Страница 7 из 37
Велосипед уверенно вел Эллиота по извилистой тропинке через лес. Очутившись на прогалине, Эллиот уже нутром знал - здесь произошло что-то сверхъестественное. Казалось, все хранило память о пребывании грандиозного корабля. Щурясь, за толстыми линзами на вмятины в травяном покрове, мальчик словно воочию разглядел его очертания.
Сердце громко стучало, и будь оно устроено так же, как у пришельца, его внутренний свет уже горел бы. Лоб мальчика пылал, словно подожженный заревом неземной энергии, ощущавшейся над поляной.
Затаившееся поблизости в кустах древнее космическое существо не шевелилось, чтобы не выдать своего присутствия - ведь где-то вокруг может рыскать эта скверная собака, не теряющая надежды цапнуть заслуженного ученого за лодыжку.
Нет, похоже, что мальчик пришел один. Все равно не стоит высовываться. В любой миг можно испустить дух и ни к чему демонстрировать это посторонним.
Мальчик же делал что-то непонятное. Достав из кармана пакетик, он извлек из него крошечный предмет, который положил на землю, отошел на несколько шагов, повторил странные манипуляции, опять отошел, и так еще раз и еще, пока не скрылся из виду за поворотом невидимой тропинки.
Старый звездопроходец, собрав остатки сил, стал выползать из убежища. Любопытство было худшей чертой его характера, пытаться изменить которую в его возрасте было уже поздно. Он на четвереньках выбрался на поляну посмотреть, что же оставил мальчик.
На траве лежала маленькая круглая таблетка, удивительно похожая на питательные таблетки из космического рациона. Старый ботаник поднял ее и положил на ладонь. На таблетке было отпечатано нечто, не поддающееся расшифровке: "М amp;М".
Он положил таблетку в рот и подождал, пока она растает.
Восхитительно!
Потрясающее ощущение! Нигде в Галактике он не пробовал ничего подобного. Со всей скоростью, на какую был способен, он заковылял по оставленному следу, подбирая и поедая одну таблетку за другой, чувствуя, как восстанавливаются силы, а в сердце зарождается надежда. След привел его к уже знакомому дому.
Мэри подавала ужин. Она приготовила одно из своих фирменных блюд: консервированные макароны с сыром, приправленные проросшей пшеницей. Чтобы придать блюду окончательную утонченность, она бросила туда щепотку орехов кешью.
– Ужинать, Эллиот.
Эллиот, как всегда, сгорбился над блюдом, словно собирался нырнуть в него с аквалангом.
"Я вырастила депрессивного ребенка".
Воображение Мэри перенесло ее в прошлое, когда Эллиот был совсем крошкой, а она и ее муж за ужином швыряли друг в друга чем попало. От стен отлетали жареные цыплята, с потолка сталактитами свисало картофельное пюре, и подливка капала прямо на неокрепшую еще головку Эллиота. Вряд ли это положительно отразилось на ребенке. Она попыталась оживить вечернюю трапезу веселой болтовней.
– Какие костюмы у нас будут на этот раз?
Вгоняющий ее в трепет праздник Хеллоуин стремительно надвигался. Дом заполонят орды шумных детей, которые будут нестройно горланить, да еще и таращиться на нее.
– Эллиот нарядится гоблином, - изрек Майкл.
– Иди к черту! - огрызнулся Эллиот.
– Молодой человек… - Мэри не нашла, что сказать, и растерянно постучала вилкой по стакану Эллиота, -…ешьте макароны.
– Никто мне не верит, - уныло пожаловался Эллиот и с еще более мрачным видом уставился в тарелку.
Мэри ласково погладила его по руке.
– Дело не в том, что мы тебе не верим, малыш…
– Он взаправду был там, клянусь, - Эллиот посмотрел на мать полными мольбы глазами, неестественно увеличенными толстыми линзами.
Мэри повернулась к самому младшему чаду, пятилетней Герти, которая уже настаивала на отдельной квартире.
– Герти, душенька, а кем ты будешь на Хеллоуин?
– Бо Дерек.
В измученном воображении Мэри тут же всплыл образ ее малютки-дочери, голышом разгуливающей под дождем по кварталу. Ковыряясь в макаронах, она попыталась подумать о чем-то другом, но тут Майкл опять пристал к Эллиоту.
