играют ведущие роли. А кроме того, у Белинкова похитили деньги, которые предназначались на операцию отцу.

– И много? – поинтересовался Крячко.

– Немало, – покачал головой Гуров. – Четыреста тысяч долларов.

Крячко присвистнул.

– И сколько украли?

– Да все и украли, – сказал Гуров. – Плюс золотишко и еще что-то по мелочи. Карманный компьютер, например… Только о краже речь не идет. Белинков дома был, когда все это случилось. Действовала хорошо организованная банда из четырех-пяти человек – возможно, больше… Ворвались в квартиру, когда хозяин собирался уходить, пригрозили оружием, потребовали деньги и ценности. Насколько я понял из материалов дела, Белинков особенно и не сопротивлялся.

– Значит, не дурак, – удовлетворенно заметил Крячко. – А с умным человеком и работать приятнее. Куда сейчас едем?

– На Ленинградский проспект, – объяснил Гуров. – Он там живет. Дом без охраны, только с домофоном. Но преступники им и не пользовались – просочились каким-то образом.

– Ничего хитрого, – заметил Крячко. – Могли код узнать, или жильцы дверь не закрыли, или с кем-нибудь за компанию. Народ у нас доверчивый.

– Доверчивый, но памятливый, – сказал Гуров. – Группу незнакомых людей кто-то из соседей наверняка должен был запомнить, а в данном случае – ничего. То есть из показаний соседей получается, что никто из них ничего подозрительного не видел и не слышал.

– А кто там работал?

– Следователь Булгин, ты его знаешь, толковый мужик, – ответил Гуров. – А из МУРа – майор Сорокин.

– И неужели никаких следов? – спросил Крячко.

– Вроде бы видели недалеко от дома «Жигули» вишневого цвета, – пожал плечами Гуров. – Сразу после ограбления в машину сели трое мужчин и быстро уехали. Сорокин выяснил при опросе свидетелей – кажется, по времени совпадает. Но ни номера машины, ни внешности этих троих никто не запомнил.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь? – поинтересовался Крячко.

– Пока трудно сказать, – хмуря брови, сказал Гуров. – Сдается мне, что тут действовала та же группа, которую уже полгода ищут. И Булгин того же мнения придерживается. Почерк похож. Находят квартиру состоятельного человека, проникают туда без особенного шума, но с наглостью беспредельной и быстро чистят – в присутствии, так сказать, «клиента». Всегда с угрозой применения оружия, но в ход тем не менее до сих пор ни разу его не пускали.

– Что-то припоминаю, – откликнулся Крячко. – Кажется, в МУРе их иронически прозвали «гуманисты в особо крупном размере»?

– Да, я как раз их имею в виду, – кивнул Гуров. – Кстати, в похожих случаях тоже действовали три-четыре молодых человека и фигурировали «Жигули». Правда, кажется, автомобиль был другого цвета… Но я думаю, преступники могут в каждом отдельном случае просто использовать угнанную машину.

– Скорее всего, – согласился Крячко. – Им всего-то – подъехать да уехать. А потом машина отгоняется на прежнее место, и хозяин транспортного средства, даже если обнаружил к тому времени пропажу, оказывается на седьмом небе от счастья и никакого заявления в милицию не подает.

– Там могут быть какие-то нюансы, – сказал Гуров. – Обязательно нужно посмотреть те, схожие дела. Займешься этим сегодня же… После того, как навестим Белинкова.

– Надеешься услышать от него что-то новенькое? – спросил Крячко.

– Даже старенькое предпочитаю слышать своими ушами, – сказал Гуров. – Да и сам господин артист наверняка что-нибудь вспомнит. Надеюсь, он немного отошел от потрясения.

– А он хоть знает, что мы неумолимо приближаемся к его оскверненному жилищу? – спросил Крячко.

– Мы созванивались, – пояснил Гуров и, немного подумав, добавил: – Только попрошу тебя сдерживать там свой неистребимый оптимизм. Актеры – люди чувствительные. Твои шутки Белинков может неправильно понять. И вообще неудобно – все-таки партнер Марии, да и меня знает… Подумает еще, что я злорадствую по поводу его несчастья.

– Нелогично, – заметил Крячко. – Почему же, если шучу я, то злорадствуешь ты? Но, впрочем, как хочешь. Обещаю, что буду скромен и тих. Твой Белинков меня даже не заметит.

Разумеется, это было преувеличением. Как оказалось, Белинков увидел их еще из окна. По некоей нервной привычке, вдруг сформировавшейся у него после ограбления, знаменитый актер с утра торчал у окна, подозрительно всматриваясь в каждого человека, входящего в подъезд. Возможно, он надеялся, что преступники захотят повторить свой эксперимент в другой квартире, и тогда он их непременно сдаст милиции.

Гурова он, слава богу, узнал издалека, поэтому отпер дверь быстро и без лишних вопросов. Он так же быстро намеревался запереть ее, но оперативники попросили его не торопиться.

На лестничной площадке находилась еще одна квартира, и Гуров, внимательно осмотрев все вокруг, поинтересовался у Белинкова, кому она принадлежит.

– Вы, простите, уж не соседа ли моего подозреваете? – с нервным смешком спросил Белинков. – Абсурд полнейший! В этой квартире живет Гаврилов – журналист-международник. Интеллигентнейший человек, категорическая редкость в наши времена. Представить его с пистолетом и в маске просто невозможно. Кстати, он уже две недели в отъезде.

– Вот как, – кивнул Гуров. – Но кто-то, наверное, остался в квартире? Жена, дети…

– Дети давно живут отдельно, а жена Гаврилова отдыхает сейчас в Анталии. Почему-то Анталию она предпочитает всем другим курортам.

– Действительно странно, – с невинным видом отозвался Крячко. – Есть сколько угодно местечек куда интереснее. Например, я знаю такой чудесный уголок – и всего километрах в ста от Москвы. Правда, удобства во дворе, но…

Гуров выразительно посмотрел на него, и Крячко немедленно умолк. Белинков, слушавший его с напряженным вниманием, недоуменно моргнул два раза и перевел взгляд на Гурова.

– Простите, товарищ увлекся, – сказал тот. – Ну что же, к вопросу о соседях, с вашего разрешения, мы вернемся попозже, а теперь, Владимир Александрович, хотелось бы побеседовать с вами. Надеюсь, вы никуда не торопитесь?

Красивое лицо Белинкова болезненно искривилось. Он до сих пор не избавился от пережитого стресса.

– Мне теперь некуда торопиться, Лев Иванович! – с надрывом сказал он. – Я должен был выезжать сегодня в Германию… и вот все к черту… – он махнул рукой и отвернулся.

Оперативники переглянулись, и Гуров деликатно сказал:

– Мы постараемся сделать все возможное, Владимир Александрович, чтобы помочь вашей беде. Нужно только немного потерпеть. И, разумеется, помочь нам.