Божий суд

- Любопытно, - вполне искренне заметил Бэрд, которого эта необычная беседа стала интересовать уже сама по себе. - Любопытно, и все же пока не вижу связи.

- Минуту. А для того чтобы создавать - надо знать. Располагать информацией. Информация против хаоса. Вот назначение человека. Оставить после себя потомкам новую информацию. Информация - самое ценное из всего, что существует в мире.

- Ах, вот что. Вы спасали информацию?

- Вот именно.

- Что же, могу вам только позавидовать, - с некоторой грустью произнес Бэрд. - Вы добываете новую информацию. А мы, простые смертные, как быть нам? Вот я всю свою жизнь ловлю преступников. Где уж тут новая информация?

- Ошибаетесь, - серьезно сказал Сойк. - Новая информация - это не только формулы и теоремы. Это все оригинальное. Все новое, что делает человек; новая книга, новый метод расследования, все, что совершается в первый раз. Да и в материальных предметах, которые создают люди, - тоже новая информация. Ну, вот хотя бы... - Сойк поискал глазами, - вот хотя бы эта банка консервов, эта бутылка молока.

Вот оно! Бэрд испытал такое ощущение, как будто в его мозгу сразу что-то переключилось и картина, до этого бесформенная и расплывчатая, вдруг сфокусировалась и стала предельно четкой и ясной.

Комиссар уже не слушал Сойка, который по инерции все еще продолжал что-то говорить. Его мысли потекли в совершенно ином направлении.

- Простите, - остановил он увлекшегося физика. - Вы вчера ужинали?

Вопрос был слишком неожиданным и чересчур земным в сравнении со всем тем, о чем только что шла речь. Сойк замолчал и удивленно уставился на комиссара.

- Ну да, - сказал он растерянно. - Приходила Мэри и снабдила нас кое-какой снедью.

- Вы не знаете: это произошло с ведома Хэксли?

- Да, шеф сам вызвал ее по телефону. Ведь вчера было воскресенье.

- Благодарю вас, - Бэрд прошелся по комнате. - Скажите, господин Сойк, почему, решая задачу, вы избрали свой путь, а не тот, которым шел Девидс?

- У меня не было никакого желания повторять Девидса. У каждого свои идеи.

- И только? А может быть, дело еще и в том, что вы подсознательно не доверяли Девидсу?

Сойк наморщил лоб.

- Что вы хотите сказать?

- Как вы думаете, а не мог ли Девидс ошибиться?

- Вы предполагаете, что Девидс вообще не решил проблему? Что ему это только показалось? Это - мысль.

Сойк явно заволновался.

"Ну и дельце, - подумал Бэрд. - Вот и решение этой проклятой задачи уже есть, а ясности ни на лем. Скорее наоборот".

И еще он подумал, что теперь особенно важное значение приобретает отрезанный Хэксли кусок пленки. Что на нем было? Конечно, можно просто прокрутить пленку каждому из физиков и попросить их вспомнить. Но Бэрд не хотел, чтобы они знали о записи. Надо постараться незаметно навести Сойка на субботний разговор с Хэксли.

Однако Сойк уже примостился возле письменного стола и лихорадочно что-то набрасывал на листке бумаги. Когда комиссар обратился к нему, он только досадливо мотнул головой.

Бэрд тихо вышел из комнаты и осторожно прикрыл за собой дверь.

СКРИПИЧНЫЙ КЛЮЧ

У Грехема Бэрда ожидал еще один сюрприз. Не успел комиссар войти в комнату, как молодой физик протянул ему довольно толстую тетрадь в нитроленовой обложке.

- Вот, возьмите. Это - решение. Мне самому удалось его найти, - пояснил он. - Теперь, я надеюсь, удастся прекратить это позорное дело, и не надо будет выяснять, кто именно похитил проклятую бумагу у старика Девидса. Во всяком случае, я бы не хотел это знать.

Бэрд растерянно перелистал тетрадку. Она была исписана почти до последней страницы.

- Такое длинное? - только и произнес он.

- Да уж как получилось. Хорошо, что хоть так. Проблема очень сложна и, признаюсь, - я еле-еле выбрался из чащи. Очень трудное вычисление. А если говорить честно, то это даже еще не решение, а только программа, ну схема для расчета на вычислительной машине.

- А как же у Девидса?

- Я не мог пойти его путем. В той области я не силен.

Комиссар молча протянул Грехему листок с решением Сойка. Физик, близоруко сощурившись, быстро пробежал его глазами.

- Сойк? Великолепно! Я же говорил вам, помните. Боже мой, как это, оказывается, гениально просто. Пожалуйста, верните мою тетрадь, я сейчас же уничтожу свою стряпню.

- Нет, нет, - возразил Бэрд. - Разрешите мне пока оставить ее у себя.

Грехом пожал плечами, но промолчал.

- Скажите, господин Грехем, - поинтересовался Бэрд, - а почему вам не удавалось найти решение раньше? Мне просто интересно знать.

- Видите ли, - несколько смущенно объяснил Грехем, - я все время искал, так сказать, классическое решение. Я - сторонник, если можно так выразиться, логичной науки, шагающей со ступеньки на ступеньку. Методы Сойка: возьмет с потолка некоторую немыслимую функцию, пожонглируем ею - и, пожалуйста, вот вам решение, - эти фокусы не по мне. Но, увы, классический путь не привел к цели. И ради такого случая мне пришлось несколько поступиться своими принципами. Но только ради такого случая.

Слушая рассуждения Грехема, комиссар напряженно думал о другом:

"Как узнать у него о конце записанного на пленку разговора? Как заставить высказаться этого человека, который не хочет, чтобы расследование было доведено до конца. Заставить теперь, когда от себя он, во всяком случае, отвел какое бы то ни было подозрение. Конечно, можно было бы сказать, что произошло убийство. Но Бэрд решил держать это обстоятельство в секрете. Пожалуй, лучше сказать, что теперь расследование интересует его - Бэрда - чисто теоретически, что ему просто хочется свести концы с концами, разобраться, согласовать противоречия. Такое объяснение Грехем должен понять - ему тоже случается биться над трудными задачами".

Бэрд избрал верный путь. Грехем согласился помочь и стал терпеливо восстанавливать в памяти разговор, интересовавший комиссара. Но, увы, все, что он сообщил, Бэрду было уже известно. Ничего нового. Во всяком случае, ничего, стоящего внимания. Загадки продолжали оставаться загадками.

Итак - Ленгли или Сигрен...

Когда Ленгли протянул Бэрду тонкую пачку листков с формулами, комиссар почти не удивился. Разумеется, это было еще одно решение. По размерам нечто среднее между трудами Сойка и Грехема. К сожалению, комиссар мог оценивать эти исследования только по такому признаку. Ленгли держал себя иронически и снисходительно.