«Рай» во тьме

Даша открыла глаза и услышала, как баба Маша шаркает своими тапками на кухне. Она надела свое платьице и сразу заторопилась уйти. Хозяйка остановила ее:

– И куда это ты направилась? Не позавтракаешь? А я так старалась.

– Вам и так большое спасибо. Приютили меня, – по-взрослому ответила девочка. Я домой пойду. Мама, наверное, ищет меня.

– Нет. Ты сначала поешь. Дома все равно не накормят, – настаивала баба Маша.

Даша посмотрела на оладьи, которые красовались на тарелке, проглотила слюну и не смогла устоять перед таким соблазном. Ведь она даже не помнит, когда мама пекла для нее оладьи. Переборов стеснение, она села за стол. После завтрака поблагодарила бабу Машу, попрощалась и направилась к своему дому.

Калитка была открыта настежь. Даша закрыла ее за собой и прислушалась. В доме было тихо. Осторожно переступив порог, она вошла и увидела мать, лежащую на полу. Девочка быстро подошла к ней. Голова матери лежала в луже крови. Даша закричала:

– Мама! Мамочка, вставай! – Жанна молчала.

– Мама! – кричала Даша. – Мамочка! – Она обняла мать и заплакала.

– Мама, вставай! Мамочка, поднимайся, – просила ее Даша.

Даша рыдала над телом матери. Она не понимала, что произошло, но видела, что мать не подает признаков жизни.

Баба Маша в это время решила сходить в магазин. Она вышла за калитку и приостановилась возле дома Даши. Окно было открыто и ей показалось, что кто-то плачет. Женщина прислушалась и, узнав голос девочки, бросилась в дом. Увидев склонившуюся над матерью Дашу, схватилась за сердце и присела.

– Ой, Господи, – заголосила баба Маша. – Господи, что же это случилось. Дашенька, подойди ко мне.

Даша отошла от матери, подошла к бабе Маше, прижалась к ней, и они громко заплакали.

– Детка моя, поплачь, поплачь, – приговаривала баба Маша, вытирая катившиеся ручьем слезы. – Горе случилось. Ой, какое горе, детка. Милицию нужно вызвать. Пошли, Дашенька, пошли отсюда.

– Мамочка, мамочка, – плакала навзрыд Даша, держась за руку бабы Маши.

Обняв девочку, женщина вышла из дома.

У бабы Маши подкашивались ноги. Она держалась одной рукой за сердце, другой – за руку Даши.

– Дашенька, – сквозь слезы говорила она, – пойдем к соседке, позвоним в милицию.

Они подошли к соседнему дому. Окно было открыто. Баба Маша оперлась о забор и постаралась крикнуть.

– Клава! Выйди! – не так громко у нее получилось, но Клава услышала и выглянула в окно.

– Что случилось, Мария?

– Ой, Клава, горе-то какое случилось. Звони в милицию. Жанну убили.

Клава выскочила на улицу.

– Кто? Когда?

– Да ты не спрашивай, звони. Баба Маша присела на скамейку.

– Клава, дай корвалол.

Клава выскочила из дома, держа капли и воду. Она быстро накапала в стакан капель и подала бабе Маше. Выпив капли, та немного успокоилась. Даша сидела рядом и всхлипывала. Клава взяла бабу Машу под руку и они все вошли в дом. Клава тут же позвонила участковому. Было десять часов. Молча стали ждать, поглядывая на Дашу.

Милиционер приехал быстро. Звук его мотоцикла привлек внимание жителей деревни, которые поспешили кто на улицу, а кто – к окну. Так было всегда, когда они видели участкового. Значит, в деревне что-то случилось. Люди выходили из своих домов и потихоньку шли в ту сторону, куда ехал мотоцикл.

Возле дома Жанны уже собралось около десятка человек. Участковый никого не впускал в дом и ждал следователя. Люди стояли, перешептываясь, невольно устремляя свои взгляды на Дашу, которая сидела на скамейке, тихонько вытирая слезы ладошкой. Со стороны магазина шел Гриша, держа в руках бутылку вина. Он увидел собравшихся и удивленно спросил у бабы Маши:

– А что это народ здесь собрался?

– Жанну убили.

– Кто убил? – недоумевая спросил он.

– Может, ты? – подозрительно спросила она, глядя на него.

– Ты что, рехнулась, старая, – выпучив глаза, заволновался Гриша.

