Страница 2 из 4
– Я не знаю. Я не знаю! Что вы от меня хотите! Вы ненормальная!
Не знаю, что с ним случилось, но беснование Профессора вызвало скорый отклик персонала, и кончилось тем, что его скрутили крепкие санитары и успокоили аминазином.
Я чувствовала себя свиньей. Я же любила Профессора как друга всей душой. И его теперь рвущийся на части мозг отзывался в моем мозгу адовыми муками.
Я не знала что делать. Мне хотелось кричать. Я ходила по городу, как чумная, без цели, повинуясь неясному зову. Из дурки меня выгнали, и теперь я не могла даже надеяться на то, чтобы встретиться с Профессором и попросить прощения.
В общем, прошло пустых две или три недели. У меня была сильнейшая ангина с бредом, в котором кошка, профессор, психи и врачи смешались в один больной водоворот. И в конце концов, я оказалась едущей в трамвае. Я хорошо запомнила его номер. Хорошо запомнила то, что было за окном – осень, дождь, парк за резной оградой, трубы завода…
По выздоровлении я как-то закрутилась и забыла все. Ну и своя ведь жизнь есть. И Бог ведает, что творит.
13 октября (помню этот день) случайно по работе я должна была ехать на трамвае в старый район. И вот когда я увидела номер трамвая, я поняла, что это было в бреду, когда у меня была ангина. И даже номер вспомнила.
Пейзаж был тот же, маята осени та же, сумрак. Молчаливый кондуктор, три пассажира…
Вдруг в проходе трамвая появилась Муся.
Я вышла не на своей остановке, а вслед за кошкой. И она привела меня прямо к розовому кирпичному дому. Я узнала все – детскую площадку, окно… Только женщины не было.
Я обернулась, но Муси не было.
Вот досада! Как же я могла ее упустить?
– Муся! Муся! – крикнула я.
Но кошки не было.
Мое сердце заколотилось очень сильно. Я села на качель и начала качаться. Качель поскрипывала. Печальный звук из детства. Из одиночеств. Когда во дворе пусто, а я одна качаюсь на качели, прыгаю в дину на песке. Играю одна в пробки или ножички… Эти одиночества всегда были полны чем-то большим, чем-то бОльшим. Словно кто-то неведомый звал меня в тишину для разговора без свидетелей.
– Ы-ыынь-синь, ы-ы-ы-ынь-синь, – скрипела качель.
И вдруг распахнулась дверь подъезда, выбежала старуха со шваброй и кинулась на меня:
– Все мозги вынула уже. В детстве не накачалась? Нажрутся и давай качаться! Черти!
– Простите, – извинилась я, отскакивая от швабры. – Я ищу женщину с ребенком пяти лет, нет. Ему должно быть уже восемь. У них кошка Муся. Черно-белая!
– Черно-белая… Да потерялась она. Три года назад. Муж ее умер, и она потерялась. Кошка.
– А женщина? Женщина где?
– Переехали они. Квартиру она продала и уехала. Плакала сильно.
– А почему она не искала его?
– Зачем ей его искать? Она же похоронила его.
В общем, не буду рассказывать, сколько сил я потратила на то, чтобы начти женщину, убедить ее возобновить дело. Ну и с ментами было сложно.
Но все получилось.
Они спаслись.
И Профессор вспомнил, кто он и забыл про древние города. И не мог вспомнить, кто я. Да и ладно. Я свое получила, пока с ним в клинике тусила.
Улитка и червяк
Улитка неторопливо ползла по дорожка и несла на спине свой домик.
Встретился ей червяк и говорит:
– Улитка! Если бы ты ползла без домика, ты могла бы идти быстрее. Брось его!
Но тут пролетела птица и схватила червяка, а улитка спряталась в домике.
Птица несла червяка в гнездо к птенцам. Но неожиданно мотоциклист завел мотоцикл, птица испугалась и вскрикнула. Червяк упал на другом конце города, на клумбу с тюльпанами.
– Какие красивые цветы! – сказал червяк и загордился. – Эх, Улитка! А ты так всю жизнь и проживешь в парке среди крапивы.
