Аутсайдер (футбольный детектив)

Дмитрий Малков

АУТСАЙДЕР

(футбольный детектив)

Глава первая

Цифры на часах таращились в утренней полутьме, но Хабаров спросил, не доверяя их показаниям:

– Который час?

– Семь утра, – ответил Садальский в телефоне.

– Без пятнадцати семь, – поправил Хабаров.

– Да, – сказал Садальский. – Беккай уходит.

Хабаров моментально пришел в себя, плотнее прижал трубку к уху. Ему, конечно же, все это мерещится спросонья.

Садальский – тренер по физподготовке, жилистый человек с пухлым лицом и без чувства юмора. Футболисты часто жаловались на него, мол, гоняет почем зря, не хватает сил для игры, это концлагерь, а не тренировки, но методам Садальского руководство доверяло беспрекословно.

– У него же контракт.

– Он марокканец, – сказал Садальский. – Ему насрать на контракт.

– Он же лучший бомбардир.

– И?

– У него самая высокая зарплата в клубе.

Садальский только хрюкнул в трубку. Хабаров понял, что он уговаривает сам себя не верить в то, что решили без него. Разумеется, без него. Хоть и пашет на «Минерал» с самого основания клуба, он всего лишь скаут.

– Его не отпустят, – сказал Хабаров.

– Он марокканец, – повторил Садальский, для которого, очевидно, национальная принадлежность Беккая объясняла очень многое.

– Куда он уходит? – спросил Хабаров требовательным тоном, как если бы это что-то меняло.

– В «Кучер».

Ну куда же еще. Москвичи привыкли собирать пенки с захолустных клубов средней руки, противостоять этой практике было невозможно. Как только где-нибудь в Твери, Ростове или собственно в Верхнекамске появлялся самородок, из столицы к нему тянулись любопытные взгляды и руки. Осматривали, щупали, манили.

А Беккай был самородком. Он сейчас мог бы пасти коров на африканских пастбищах или гримасничать аниматором перед туристами, или чем там они занимаются в Марокко, а он вместо этого делает футбольную историю. Беккай не всегда улавливал тонкости спортивных правил, мог полезть в драку или не услышать свистка судьи, но футбольное чутье у него было что надо. Он знал, где нужно быть в конкретный момент времени, чтобы наброситься, прорваться, поразить.

И нашел его Хабаров. Нашел как иголку в стоге сена. Год назад его внимание привлек могучий рывок вверх по турнирной таблице безнадежного середняка в одном из низших дивизионов. У Хабарова тоже было чутье. Он пошел на свет в конце тоннеля – и наткнулся на Ахмеда Беккая, нападающего футбольного клуба «Никель». Беккай забивал в каждом матче, за исключением тех, где его удаляли в самом начале игры, а случалось это не так уж и редко. «Никель» настойчиво пер в гору и, возможно, однажды оказался бы в передовом эшелоне отечественного футбола – но тут появился верхнекамский «Минерал» и купил Беккая со всеми его непредсказуемыми потрохами.

– Что делать? – спросил Хабаров.

– Я-то откуда знаю, – сказал Садальский, но Хабаров, пожалуй, задал этот вопрос самому себе.

– Что говорит Тарас?

– У них там обет молчания, я сам узнал из третьих рук.

Тарасов, или Тарас меж своих, главный тренер «Минерала», обязан был костьми лечь, но не допустить этого перехода, ведь с некоторого времени местоположение клуба в общем рейтинге стало зависеть только от одного человека, и этим человеком был далеко не Тарасов.

Перед зимними каникулами «Минерал» обосновался на седьмом месте и метил еще выше. Эксперты и болельщики сходились во мнении, что весной от скромного коллектива из Верхнекамска можно ожидать оптовых поставок сенсаций. «Минерал», который уже пять сезонов боролся за выживание в Премьер-Дивизионе, наконец-то обрел свое лицо и устрашающий шарм. Поворачиваться к нему спиной не рискуют даже гранды. И тут…

– Мне очень жаль, – послышался голос Садальского. Хабаров опешил, такое от несгибаемого физкультурника слышать не приходилось.

– Понял тебя, – сказал Хабаров и положил трубку.

