Мать

Нодар Владимирович ДУМБАДЗЕ

МАТЬ

Рассказ

Перевод З. Ахвледиани

- Благородные граждане Тбилиси! Сотворите добро, подайте пьянице, подонку, бездельнику, человеку, который променял свое достоинство на стакан водки и теперь стоит перед вами с протянутой рукой! Человек этот я! Я жажду увидеть родную мать, опозоренную мною мать! Жажду, как смерти! И мне нужны деньги, деньги на билет, чтобы поехать к ней, моей любимой матери!.. Благородные граждане Тбилиси! Окажите мне милость... Умоляю вас!..

Дрожащий голос звучал патетически, но фальшиво.

Пропитанный запахом сапог, водки, горчицы, прокисшего вина, вонючего табака, пота и селедки подвал гудел. Жуткий монолог-исповедь раздался как гром среди ясного неба. На несколько секунд - повторяю, лишь на несколько секунд - воцарилось гробовое молчание, подвал будто превратился в окаменевший сказочный город - город, который кара божья настигла именно тогда, когда никто этого не ждал и каждый был занят своим делом.

...И когда вся эта масса вновь задвигалась, пьяница уже стоял у ближайшего стола и дрожащей рукой собирал брошенные на стол три скомканные рублевки и мелочь. Ни один из сидевших за столом мужчин не взглянул на пьяницу - даже тогда, когда он благодарил их. Лишь один - помоложе проговорил, не поднимая головы:

- Ладно...

Пьяница подошел ко второму столу, протянул руку:

- Благородные жители Тбилиси!..

- Брось трепаться! - прервал его один из пировавших. - На, выпей!

Пьяница взял стакан с водкой, поднес ко рту. Рука его дрожала.

- Ну, скажи что-нибудь! - сказал второй.

- "Что-нибудь..." - повторил пьяница, и рот его перекосился в жалкой улыбке.

- Гм, ты даже шутишь?! - удивился третий.

Пьяница не ответил. Он молча проглотил водку и уткнулся лицом в согнутый локоть. Когда он поднял голову, лицо его было спокойнее, а глаза влажно блестели.

- На здоровье! - сказал первый.

Пьяница поставил стакан, но от стола не отходил.

- Не вздумай еще просить денег! - сказал, нахмурив брови, второй.

- На билет... Мать хочется увидеть...

- Знаю я, какая мать и какой билет!

- Три рубля...

- Какими прикажешь - бумажными или мелочью? - передразнил его первый.

- Рубль! - быстро сдался пьяница.

- Дай, мать его!.. Видишь, не отстает! - проговорил третий.

Тогда первый достал из кармана двадцатикопеечную монету, положил на большой палец правой руки, щелчком подбросил в воздух, потом ловко поймал и, зажав ее в левой ладони, вопросительно взглянул на пьяницу.

- Орел! - крикнул тот, не задумываясь, и уверенно протянул руку. Первый разжал ладонь.

- Везет же человеку! - обернулся он к сотрапезникам и отдал монету пьянице.

Тот подошел к следующему столу.

- Ребята, явилась наша судьба, - обрадовался один из пятерых, сидевших за столом.

- Мир пришедшему! Привет! - раздались нестройные голоса.

- На, выпей! - протянул кто-то стакан.

- Я выпил уже... - проговорил пьяница, но стакан все же взял.

- Гм, нашелся трезвенник! - хмыкнул первый, очень похожий на второго, как, впрочем, на всех остальных.

- Будьте здоровы! - Пьяница опрокинул в рот стакан и понюхал свой грязный рукав.

- Только без монолога! Говори прямо, сколько стоит билет до дома твоей матери! - предупредил третий, потом двумя пальцами извлек из внутреннего кармана пачку пятирублевок.

- Дай одну! - взмолился пьяница и громко проглотил слюну.

- Осел! С чего это тебе вздумалось разбогатеть именно за наш счет? Поди-ка вон к тем комбинаторам, они, знаешь, махорку в червонцы заворачивают! - Владелец пачки указал на огороженный фанерой кабинет, откуда столбом поднимался табачный дым и доносился громкий пьяный женский хохот.

- Ладно, дай, не мучай человека! Нас всех ждет его судьба! - сказал кто-то.

- На, бери две пятерки - поедешь в международном. В жестком тебе будет неудобно! - Беззубый рот владельца пачки раскрылся в улыбке. Засмеялись и четверо остальных.

- Вот это человек! - воскликнул пьяница, запихивая деньги в карман. Будет и на моей улице праздник, и тогда я отплачу тебе!

- Не забудь прихватить знамя!

Теперь рассмеялись все шестеро.

Четвертый стол пьяница обошел сторонкой - в одном из двоих сидевших за ним мужчин он узнал верийского карманника Зарзану. Карманники, как известно, одинаково ненавидят пьяниц и попрошаек, он же в своем лице объединял обе эти категории людей. Поэтому он направился к кабинету с занавешенной дверью.

В кабинете пьяница не задержался. Он вышел оттуда растерянный и смущенный и, раскачиваясь, подошел к столу, за которым кутила компания парней из Ваке.

- Благородные граждане Тбилиси... - начал пьяница, прикрыв почему-то глаза рукой.

- Сотворите добро, подайте пьянице, подонку, бездельнику... продолжил монолог один из парней.

Пьяница опустил руку и уставился на него помутневшим взглядом.

- Чего смотришь? - спросил тот.

- Жажду увидеть свою мать... - захныкал пьяница, - жажду, как смерти...

- Кто же тебе мешает? Умирай на здоровье!..

- Я мать хочу... - повторил тупо пьяница.

- А молочка грудного тебе не хочется?

- Мать...

- Да врешь ты, сволочь, нет у тебя никакой матери! - вскочил в сердцах худощавый парень. Его насилу усадили. - Вот так каждый раз! Появится и начнет бередить душу именно тогда, когда мне хочется выпить, повеселиться! Хватит же тебе, хватит, гнида ты эдакая!

- Ладно, поди сюда, Симон, бери деньги и уходи. На! - Парень с огромным - от виска до подбородка - шрамом бросил на стол несколько червонцев.

- Откуда тебе известно мое имя? - удивился пьяница.

- Известно, Симон, известно... На деньги, что ты выманил у меня, можно было трижды объездить земной шар. Вроде Магеллана...

- Я мать хочу увидеть! - заплакал пьяница.

Парень со шрамом запихал деньги в карман пьянице и слегка подтолкнул его:

- Ну, хватит тебе, мы тоже люди, и у нас тоже есть сердце... - Потом он обернулся к своим: - Ребята, давайте выпьем за наших матерей... Разбередил душу этот негодяй, хоть плачь!..

А пьяница уже стоял у очередного стола, стоял молча, раскачиваясь, с протянутой рукой.

- Чего ему надо? - спросил удивленно один. Это был, наверно, единственный человек в подвале, не видевший раньше пьяницы.