Никогда не знаешь, что лучше – осторожно сидеть в домике или рискнуть и отправиться в путешествие.
Оса
Летела оса, смотрела во все глаза. Увидела банку с вареньем, подумала: «Отдохну немножко, покушаю сладенького». Влезла оса в банку и давай наворачивать вкуснятину. Объелась, раздалась в боках, крыльями хлоп-хлоп, а они к варенью прилипли. Лежит оса и молится: «Боже! Спаси меня отсюда скорее! Я никогда варенье больше не буду есть, клянусь!»
И вот через некоторое время в комнату заходят бабушка и девочка. Бабушка наливает в чашку чай и зачерпывает ложкой варенье.
– Ой, бабушка! – восклицает девочка. – Кто это?
– Это оса, – говорит бабушка. – Они часто прилетают на сладкое. Дурочки. Не знают, что со сладким осторожно надо быть.
– Давай спасем ее. Она такая красивая.
– А как ты ее спасешь? Наверняка она уже мертвая.
Оса дернулась и закричала:
– Нет! Я живая! Живая! Спасайте меня скорее!
– Нет, смотри! Шевелится, – удивилась бабушка.
– Давай нальем в блюдечко холодной воды и положим туда осу, сахар расстворится, и крылья снова станут чистыми. А потом мы ее положим на салфетку. Она высохнет и улетит.
Так они и сделали. Положили осу в воду, потом, когда вода растворила сахар, девочка осторожно вытащила осу на салфетку.
– Спасибо тебе, добрая девочка! – сказала оса и зажмурилась от счастья.
Потом она улетела и всем своим детям навсегда наказала никогда не лазить в сладкое и не жалить маленьких девочек.
Си бемоль метель
Рита очень любила кино. И сама хотела стать режиссером. Наверное, это от страха, но реальный мир никак не давался ей в руки. Все в нем было не так, как хотелось Рите. А когда она придумывала миры и жителей их – странных насекомолюдей – то ей сразу хорошо и спокойно делалось.
– Художник, – говорила она подруге Варьке. – Демиург. Создатель. Пусть я неудачница в этом мире, зато в том, который я сама сделала, я Творец.
Потом Варька уехала учиться в другой город. Рита занималась с ней рисунком. А вечерами Рита играла на скрипке. Просто играла. Себе. Сама себе. А потом однажды отец ей сказал:
– Ты мешаешь смотреть телевизор.
И Рита унесла скрипку в институт. Положила на хранение в реквизитную, где хранились предметы для натюрмортов. И устроилась работать техничкой и еще ей предложили вести подготовительные курсы. В этой же подсобке Рита начала снимать пластилиновый мульфильм. Все приходили смотреть и восхищались. Слух пополз по городку.
И на скрипке временами играла. Вечерами. Как-то раз на звук пришел незнакомец.
– Привет, – говорит гость и протискивается в мастерскую. – Здорово играешь.
– Я не играю. Я печалюсь, – вздыхает Рита.
– Отчего? – Незнакомец был приветлив, захотелось заплакать у него на груди.
– Мне одиноко в моем мире. Я мультфильм делаю. Хочу киностудию открыть, разбогатеть и жить интересно. Но мне хочется, чтобы я была не одна.
Незнакомец увидел декорации, фигурки, камеру и говорит:
– А хочешь? Я тебе помогать буду?
– А что ты умеешь?
– А я умею все! – бахвалисто заявляет гость. – Вот скажешь, что, я все и сделаю. А еще у меня есть машина. И я тебя отвезу на ней, куда захочешь.
– Ладно. Оставайся, – отвечает Рита. – А как звать-то тебя?
– Зови Ильей.
– Хорошо, Илья.
И правда, машина у Ильи была, и славно было, что оказалось, что Илья живет недалеко от дома Риты. Вроде как по пути.
Работа пошла быстрее. Рита фигурки двигает, а Илья на камеру снимает покадрово. Отлично. Быстро все получается. Рита счастлива. И вот однажды она просит Илью помочь ей картины с выставки ее забрать и домой отвезти. Илья соглашается, а потом раз и сюрприз – все работу уже у него дома, и по стенам развешаны. Подумала Рита, подумала, да и говорит: