Страница 9 из 10
— Ах да, космолет. Рид, нам ни к чему возвращаться на Землю!
— С чего это ты взял? — раздраженно сказал Рид.
Эндрю замолчал, глубоко задумавшись. Внезапно лицо его прояснилось, как будто его посетила блестящая мысль.
— Скажи, Джон, кому принадлежат лабораторные животные Общества?
Рид потер лоб.
— Наверное, никому. Они, я думаю, не побеспокоились о том, чтобы отослать на Венеру пару дюжин собак и шимпанзе. У меня есть право забрать животных — например, для нужд медицинского центра. Но зачем они тебе?
Он остановился, удивленный.
— Какая безумная идея посетила тебя на этот раз?
— Да так, пустяки. Ты все равно собирался улетать на Землю ближайшим рейсом.
— Ну, торопиться некуда, сынок, — проворчал Рид. — «Эрденлюфт» не стартует раньше, чем через неделю.
— Джон, эти животные высокоорганизованы. Я надеюсь…
Взгляд Рида сказал, что он все понял.
— Я никогда не думал об этом, мой мальчик! Идем же, скорее!
В стоявшей на отшибе постройке, в которой Географическое Общество содержало животных, служитель равнодушно взглянул на удостоверение Рида и пропустил их внутрь. Рид и Эндрю в молчании прошли мимо клеток, в которых содержались собаки, забраковали единственного уцелевшего козла и направились к клеткам с шимпанзе.
— Ладно, может, я и безумен, но сдается мне — это именно то, что нам надо, — сказал Эндрю и стал вслушиваться в глубины сознания. Он ждал ответа от своего «жильца». Наконец, после долгого перерыва, смутно отозвались мысли Камеллина, словно он не мог сразу возобновить контакт с сознанием Эндрю.
«Я был вынужден покинуть тебя. Надежды больше нет и я скорее умру со всем народом, чем буду ждать заточенным в твоем мозгу.»
«Погоди!» — он встал прямо перед шимпанзе. — «Мог бы ты переместиться в это создание без его позволения?»
В желудке у него все сжалось, как если бы решалась не Камеллина, а его собственная судьба.
«У этого существа отсутствует сознание.»
«Я сожалею, я только хотел…»
И тут ему передалось возбуждение Камеллина.
«Это существо подходит мне, оно высокоорганизовано, хотя и лишено разума.»
«Но интеллект шимпанзе…»
Тень нетерпения, словно Камеллин вынужден объяснять несмышленышу:
«Да, интеллект, но лишенный главного — воли, духа, души.»
«Шимпанзе способен выполнять почти те же действия, что и человек.»
«За исключением речи, обмена информацией, абстрактного мышления. Ты не способен в полной мере понять это различие.»
Впервые от Камеллина исходило замечание, говорившее о том, что тот не считает Эндрю равным себе по разуму.
«Первая стадия — существа вроде баньши — то есть наличие мозговой деятельности, но без разума. Эти создания не способны к организации. Затем ваш род, приматы — то есть интеллект без души. Впрочем, вас можно улучшить.»
Поток мыслей Камеллина внезапно оборвался, но до этого Эндрю успел уловить: «Как себе представляют земляне свое место во Вселенной?»
После паузы от Камеллина пришла волна беспокойства:
«Прости, я не должен был так думать…»
— Комплекс неполноценности? — рассмеялся Эндрю.
«Вы не функционируете на уровне души, подсознания. Вы почти исключительно осознаете себя с помощью своих пяти чувств и своего абстрактного мышления. Но ваш бессмертный разум задержался в развитии: вы в принципе способны перемещаться во множестве измерений пространства-времени, но вы воспринимаете всего лишь три пространственных измерения.»
«Камеллин, я не верю в душу.»
«Что ж, попробую тебе объяснить.»
Рид тронул его за плечо.
— Мне становится не по себе, когда ты начинаешь беседовать сам с собой. Что станем делать?
Они выбрали крупного самца шимпанзе и, сидя на скамейке, наблюдали за его идиотскими ужимками. Эндрю стало не по себе от этого зрелища.
— Камеллин — в теле этого животного?
— Зато он станет человекообразным, — хихикнул Рид. — Это животное значительно лучше приспособилось к марсианским условиям, чем мы — погляди, какая у него широкая грудная клетка. Камеллин наверняка оценит достоинства этого создания!
Он помолчал.