Даша вскочила со скамейки и подбежала к ним. Сжав маленькие кулачки, она стала бить Гришу по животу. Худенькая девочка пыталась отомстить ему таким образом за смерть мамы.

– Это он убил мою маму! Это он! Я знаю, – кричала она.

Все повернулись в их сторону. Гриша оттолкнул Дашу и хотел уйти, но тут подошел участковый:

– Гражданин, прошу пройти со мной, – строго сказал он.

– Что происходит? – сопротивлялся Гриша, но милиционер крепко взял его за локоть и повел в дом. Не выпуская из рук бутылку с вином, Гриша подчинился. Приехала следственная группа. К дому подходили и подходили люди. Убийства в их деревне еще не бывало и все с волнением следили за происходящим.

Из дома Жанны вышли два лейтенанта. Они просили всех разойтись по домам и не мешать следствию. Наконец, когда народ стал расходиться, милиционеры присели на лавочку. Те, кто хоть немного знал о жизни Жанны, старались рассказать следственным органам о ней. Многие отошли в сторону, но не уходили, а присаживались на скамейки возле ближайших домов и наблюдали за происходящим издалека. Подъехала машина, в которую на носилках погрузили накрытую белой простыней Жанну.

Только поздним вечером милиция опечатала дом и уехала, забрав Гришу. Даша осталась у бабы Маши.

Глава 3

Утром у бабы Маши собрались соседки, которые бурно обсуждали происшествие. Даша лежала в соседней комнате и слушала их разговоры.

– Что с девчонкой-то будет? – сидя на табурете и качая головой, спрашивала Екатерина.

Ей было лет сорок. Она жила напротив и часто видела, как Жанна приводила в дом мужчин.

Когда Жанна заходила к ней попросить хлеба или соли, Екатерина заводила разговор о Даше, что девочке не следует видеть то, что творится в их доме. Но Жанна всегда отмахивалась и отвечала, что дочка ее понимает и не обращает внимания на то, что не нужно.

– У нас все хорошо, – говорила, бывало, Жанна. – И не лезьте мне в душу.

Соседка жалела Дашу и часто звала ее на обед.

– В детский дом, наверное, отдадут, – встревожено ответила ей Клава.

– Да, что вы говорите? – возмутилась баба Маша. – У нее же бабушка есть. Нужно ей сообщить о смерти дочери. Девчонка-то, вон какая умница.

– А как узнать, где она живет? Мы же не знаем ничего, – беспокоилась Екатерина.

– Узнаем. Дашу спросим. Может, она знает. Хотя, когда умерла Сергеевна, Галка будто бы не захотела их забрать в город, – сочувственно говорила Клава.

Из комнаты вышла Даша. Они все повернулись в ее сторону.

– Здравствуйте, – тихо сказала девочка.

– Здравствуй, детка, – дружно ответили соседки.

– Дашенька, давай молочка налью. Поешь немного, – засуетилась баба Маша.

– А я вот тут блинчики принесла, – выкладывая на тарелку из целлофанового пакета блины, сказала Клава.

Клава была не намного младше бабы Маши, но ее бабушкой никто не называл. Бойкая, она всегда умело решала в деревне все проблемы, которые следовало было решать председателю. С ней всегда советовались и прислушивались к ее мнению. Даша села за стол. Перед ней поставили кружку с молоком и теплые блины. Баба Маша пододвинула к ней варенье.

– Бери ложечку и намазывай на блинчики. Так вкуснее будет, – ласково, вытирая слезу, говорила она.

Даша ела, а три женщины смотрели на нее.

– Дашенька, а ты знаешь, где твоя бабушка живет? – спросила Екатерина.

– В Краснодаре, – чуть слышно ответила девочка.

– Адрес можешь сказать?

– У мамы где-то записан. Я не спрашивала.

– А ты найдешь?

– Блокнот был в шкафчике. Мама раньше ей письма писала. Только она не отвечала нам.

– Ну, как бы там ни было, мы должны ей сообщить о случившемся, – вмешалась Клава.

– Клава, дом-то опечатали, – забеспокоилась Екатерина.

– Сейчас пойду к участковому, и все решим.

Она встала со стула и решительно направилась к двери.

– Я скоро приду, – твердо сказала Клава, – все узнаю. Ведь нужно похороны организовывать. А кому, как ни нам, это нужно будет делать. Давайте, бабоньки, шевелите мозгами, и пока я буду ходить, распределите обязанности.