– А может, - задумчиво протянул он покровительственным тоном, которым всегда обращался к младшему брату, - это была игуана?
Мэри мысленно простонала.
– Хоть бы моих игуан не трогали, - тихо сказала она орехам кешью.
– Сам ты игуана! - огрызнулся Эллиот.
– А почему бы и нет? - стоял на своем Майкл. - Говорят, в канализационных трубах водятся аллигаторы.
"Аллигаторы - как раз то, чего мне не достает, - подумала Мэри. - Начну считать аллигаторов. Все-таки веселее".
Она закрыла глаза, и перед ее мысленным взором тут же возник клацающий зубами аллигатор. Великолепный экземпляр.
Она повернулась к Эллиоту.
– Эллиот, Майкл просто хочет сказать, что тебе это померещилось. Такое случается. Нам всем вечно что-нибудь кажется…
"Вот мне грезится, что на распродаже случайно затесалось платье от Диора - за два доллара! В каком сногсшибательном виде я появилась бы в закусочной Макдональда!" - Такое не может померещиться, - упрямо возразил Эллиот.
– Быть может, ты видел сексуального маньяка? - предположил Майкл.
– Ради бога, Майкл, не говори так при Герти, - взмолилась Мэри.
– Мамочка, а кто такой маньяк?
– Просто дяденька в плаще, милая.
– Или испорченный ребенок, - добавил Майкл.
– Майкл! - прикрикнула Мэри строгим голосом.
И почему в головы ее детей вечно лезут какие-то извращенные мысли? Всякий раз одна и та же история! Неужто нельзя за едой (а она подала второе блюдо - жареные рыбные палочки) вести утонченно-шутливую беседу…
– Послушай, - не унимался Майкл, игнорируя просьбу матери, как игнорировал и любые другие ее приказы, - а вдруг это был эльф или даже гном?
Эллиот швырнул вилку на пол.
– Иди к черту, кретин!
Кретин? Мэри почувствовала, что ей становится дурно. Как в ее маленький семейный круг проникло такое выражение?
– Эллиот, не смей больше произносить это слово за столом. И вообще в нашем доме!
Эллиот угрюмо уткнулся в тарелку.
– А вот папа поверил бы мне.
– Так позвони ему и расскажи, - предложила Мэри, а про себя подумала: "Если у него еще не отключили телефон за неуплату".
– Не могу, - сказал Эллиот. - Он в Мексике, вместе с Сэлли.
Мэри сама не знала, как ей удалось сохранить присутствие духа при упоминании имени ее бывшей подруги, а теперь лютого врага. Она только ниже пригнулась к тарелке с рыбными палочками. "Как жестоки бывают дети, - подумала она. - Особенно Эллиот".
– Если увидишь это снова, что бы оно ни было, не приближайся. Позови меня и я распоряжусь, чтобы за ним приехали и увезли отсюда.
– Кто? Собаколовы? - поинтересовалась Герти.
– Именно.
Гарви тихо зарычал на заднем крыльце, дожевывая коврик, на который давно покушался.
– Но ведь его подвергнут лоботомии, - сказал Эллиот, - или используют для каких-нибудь опытов.
– Ну и что? - ответила Мэри. - Это отучит его лазить по чужим грядкам.
Тем временем это выползло из леса и приближалось к спящему городку. Оно не слыхало о лоботомии, но имело основания опасаться, что из него набьют чучело.
Перепончатые лапы существа далеко не первой молодости уверенно и бесшумно несли его к дому мальчика. Инопланетянин спустился с холма, оставляя за собой след, как от большой дыни, которую волокли два утконоса. В доме рыло темно, свет виднелся лишь в одном оконце.
Инопланетянин осторожно заглянул поверх забора, осматриваясь огромными выпуклыми глазами по сторонам. Собаки не было видно.
Надо только дотянуться пальцем ноги до задвижки, как принято у землян… и тебя внесет внутрь.
Чудотворные "М amp;М" возвратили его к жизни. Удивительные таблетки! Корабль прилетит через тысячу лет; если таблеток хватит, возможно, удастся продержаться…
Перестань мечтать, старый тупица!
Тебе никогда не вернуться туда.
Он возвел глаза к небу, но сверху повеяло такой грустью, что он тут же потупил взор. Никакие "М amp;М" не спасут его, лишившегося любви товарищей по экипажу.