Страница 2 из 23
Я взглянул на часы - десять минут восьмого. Еще раз выпили "за успех нашего абсолютно безнадежного предприятия". Вдруг Димка говорит: -Представляешь, сейчас звонит твоя мать и ... - это прерывает телефонный звонок. Он берет трубку, лицо расплывается в улыбке, трубка тут же передается мне.
-Я же говорил тебе, что я телепат.
Это действительно моя матушка - она ничего про объявления не знает, удивляется, сообщает: звонили несколько человек, спрашивали меня, почему-то по имени-отчеству...
Ура! Есть мушкетеры! Еще Польска не сгинела! Банзай! Мировецки!
Взглянул на Димку - состояние полного телячьего восторга, а он мне:
-Ты знаешь, у тебя такое лицо...
Телефон у меня дома не умолкал две недели. Звонили после семи и после двенадцати ночи. Ужинал с трубкой в руке. Никогда не предполагал, что это так тяжело - разговаривать по телефону. Все время новые и новые люди, нервы напрягаются до предела, звонки снятся ночью. Звонки, звонки, звонки... Опять звонят. Звонят без передыху, разные голоса, разные интонации: серьезные, вежливые, развязные, ехидные, насмешливые, ироничные и просто неуверенные.
Вежливо-боязливые первокурсники с филфака: "Скажите, а мы все поймем?
А чему мы научимся?" - птенчики... Самоуверенный голос: "...
Интересно! .Бьет по мозгам!" С этим холоден, осаживаю интонацией.
Благородный спокойный голос - голос джентльмена - как-то сразу проникаюсь симпатией. "Интересно, какой он на самом деле? Уверен, что красивый и умный мужик"(так оно и оказалось!). Со смехом: "А это не шутка?" Выясняется, что под нашим объявлением у них повесили "С 1 -м апреля"! - так оно и висело. Звонят, однако. Очень рады, что серьезно. Ироничный: "Это вы занимаетесь лженаукой?" Первая мысль:
"Звонят из администрации, будут читать мораль: "студентов, мол, разными там псевдонауками отвлекаем от учебной программы."
Оказывается, нет - просто у человека такой подход, он уже сталкивался с подобными суждениями и теперь осторожен. Звонят с истфака, старшекурсница, еще не знает сама, будет ли с нами работать, но интересуется. Спрашиваю имя. "Александра Георгиевна". "Извините, а как короче? Или это невозможно?" "Когда будем знакомы лучше..." Вот так, чисто по-женски: еще не решив ничего - уже все решила. Звонит мужчина средних лет (по голосу), плетет чего-то о бисексуальности, очень просит выслушать. Некому выговорится. Бедняга...
Во весь рост встает проблема доски - на которой пишут мелом. Не на потолке же писать, в конце -концов. Звоню Димке, как никак он в школе детишек мучает, может достанет где...
Звонок. Называется Владиком.. Физик.
Идею воспринимает сразу, сразу же и предлагает помощь. Сообщаю, что на первый случай нужна доска. Говорит, что достанет. Вот это мужик!
Но все это - после работы. Ведь каждое утро, как бы поздно ни лег, какие бы проблемы не волновали, лезу в автобус, где люди, как летучие мыши, спят, прижавшись друг к другу, мерно покачиваясь, когда машина тормозит или набирает ход. Точно также, наверное, в далеком будущем люди будут дремать в переполненном рейсовом звездолете, отправляясь на работу куда-нибудь на Ипсилон Эридана. На работе - до деталей знакомый опостылевший испытательный стенд со щелкающей лампой накачки лазера, водопроводная техника охладительной системы. Засучиваешь рукава белой рубашки и вперед!
Насколько это далеко от розового тумана мыслей о научном творчестве, клубящегося в мозгах абитуриентов, осаждающих физические факультеты!
Экспериментальная наука - это настоящее производство, фабрики и заводы, дающие информацию, а мы - пролетарии высшей квалификации.
Сегодня, выходя из корпуса, услышал разговор двух рабочих с нашего опытного завода - один напоминал другому, не забыл ли тот выключить станок. Я тут же вспомнил, что не отключил питание от своего стенда... Лампа накачки чуть не накрылась.
Кто-то сказал: "Счастье - это когда с улыбкой идешь на работу и с улыбкой возвращаешься домой." Ко мне эта формула очень даже применима, по крайней мере, во второй ее половине.
