Повелительница ястреба

Нет, эта птица обязательно вернется — Ромили верила в это. Девушка скинула ночную рубашку и посмотрела на охотничий костюм — платье из зеленого бархата, которое было сшито по указанию мачехи. Наряд был разложен на кресле, однако Ромили надела ношеную блузку и старые бриджи Дарена. Пусть рассердится отец, пусть Люсьела будет бросать в ее сторону косые взгляды, она не может испортить первую охоту с Пречиозой, дразня ее непривычной одеждой или, что еще хуже, постоянно боясь в первый же день испортить такое дорогое платье.

Ромили открыла дверь и только было собралась выйти в коридор, как споткнулась о корзину, стоящую у ее порога. В ней лежали подарки, которые мужчины семьи обычно дарили матерям, сестрам, дочерям. Отец ее на этот раз был очень щедр — Ромили втащила корзину в комнату, порылась в ней, достала яблоко и обычные сладости, рассовала все по карманам. Пригодится на охоте… Потом подумала и добавила сладостей, чтобы угостить при случае Дарена и Алдерика. Да, но около двери стояли еще две корзины поменьше. Одна от Дарена? Такая маленькая, неряшливо оклеенная бумажными лентами. Нет, это от Раэля… Как раз такие мальчик пытался развесить в классной комнате. Она снисходительно улыбнулась, разорвала бумагу. Внутри оказалась горсть орехов… Батюшки, он же сэкономил их, не стал доедать десерт. Какой он хороший, ее меньший братишка! На мгновение она поддалась соблазну — может, и его взять с собой на сегодняшнюю охоту? Потом, поразмыслив, решила не рисковать и не гневать мачеху. Она сделает ему сюрприз попозже — приготовит что-нибудь вкусненькое… Последнюю корзинку девушка не стала трогать.

Ромили вышла в коридор и присоединилась к Дарену и Алдерику, которые ждали ее в дверях. Во дворе уже собралась свора собак. Молодые люди вышли во двор и направились на конюшню.

По пути Дарен сообщил:

— Я сказал отцу, что сегодня утром мы отправимся на охоту с ястребами. Он разрешил тебе, Алдерик, взять его птицу.

— Он очень добр.

— А ты какого возьмешь? — спросила Ромили.

Брат поднял на нее глаза и усмехнулся:

— Ты же знаешь, какой я охотник. Да и не по сердцу мне это развлечение. Если отец в конце концов будет настаивать, чтобы я занялся одним из этих страшилищ, я все равно откажусь, но думаю, по случаю праздника он не станет беспокоить меня.

Юноша произнес это таким горьким тоном, что Алдерик, взглянув на него, сказал:

— Мне кажется, он считает, что тебе это пойдет на пользу.

— О, не сомневаюсь.

Ромили посадила Пречиозу на луку седла. Села на коня, решив: чему быть, того не миновать, и если отец захочет наказать ее, то, значит, такова судьба. Она покорно склонится перед его волей.

Зато какая радость вновь ощутить прохладный утренний ветерок, отдаться широкой размашистой рыси Ветрогона, чувствовать, как напряглась ястребица. Птица словно бы сознавала, что сегодня ей предстоит что-то необычное.

Всадники поднялись на один из ближайших холмов и огляделись. Облака в небе таяли на глазах. Было тихо, только чуть слышно похрустывал под копытами коней тончайший налет инея.

— Куда мы поскачем, Дарен? — спросил Алдерик. — Ты, должно быть, хорошо знаешь эти места.

Дарен невесело рассмеялся:

— Лучше спроси у Ромили. Какой толк меня пытать?

Удивленная резкостью его тона, девушка подняла глаза и перехватила, взгляд брата, брошенный на друга. Взгляд многозначительный, предостерегающий… Заметив, что сестра насторожилась, он быстро добавил:

— Моя сестричка, лорд Насмешник, лучше меня разбирается в местных охотничьих угодьях и ястребах.

— Лучше всего добраться до дальнего выпаса. Там мы сможем выпустить Пречиозу. Никто не помешает… К тому же там полно птиц и мелких животных — они так и шныряют в зарослях.

