Страница 2 из 5
— Вот те на! — вырвалось у меня. — Мне об этом ничего не было известно!
Я воззрилась на него. В это было невозможно поверить. По действующим положениям капитан не имел никакого права поступать подобным образом. Неужто он хотел запугать терадианина с тем, чтобы тот отказался от зарезервированного места?
— Это я должна благодарить вас, — произнесла я, пытаясь скрыть свое замешательство.
— Поблагодарим друг друга и будем в согласии, — произнес бесцветный голос.
Я разглядывала негуманоида, не в силах скрыть свое любопытство. Внешне терадианин был немного похож на гуманоида — но только немного. Короткие и толстые руки его заканчивались клещевидными кистями, а удлиненная острая физиономия чем-то напоминала сказочного эльфа. К тому же он постоянно гримасничал.
У терадиан отсутствовали лицевые мускулы, которые создают у людей модуляцию голоса. При телепатическом обмене мыслями, само собой, такое подчеркивание чувств с помощью голоса было излишним. Я не ощущала ни малейшего отвращения к негуманоиду, которое по идее обязано было возникнуть у меня. Я чувствовала себя, как если бы общалась с другим человекообразным разумным существом. Никакого страха от присутствия совершенно чужеродного создания я не ощущала. Даже при том, что он был не только негуманоидом, но и телепатом, а неприязнь нашей расы к телепатам насчитывала тысячи лет.
Мог ли он читать мои мысли?
— Да, — услыхала я его голос с другого конца каюты. — Прошу извинить меня. Я пытаюсь создать ментальный барьер, но это не так просто. Энергия вашей мыслепередачи настолько велика, что экранирование не выдерживает. — Чужак замолчал на пару секунд. — Не надо смущаться, пожалуйста. Это тоже мешает мне сосредоточиться.
Как раз перед этим я подумала, что бы такое сказать в ответ члену команды звездолета, одетому в черную кожаную униформу, который бесцеремонно просунул голову через диафрагму, и категорическим голосом потребовал:
— В гамаки, пожалуйста.
Он уверенно вошел в каюту.
— Мисс Варгас, может, вам помочь пристегнуться?
— Благодарю, я и сама справлюсь, — нашлась я.
Я поспешно забралась в гамак и начала застегивать ремни и закреплять на груди аспирационные трубки аппарата Гаренсена. Негуманоид снял с рук защитные рукавицы и начал неуклюже устраиваться. У него на руках было всего по два пальца, так что справиться с земными приспособлениями было для него почти неразрешимой задачей. К тому же плоть его «рук» покрыта тонкой слизистой мембраной, которая легко рвется при соприкосновении с твердым или острым материалом.
— Помогите лучше Хаалфордхену, — обратилась я к члену команды. — Мне приходилось делать это десятки раз.
Впрочем, я могла не надрываться. Как будто не слыша, он подошел ко мне и стал проверять, достаточно ли прочно закреплены МОИ ремни и трубки. Он занимался этим достаточно долго, причем его руки позволяли себе несколько больше, чем требовалось для проверки. Я лежала, придавленная тяжелыми принадлежностями аппарата Гаренсена, и меня обуяло такое бешенство, что я даже не протестовала.
Наконец он выпрямился и подошел к гамаку Хаалфордхена. Он небрежно подтянул один-два ремня и повернул лицо в мою сторону, осклабившись.
— Старт через 90 секунд, — произнес он и выскочил из каюты.
Хаалфордхен взорвался потоком самарранских слов, которых я, естественно, не поняла. Но мне показалось, что он был в ярости. Как ни странно, но я разделяла его чувства. Все происшедшее было несправедливостью и позорно для чести землянина. В конце концов, терадианин заплатил за проезд и заслуживал хотя бы предписанного правилами минимума внимания к своей особе.
Я ему так и сказала:
— Не обращайте внимания на дураков, Хаалфордхен. Ремни на вас закреплены достаточно хорошо?
— Я не знаю, — сказал он в отчаянии. — Оборудование незнакомой конструкции…
— Послушайте, — я колебалась, но правила приличия требовали сделать это. — Я уже проверила свои устройства; можете ли вы прочесть в моем мозгу, как правильно все закрепить?
— Я попробую, — шевельнулись его губы. Я сосредоточила мысли на аппаратуре и ремнях.
