Страница 33 из 54
Встретил я в Чечне и своего коллегу. Юрий работал журналистом в одной из газет Иванова, но понял, что автоматом он заработает больше, чем пером. Эта война для него - вторая. Мечтает когда-нибудь сесть за книгу, потому что впечатлений хватает.
Контрактники в среднем составляют 30-40 процентов от общего количества личного состава российской армии в Чечне. Немало среди них и награжденных за первую кампанию, как, например Дмитрий Солунин, автоматчик из Иванова. Здесь он снова представлен к награде. Если бы вся армия состояла из таких как он, непьющих и рассудительных мужиков, с генами суворовских солдат - война наверняка закончилась бы быстрее и с меньшей кровью и грязью.
"Его хоть каждый день умывай...."
Отличить контрактника от солдата срочной службы в Чечне просто: срочники почти все чумазые. Контрактники за собой следят, все выглядят молодцевато, свежевыбритые. Лишь в одну берлогу, когда зашел, подумал сначала, что попал в общую камеру СИЗО, но нет, пригляделся - на нарах гранатомет, а и из-под грязных подушек торчат автоматы. В палатках контрактников - идеальный порядок: одеяла заправлены, некоторые приспособили печки под отопление соляркой - через медицинскую капельницу. На ночь, говорят, литров сорока хватает. С дровами туго, это артиллеристам хорошо - у них снарядные ящики можно разбивать, а пехота топит печки всем, что под руку попадется. На Грозненском газоперерабатывающем заводе печки топили рамами из окон цехов, на дрова разбирали полы. О том, что когда-нибудь все это придется самим же восстанавливать, никто не думает.
- Его хоть каждый день умывай, все равно как поросенок, - сказал об одном срочнике сержант-контрактник.
Спросил паренька родом из Москвы, знает ли он, какое сегодня число.
- Не интересовался. Как будет Новый год - ребята скажут.
- Но вот вчера артиллерия особенно сильно стреляла. В честь какого праздника, как думаешь?
- Не обратил внимания. Да каждый день, вроде бы, так же стреляют...
Воды - дефицит, поэтому иной раз приходится выбирать: умыться или выпить чаю.
У солдат, пиливших бревно, чернозем под ногтями был, наверное, еще ставропольский, двухмесячной давности.
- Когда были в бане? - задумался паренек из Пензенской области, - А вообще-то - неделю назад. До этого месяц не мылись.
- Вшей не накопили?
- В голове - нет, - твердо ответил солдат.
- Срочники даже обрадовались, когда мы приехали, сразу повеселели, рассказал контрактник Юра-журналист, - Научили их быстро ставить палатки, дров заготовили, умываться заставляем. Из десяти срочников нормальных солдат - один, не больше.
Впрочем, в Чечне за месяц-два и маменькины сынки становятся настоящими бойцами.
Человек, как известно, такая скотина, что быстро приспосабливается к любым условиям, но русский солдат всем иностранцам даст сто очков вперед в умении мгновенно налаживать элементарный быт. Остановилась колонна в чистом поле, и уже через минуту здесь звенят пилы, стучат топорики, без суеты поставили палатки, печки, нужники, уже и кухня дымит, а скоро и кашей с тушенкой запахнет. Войска за два месяца кампании в Чечне сменили по 15-20 мест дислокации, и всякий раз ставили лагерь. Поступит приказ сниматься с места - в считанные минуты весь скарб - в машинах, а на месте, где был лагерь - чистота.
С трудом поверил, что четыре милых девушки-медички из гвардейского мотострелкового полка всегда сами ставят себе палатку.
- Но мы же военные, - обиделись они.
"А теперь я в медсанбате, на кровати весь в бинтах..."
Через медицинскую роту этого полка прошло за два месяца кампании около 50 человек раненых, рассказала врач-терапевт старший лейтенант медслужбы Татьяна Леангард. Этой хрупкой девушке из Санкт-Петербурга десятки солдат обязаны своим здоровьем, а то и жизнями.
- Несколько дней, когда шли бои за Рубежное, мы обрабатывали по десять-пятнадцать раненых в день, но обычно меньше.
- Как ведут себя раненые? Есть такие, что кричат от боли, плачут?