За всю свою безалаберную карьеру он не встречал никого, кто хоть немного напоминал бы Беккая, чаще ему приходилось иметь дело с тяжелыми на подъем скучающими футболистами, которым комфортнее было бы в роли вышибал в ночном клубе. Футбол – это не для них. Они понимали это так же четко, как и Хабаров, но ничего не могли с собой поделать, им нужно было куда-то пристроить свою скорость и беспокойные ноги. Они выходили на газон и устраивали беспощадное броуновское движение, иллюзию сопротивления, и максимум, что они могли, – это избежать разгрома. Однако в восьмидесяти случаях из ста их размазывали по стене.

Таковы были клиенты Хабарова. Таков был он сам до встречи с Беккаем. Неизвестно, как этот черный пацан оказался в «Никеле», неизвестно, почему «Никель» так легко уступил его «Минералу», но ясно, что скаут Хабаров получил свои пятнадцать минут славы. И теперь они истекли.

Снова зазвонил мобильник, но Хабаров дал отбой, наверное, опять кто-то из клуба спешит сообщить ему новость. Он порылся в контакт-листе и отыскал нужный номер. Тут вспомнил, что сейчас только семь утра, а в Москве и вовсе пять, поэтому отложил телефон и побрел на кухню. В разоренном холодильнике не нашлось ничего подходящего, Хабаров вернулся в комнату, включил телевизор. Интересно, пронюхала ли эту историю пресса. Интересно, что сейчас с Тарасом и Эйсом, президентом клуба.

Он вспомнил, что у него есть номер мобильника Беккая, но ему все равно не удалось бы толком поговорить с ним, потому что марокканец общался на своем жутком диалекте, в котором Хабаров понимал только междометия. Да и едва ли он в Верхнекамске.

Хабаров забрался в постель, как в окоп, и принялся бессмысленно наблюдать за непрекращающейся рекламой в телевизоре. Уснуть снова не удалось, через час он не вытерпел и все-таки набрал московский номер. Трубку взяли сразу.

Глава вторая

С некоторых пор Корнев боялся приходить домой. Это случилось с месяц назад. Обделывая свои дела в центре, он понял, что оставил дома планшет. Пришлось вернуться в тихую окраинную гавань, до которой не докатывался гул перегруженных московских улиц. У подъезда он столкнулся с человеком очень знакомой внешности, который также его узнал, но попытался не подать виду. Корнев проводил его взглядом, мужчина сел в припаркованный неподалеку «фольксваген» и отчалил за пределы видимости.

Корнев направился к будке, где ютились местные охранники.

– Этот «фольксваген» здешний? – спросил он у двоих бесцветных и замерзших людей в камуфляжных куртках.

Первый пожал плечами. Второй вроде бы вообще не понял, о чем речь.

– Случилось че-то? – спросил первый.

Корнев пошел домой. Когда он уже собирался вставить ключ в замочную скважину, дверь открылась ему навстречу.

– Привет, – сказала Лида.

– Привет.

– Забыла документы.

– А я планшет.

– Вот и повидались.

– Да.

Она поцеловала его в щеку и запрыгнула в еще не успевший закрыться лифт. Корнев слышал, как у нее зазвонил телефон.

Он вошел в квартиру и словно бы не узнал ее. Что-то в ней кардинально изменилось или, быть может, исчезло. Ощущение неприступной крепости. Словно теперь эта квартира была уже не его, Корнева, квартирой, а принадлежала не пойми кому, а Корнев лишь арендовал ее для своих нужд. Или, что хуже, здесь поселился кто-то еще. Он прошелся по комнатам, заглянул в ванную, ей не пользовались. Отдернул одеяло на постели. Пощупал простыню. Проверил мусорное ведро.

Водитель «фольксвагена» стоял у него перед глазами. Он спустился на улицу, вновь отправился к охранникам.

– Здесь есть камеры? – спросил он.

Один из них поднялся ему навстречу.

– Случилось че-то? – повторил он.

– Нет. Здесь есть камеры?

Камер не было. Корнев поехал в город. На полпути понял, что так и не захватил с собой планшет, но возвращаться не стал. С тех пор это и началось. Что-то тяжкое повисло у него за спиной, каждый день он брал с собой эту ношу, а вечером приносил ее домой. В своей квартире он чувствовал себя неуютно, а иногда и тошнотворно, будто стены источали непроходимый смрад. Он стал уходить из дома на полчаса раньше, а возвращаться почти на час позже. Но даже так он опасался застать дома то, что ему не полагалось видеть. Лида не замечала в нем перемен.