На мгновение у меня возникло странное ощущение. Как будто что-то коснулось моего мозга, и заворочалось там, внутри, оно проникло в сознание помимо моей воли, это что-то, не имевшее ни вкуса, ни цвета…
Я старалась справиться с волной почти физического отвращения, накатившей на меня. Не удивительно, что люди всегда стремились держаться подальше от рас-телепатов.
Дальше я увидела, скорее, даже не увидела, образ возник непосредственно в моем сознании — его, лежавшего в гамаке под ремнями и трубками. Я глядела его глазами! Этот вид настолько обеспокоил меня, что я позабыла о неудобствах, которые причиняло мне вторжение в собственный мозг.
— Ты не пристегнут, как надо, — пробормотала я. — И у тебя не подсоединены дыхательные трубки. Матрос не мог этого не заметить. — Я замолчала и начала в отчаянии возиться с своими ремнями. Может быть, у нас еще было время до старта.
Но времени не осталось. Внезапно я была оглушена ревом сирены — это было последнее предупреждение. Сквозь стиснутые зубы я промычала:
— Приготовься! Сейчас стартуем!
И тут же нас накрыла ударная волна. Мне показалось, что мои легкие от внезапно навалившейся тяжести не могут ни вдохнуть ни выдохнуть. С той стороны каюты, где был чужак, послышался странный хрюкающий звук. Он обеспокоил меня сильнее, чем если бы это был человеческий стон. Вторая ударная волна была настолько мощной, что я закричала от ужаса. И тут в глазах у меня потемнело.
Видимо, я недолго была без сознания. Прежде я никогда не вырубалась во время взлета, и я почувствовала в первый момент некоторое смущение. Потом до меня дошло, что корабль перешел уже в свободный полет и наступило состояние невесомости, потому что надо мной в воздухе парил тот самый матрос, который предупреждал нас о скором старте. Он казался обеспокоенным.
— У вас все в порядке, мисс Варгас? — заботливо спросил он. — Взлет был несколько более резким, чем обычно.
— Да вроде все нормально, — уверила я его. Мои плечи дернулись и дыхательный аппарат издал свистящий звук, когда я, приподнявшись, начала трясущимися пальцами отсоединять трубки.
— Как там терадианин? — спросила я. — Его аппарат не был присоединен. Вы плохо позаботились о нем.
Матрос заговорил медленно и спокойно:
— Минуточку, мисс Варгас, — сказал он. — Вы, видимо, забыли? Почти все время, пока я был здесь, я провел возле терадианина, застегивая ремни и подключая дыхательный аппарат.
Он подал мне руку, чтобы помочь подняться, однако я оттолкнула ее настолько резко, что сама отлетела к противоположной стене каюты. Я схватилась за скобу, вделанную в стену, и взглянула вниз, на гамак, где лежал терадианин.
Хаалфордхен был недвижим, расплющенный под аппаратурой. Его острая мордочка эльфа была сморщенной и вызывала страх, рот казался сплошным кровоподтеком. Я наклонилась ближе, а затем резко отшатнулась, так что меня швырнуло назад через всю каюту, чуть ли не в объятия матроса.
— Вы только что пристегнули его ремни, — сказала я обвиняющим тоном.
— Перед взлетом они не были закреплены. Это преступная небрежность, и если Хаалфордхен умер…
Матрос ответил мне ленивой, презрительной улыбкой:
— Мое слово против вашего, и только, сестричка.
— Из уважения к правилам приличия, из человеколюбия… — я почувствовала, как срывается и дрожит мой голос, и не стала продолжать.
— Я думал, вы обрадуетесь, — сказал матрос без тени улыбки, — если эта вонючка помрет при взлете. Вы так сильно беспокоитесь об этой вонючке
— странно все это.
Я схватилась за раму гамака и заякорилась. Я была еще слишком слаба, и говорить мне было тяжело.
— Вы что же, — выдавила я наконец, — хотели убить терадианина?
Злобный взгляд матроса впился в меня.
— Может, вам лучше заткнуться? — спокойно произнес он, но зловещий тон не предвещал мне ничего хорошего. — Если вы не будете молчать, то мы найдем способ заставить вас. Мне не нравятся те, кто водит дружбу с вонючками.