- Нет, мы же их парамедолим (то есть вводим обезболивающие препараты В. К.), все ведут себя нормально. Они даже гордятся, что ранены в бою. Один раненый контрактник так переживал, что теперь не сможет отомстить за убитого вЧечне брата... Все хотят вернуться в полк, к друзьям, воевать дальше. Это мы по ним плачем, жалеем каждого.
Девушки - Таня, Ольга, Вера и Валентина - рассказывали мне, как они перевязывали раненых, порой сами по локоть в крови, а я вдруг поймал себя на мысли: да они же чуть не слово в слово рассказывают мне эпизод из моей книги "Заплачено кровью" о работе полковых медиков в Великую Отечественную войну. Господи, как похожи все войны...
Медицинский батальон 3-й мотострелковой дивизии стоит прямо в поле. Чудо, но в палатках здесь - операционная, рентген, даже кресло стоматолога. Медики обеспечены всем необходимым и делают все операции, рассказал его командир подполковник медслужбы Михаил Сазонов. Делали даже операцию по удалению аппендицита, местному мальчишке - вырезали грыжу. Собрали 3,5 литра крови от доноров в батальоне.
- С начала кампании через медбатальон прошло пятьсот одиннадцать человек, - рассказал он, - Раненых и травмированных - из них - семьдесят человек, остальные больные, в том числе шестеро - воспаленьем легких. Эвакуировали вертолетами в госпиталь Моздока сто сорок три человека, остальных вернули в строй.
Больше сотни операций, из них двадцать - сложных провел ведущий хирург медбата Андрей Тищенко. Эта война для него вторая. В первой чеченской кампании через его золотые руки за четыре месяца прошло более двухсот раненых.
- Один солдат был в состоянии клинической смерти, но вытащили, с того света, - рассказал он, - Спасли ногу другому парню, подорвался на растяжке гранаты. Вообще ампутации не было ни одной. Самая сложная операция была три с половиной часа. Оперировали раненого в живот лейтенанта-разведчика Барнаева. Операция прошла успешно, но выходить его не удалось, умер в госпитале.
В палатках медбата было всего несколько человек больных: на фронте третью неделю стояло относительное затишье.
"Пусть пропахли руки дождем и бензином..."
Медицинский и ремонтно-восстановительный батальоны разделяет пустая труба газопровода.
- Это граница, - рассказали солдаты, - Ночью здесь часовые с обеих сторон, случается, что и постреливают для острастки, но мы к медсестрам по сопкам бегаем, в обход.
Командир рембата майор Игорь Спицын в мирной жизни обожает французскую музыку и аквариумных рыбок, а здесь обязан обеспечивать ремонт автомашин и бронетехники. В сторонке стоит несколько попавших в аварии и разбитых выстрелами из гранатометов чеченцев автомашин и БМП. Их ждут в войсках.
- В батальоне только срочники, - рассказал комбат, с удовольствием показывая свое немалое хозяйство, - Девятнадцатилетние парни, а чудеса творят: любой ремонт делают, причем в полевых условиях.
За два месяца рембат вернул в строй 253 единицы автомашин и бронетехники.
Этих парней, с черными руками, в черных от машинного масла телогрейках, с утра до ночи на холоде ремонтирующих машины, после армии любой автосервис должен брать на работу без звука и платить только в твердой валюте...
- Устал я от армии, - с тоской сказал комбат, - Мне сорок пять, а выслуги - тридцать пять лет, и где только не воевал...
И полез помогать ставить новый двигатель на КрАЗ.
"Пишу тебе из горящего танка..."
В каждом батальоне мы забирали письма или просили написать матерям, чтобы весточки с фронта быстрее дошли домой.
"Здравствуй, мама!" - написал молодой солдатик и сидит, шмыгает носом: "Каждый день одно и то же, ну не о чем писать..."
- "Пишу тебе из горящего танка", - со смехом советует контрактник с усами суворовского солдата.
Другой диктует: "Мама, пишу тебе на сапоге погибшего друга. Извини за плохой почерк, он еще дергается..." В армии ценят юмор, особенно черный.
- Пиши, - советует третий, ковыряя в зубах - "Мама, кормят нас хорошо. Баранина уже в рот не лезет, хочется свининки, но чеченцы свиней не держат".