Через некоторое время всадники вновь остановились на возвышенности — перед ними открылась широкая, чуть вытянутая холмистая равнина. Густые травы волнами колыхались под свежим утренним ветерком, то тут, то там были разбросаны ягодники, низины заросли кустарником. Невдалеке пасся небольшой табун — лошади спокойно щипали сочную траву. Наступила долгожданная пора, когда все в природе пустилось в рост и, набрав силу, зацвело, заколосилось. Раздолье для насекомых — даже на вершине холма воздух звенел неумолкаемым стрекотом кузнечиков. Вожак табуна захрапел, резко вскинул голову и долго стоял, оглядывал равнину. Зыркнул глазом на всадников, что застыли на холме, потом громко, по-хозяйски, всхрапнул и принялся щипать траву. Люди начали спускаться в долину, и в этот момент маленькая лошадка, что паслась в табуне, вскинула голову, заржав, и мелкой рысцой поскакала в их сторону. Ромили засмеялась, соскользнула с седла и бросилась ей навстречу. Ростом кобылка была девушке по плечо.

— Это Энжел, — объяснила Ромили спутникам. — Родилась прошлой зимой… Я кормлю ее огрызками яблок — она к ним так привыкла… Нет, нет, Энжел, это мой завтрак. — Ромили принялась отталкивать лошадиную морду, которая упорно лезла в карман. Делать было нечего — девушка обреченно глянула на молодых людей, достала нож и отрезала от яблока маленький кусочек.

— Больше не дам, — чуть построже заявила Ромили, — иначе у тебя разболится живот. — И кобылка, словно догадалась, о чем идет речь, помахала головой и, перебирая стройными ногами, помчалась обратно. — Поторопитесь, иначе старый Винди пристанет к нам, — смеясь, сказала Ромили. — Он пасется где-то здесь. Теперь он совсем постарел, и кобылы не обращают на него никакого внимания. Зубы сточились, уже и траву жевать не может. Его должны были усыпить этой весной, но отец решил — пусть погуляет последнее лето, потешится, надышится свободой, а на пороге зимы уйдет навсегда. Холодов ему уже не осилить, зачем мучиться…

— Это печальное известие, — откликнулся Дарен. — Мы все учились держаться в седле на этом жеребце. Знаешь, во-от такая широченная спина, едешь как в кресле-качалке. Вон он, гляди. — Юноша показал рукой на дальний угол пастбища, где стоял вороной конь. — Я думаю, отец пожалел его, потому что Руйвен впервые сел на нем в седло… — добавил Дарен.

— Он прожил долгую жизнь, — сказал Алдерик. — В отличие от людей, коней вовремя лишают жизни. Зачем мучить себя и других, когда ты уже совсем дряхл и беспомощен? Или наполовину свихнулся… Если бы людям оказывали подобную милость! С другой стороны, если бы нам была дарована такая поблажка, слишком просто бы решались все трудности и никто бы не считал сидящего ныне в Хали правителя узурпатором, а настоящий король не тешил бы себя в изгнании надеждами…

— Я не понимаю, — вымолвила Ромили. Дарен нахмурился, а Алдерик продолжил:

— Тебе было совсем немного лет, когда умер король Феликс. Вообще-то он прожил что-то около полутораста лет — одним словом, эммаска![16] Умер старой развалиной и не оставил сыновей. С этого все и началось… Распоряжения о наследнике он не сделал по наущению старшего сына младшего брата. Таким образом, после коронации законного наследника — сына среднего брата — для всяких темных личностей открылось широкое поле для интриг. В результате новый король был свергнут и на трон взошел тот самый сын младшего брата, Рафаэля. Теперь этот бабник, рядом с которым ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности, управляет государством! Плод какой-то мимолетной греховной интриги коронован и восседает на славном троне Хастуров в Большом дворце, в Хали, а законный монарх Каролин с сыновьями прячутся за Кадарином и со страхом ждут, когда какой-нибудь бандит отрубит им головы и положит их к ногам этого «добряка» Ракхела… Что касается меня, я никогда не назову его королем.

— Ты знаком?.. Ты знаком с изгнанным монархом? — спросила брата Ромили.

Дарен кивнул.

— Некоторое время молодой принц жил среди монахов в Неварсине, однако, когда прошел слух, что лорд Ракхел узнал об этом, он покинул монастырь.

— Ты стоишь за молодого принца и… и короля в изгнании? — спросила Ромили.

16

Бесполое существо, отмечается долголетием.