С тех пор, как мы с Маринкой поженились, меня словно магнитом тянуло в нашу маленькую комнатку. Когда моя девочка так уютно, с непосредственностью котенка сворачивалась в уголке тахты с какой-нибудь книжкой, поджав загорелые ножки, лишь слегка прикрытые коротким халатиком, у меня становилось так тепло и спокойно на душе, появлялись такие силы и уверенность в себе, что я сразу хватался за свое "дело", как называю то, чем занимаюсь по вечерам, то есть то, что и есть из себя эта самая наука. Мы оба любили и были любимы - что может быть прекрасней! С рождением Гошки кое-что изменилось, и пока приходится жить у Маринкиных родителей, а это довольно тяжеловато - они ведь были против нашего брака. Нельзя, однако, не считаться с помощью Натальи Михайловны, без нее Маринке было бы трудно. К тому же у Маринки после родов начался мастит, и она долго мучилась. Эх, Маринка! Как жаль, что тебя сейчас нет рядом! Ну да ничего, скоро мы будем жить здесь вместе, а пока нужно делать дело.
Владик не обманул - уже через день он завалился с небольшой, но вполне приличной доской и выложил на кухонный стол целую пригоршню мела.
Владислав, как он на этот раз представился, был блондин с длинными волосами, прихваченными на лбу черной лентой, и густой русой бородой. Его слегка выпуклые карие глаза смотрели прямо и жестко, даже немного нагло, так, что почему-то хотелось отвести взгляд. Посидели, разговорились. Оказалось, он давно увлекается диалектикой, читает Гегеля, и его вся эта проблема с языком занимает более с философской точки зрения. Давно я не встречал такого интересного собеседника, мы трепались до полуночи и расстались довольные друг другом. Нашего полку прибыло!
На следующий день позвонил Димка:
радостный, и сообщил, что он достал доску и, кажется такую, какую нужно. Договорились, что приеду к нему в школу посмотреть, и если она подойдет, привезем и ее, пусть будет две, другую потом кому-нибудь отдадим. Доска оказалась просто прекрасной - совсем новая, в желтой раме. У них в школе нет маленьких классных комнат, и она никому не была нужна. Пока несли ее по улице, поняли, что она достаточно велика, чтобы нас пустили в метро. В карманах, как всегда, пусто, да и в обычное такси такую доску не впихнешь. Пошли ва-банк и спустились таки в подземку. Там оказалась не одна, а две контролерши, причем их вредность складывалась отнюдь не по законам арифметики. Уперлись, не хотят пускать, и все тут! Ну, пока я их подчивал притчей о доске, так необходимой детишкам в доме пионеров и злых дядях, которые пожалели выделить машину для такого святого дела, Димка один за другим опускал монеты в турникет. Наконец теткам стало жаль наших пятачков и они пропустили нас, ругая на чем свет стоит противных дядей из РОНО.
Странное дело, до чего меняют служебные обязанности человека! Дома эти самые контролерши, наверняка, добрейшие существа и прекрасно понимают, что два мэнээса, имеющих детей со своими окладами ни никак не могут позволить себе раскатывать на таксомоторах. Так ведь нет, раз уж они надели форму, им понадобилась сказка о белом бычке и пионерском галстуке - хохма, да и только! Впрочем, с философской точки зрения все призрачно: человек всего лишь совокупность общественных отношений, а форма, надетая простой советской женщиной, превращает ее в контролершу, облаченную маленькой, но все же властью и, сообразно этому, ответ ставит ее в новые отношения, а значит, изменяет.
Дома мы были уже в десять часов вечера, и тут выяснилось, что имеющийся в наличии молоток слишком мал, чтобы выбить дырки в бетонной стене, Кроме того, у Димки разболелась голова, Он вообще частенько страдал от головной боли - был слишком впечатлительным. Позвонили соседке, кстати, очень милой девушке, и с кавалерийским нахрапом потребовали большой молоток и пачку анальгина, не забыв спросить, остались ли у нее еще таблетки. Стучали-то мы ведь в ее стену...
Доска была, наконец, повешена и заняла единственную свободную в комнате стену. Я свежим глазом окинул свое любимое жилище и с ужасом подумал, что если придут все, кто звонил, им не на чем будет сидеть, а если обежать всех соседей и добыть у них стулья, то многим придется сидеть и на лестничной клетке. Утешился я мыслью о том, что большинство звонило из чистого любопытства.