Княгиня

Тем временем Рита проснулась и подбежала к матери:

– Мама, мама, я ела у Княгини такую вкусную еду, такой вкусный чай, можно я буду приходить к ним играть с девочками?

– Можно, Рита, – и Ева снова украдкой смахнула слезу.

Так у Княгини появились в Варшаве друзья, семья евреев: Петрусевич Ева и Давид.

Няньку Рите Александра подобрала молодую и веселую польскую девушку. Рита сразу влюбилась в нее и везде таскала ее за собой, даже в дом к княгине она приходила со своей нянькой Владкой. И Александра заставляла Владку готовить чаи из трав, объясняла, какую траву и где собирать, в какое время. Как настаивать, заваривать. Через месяц девочка была абсолютно здорова. Она поправилась на 8 килограммов, на щечках заиграл румянец, от аллергии и астматического удушья не осталось и следа.

– И однажды за обедом Александра сказала Владке, – Ну вот и все, девочка абсолютно здорова, теперь ты и одна можешь с ней справиться. Еще недельку другую попоишь моими травами и лечение закончено.

Ева и Давид не могли нарадоваться на дочь. Она стала абсолютно другим ребенком: веселой, живой, кушала все подряд с завидным аппетитом, у нее появились подружки и друзья, но больше всего Рита привязалась к Катеньке Ржевской. Вместе девочки играли, вместе учили уроки, заданные княгиней, вместе даже спали после обеда.

Александра как-то после службы в воскресенье сказала Еве, что Рита вполне здорова и больше в ее лечении не нуждается. Ева растерялась, начала благодарить княгиню, и робко спросила: «Скажите, Александра, сколько мы вам должны заплатить за лечение дочери?»

Княгиня удивленно подняла брови, и спросила: «А если бы вы спасли мою девочку, а мне нечем было бы заплатить, вы бы потребовали с меня плату?»

Ева очень растерялась и быстро убежала от княгини. Дома Ева рассказала мужу о разговоре с княгиней и те стали думать, как отблагодарить княгиню за ее доброту к ним и спасение их дочери.

– Я придумал, – сказал Давид, – мы устроим и оплатим учебу ее старшего сына Петра в Гимназии. Уверен, что все испытания он пройдет. Без гимназии Петр не сможет поступить ни в один университет, а это для княгини очень больно, видеть своих детей без подобающего образования.

Так Давид Петрусевич взял на себя обязанность оплачивать обучение в гимназии старшего сына княгини Петра. И осенью Петр успешно прошел испытания в гимназию сразу во второй класс, а в Гимназии надо было учиться 4 года. Княгиня настояла, чтобы Петр дополнительно к учебе в Гимназии начал изучать французский язык. Ее не покидала мысль уехать в Париж к сестре.

Все ее деньги от продажи своих драгоценностей подходили к концу. Александра экономила каждую копейку. А тут еще Петру надо справить форму гимназиста. Как выкроить, где взять? Написать сестре письмо, попросить о помощи, гордость не позволяла. И Александра дала объявление в газету, что готовит русскоговорящих детей к поступлению в гимназию по математике, истории и другим дисциплинам.

Совершенно случайно на объявление Александры наткнулась Ева, она показала это Объявление Давиду и Петрусевичи поняли, что у Княгини создалось очень тяжелое материальное положение. С ее пятью детьми ей без поддержки не прожить. Зная ее гордый характер, они решили, помочь ей, но так, чтобы княгиня получала деньги за работу, Александра должна научить их дочь музыке и пению.

На этот раз Петрусевичи пожаловали к княгине всей семьей. Александра встретила их приветливо и без колебаний согласилась обучить девочку пению и игре на пианино. Тем более что к Рите очень привязалась и Катенька. Да и нынешнее положение княгини заставляло ее примириться со всем и взяться за любую работу. Надвигалась зима. Надо было платить за аренду дома, готовить на зиму топливо, одевать и кормить пятерых детей, продолжать разыскивать мужа. До гордости ли здесь?

Петрусевичи щедро оплачивали работу княгини, часто на выходные дни приглашали всю ее семью отобедать с ними, и Александра принимала приглашения. Она подружилась с этой семьей, и нечаянно в свои заботы втянула и Еву. Та начала давать объявления в газеты по розыску Гавриила Ржевского. Но закончился 1906 год, начался 1907, вестей от мужа Александры не было.