— Как мы после трансформации будем общаться с Камеллином?
Эндрю был озадачен вопросом. Наконец, он сказал:
— Я не знаю наверняка. Мы использовали прямой обмен мыслями и Камеллину не было нужды облекать свои мысли в форму нашего языка. Как полагаешь, Рид, можно ли обучить шимпанзе говорить?
— Не думаю.
— Сдается мне, если шимпанзе обретет разум, способность абстрактного мышления, он сможет передавать свои мысли знаками, но вот позволит ли ему строение голосовых связок и рта говорить, как человек?
— Я бы не ставил на это, — сказал Рид. — Я, правда, не слишком-то разбираюсь в анатомии обезьян, но сомневаюсь, что шимпанзе может заговорить. Да и потом, как ты собираешься учить Камеллина английскому?
— Похоже, как только Камеллин покинет мой мозг, у него останется единственный способ общаться с нами — язык жестов.
— Энди, мы обязаны найти другой способ! Не можем же мы допустить, чтобы знание стало недоступным для нас? Мы не можем упустить шанс непосредственно общаться с разумом, существовавшим еще во время возведения города.
— Сейчас не это самое главное, — сказал Эндрю. — Ты готов, Камеллин?
«Готов. И благодарю тебя. Твой мир и мой мир лежат отдельно, но мы братья. Приветствую тебя, мой друг.»
Биенье мысли затихло в его мозгу. Стены и потолок завертелись в диком хороводе, окрасившись бледной голубизной.
— Ты в порядке? — Рид обеспокоенно склонился над Эндрю. Позади него крупный шимпанзе, нет, это был теперь Камеллин, склонился и через его плечо глядел на Эндрю. Взгляд обезьяны не был бессмысленным. Но он отличался и от взгляда человека. У шимпанзе изменилась даже стойка.
У Эндрю не осталось сомнений в том, что Камеллин уже переселился в мозг обезьяны. У Рида был ошалевший вид:
— Энди, когда ты пошатнулся, он прыгнул и поймал тебя! Ни одна обезьяна на это не способна!
Шимпанзе-Камеллин выразительно развел лапами.
— Двигательные рефлексы у шимпанзе просто потрясающие, куда там человеку, — сказал Эндрю. — Во всяком случае, тут его возможности почти беспредельны.
— Камеллин? — обратился он к шимпанзе.
— Думаешь, шимпанзе понимает тебя?
— Слушай, Рид, неужели ты еще не поверил мне до конца? Перед тобой не просто обезьяна — это Камеллин, мой приятель, и он более разумен, чем любой из нас!
Рид опустил взор.
— Я постараюсь привыкнуть к этому.
— Камеллин? — повторил Эндрю.
И Камеллин заговорил! С трудом, хрипя, как бы пробуя возможности неизвестного ему звукового аппарата, он заговорил.
— Эндрю, — с расстановкой произнес он. — Шин. Ла. Махари.
Их общение не прошло даром — каждый знал несколько слов на чужом языке.
Камеллин-шимпанзе подошел к другим клеткам, в которых метались и бесновались шимпанзе, и его походка была преисполнена достоинства. Рид присел на скамейку.
— С ума сойти, — произнес он удивленно. — Ты хоть понимаешь, что ты создал? Говорящую обезьяну! В лучшем случае, нас объявят мошенниками. В худшем — ученые разберут животное на части. Мы никогда не сможем доказать, что это реальность, и нашим рассказам никто не поверит!
— Я все время сознавал это, — с горечью сказал Эндрю и откинулся на скамье. Камеллин подошел к нему и присел на корточки. Выглядело это несколько неуклюже.
Эндрю внезапно осенила какая-то мысль.
— Здесь около двадцати обезьян. Это совсем немного. Однако соотношение самцов и самок позволяет рассчитывать на высокую рождаемость.
— Что ты хочешь этим…
— Послушай, — возбужденно перебил его Эндрю. — Самое главное сейчас — сохранить марсианскую расу, последних марсиан, а вовсе не убедить наше общество. Да нам это вряд ли удастся. Нужно будет перевезти животных в Шин-ла Махари. Земляне там не бывают, так что их никто не станет беспокоить, может, в течение столетий! За это время они смогут восстановить свою численность, развить цивилизацию, создать колонию разумных существ, внешне похожих на обезьян. Мы можем оставить об этом записи. Через сто лет, может, больше…