По ночам, когда дети уже спали, она становилась перед иконой божьей матери на колени и молила ее только об одном, дать ей силы вырастить детей и дождаться мужа.

С сестрой Ниной у Александры завязалась переписка. Нина писала в письмах, что жить становится труднее, катастрофически падают доходы, что пришлось уволить гувернантку девочек, что муж время от времени впадает в меланхолию и ей одной приходится тянуть весь дом. И что наверно скоро ей придется подыскать себе дом поскромнее, а этот продать, чтобы жить дальше. И Александра понимала, что сестра не откажет ей в приеме, но приехать сейчас к ней со своей оравой – это значит усугубить еще больше и без того нелегкое положение сестры в Париже. И она продолжала жить в Варшаве. Да и Петр уже учился в гимназии. С остальными детьми она по – прежнему занималась дома.

Слухи о том, что русская княгиня хорошо лечит ползли по Варшаве. И однажды к ней пришел доктор военного госпиталя. У него на излечении находился польский офицер, парню придавили ноги, начиналась гангрена, надо было резать, но он никак не соглашался, а тут еще прослышал про русскую княгиню, которая с того света вытаскивает людей и упросил доктора съездить за ней. Княгиня согласилась посмотреть военного, и с доктором отправилась в госпиталь. Увидев еще совсем молоденького парнишку, она сразу поняла, что значит для военного остаться без ноги. И осмотрев его, решилась попробовать вылечить солдатика. Всех военных без исключения, княгиня называла «солдатиками». Доктору она сказала, ничего не обещаю, но попробую. Но кто же будет в это время с моими детьми, пока я буду у вас в госпитале? И доктор обещал найти ей хорошую гувернантку для детей, оплачивая часы Александры, проведенные в госпитале. Так стала княгиня Александра в польском госпитале официальной медицинской сестрой. Долго возилась она с офицером, месяца два выхаживала его и его ногу. Было бы легче, но у парня была ко всему еще и очень плохая свертываемость крови. Каждый день она заставляла молодых медсестер собирать свежую крапиву и делать салат для солдатика Владислава. Они за глаза Александру называли матушка-княгиня. А при ней величали ее только по батюшке Александра Васильевна. Через два месяца солдатик выписывался из госпиталя и на прощанье обнимал Александру, благодарил и плакал от радости. Весь медицинский персонал пришел проводить своего солдатика и посмотреть, как он отплясывает польку с княгиней.

Теперь в госпитале именитые медицинские светила не считали за грех посоветоваться с Александрой и брали ее с собой к тяжелобольным на осмотр. И Александра безошибочно ставила диагноз больному и ни разу не ошиблась. Одна беда, не было у нее медицинского образования. И тогда Александра для себя решила поступить в медицинский институт.

Заведующий госпиталем пообещал помочь ей и дать хорошие рекомендации для поступления. Оставалось выучить польский. И Александра по ночам учила польскую грамматику. Она похудела, осунулась. Но была довольна, что целый день занята работой, что в госпитале ей неплохо платят, что может на свои деньги содержать семью. Ждала, чтобы Петр закончил Гимназию, а сама готовилась в медицинский ВУЗ. Так прошел еще один год.

На вступительных экзаменах на Александру все смотрели с большим удивлением. Женщине 40 лет, а она только в институт собралась поступать. Семь лет учиться, а у самой пятеро детей, мыслимое ли это дело? Не помогли и рекомендации врачей госпиталя. Княгиню не приняли в институт, но посоветовали ей пойти на курсы медсестер. Так Александра и поступила. Она блестяще закончила курсы медсестер за полгода с прекрасной характеристикой.

Наступал 1908 год. По своему обычаю Княгиня собиралась встретить его с семьей дома или вместе с семьей Петрусевич у них. Но неожиданно она получила приглашение провести Новый год в коллективе врачей. Сначала Александра отказывалась, но заведующий отделом настоял, чтобы Александра присутствовала на новогоднем балу. И княгиня согласилась. Она договорилась с Евой, что дети встретят Новый год у них, а она подойдет позже. Да вот незадача Александре не в чем было идти на бал. За эти годы она вообще не думала о себе, о своих нарядах, о своей внешности. Она думала только о детях и работе, напрочь забывая о том, что она женщина. Княгиня уже по обыкновению обратилась к Еве.