Страница 84 из 122
Женился Сухово-Кобылин спустя девять лет после убийства Луизы, полюбив француженку Марию де Буглон. И она приехала в холодную Москву. Через год умерла на руках мужа от туберкулеза. Последний брак через семь лет с англичанкой Эмилией Смит длился еще короче. Через три месяца после приезда в Москву она простудилась и умерла.
А три классические пьесы Александра Сухово-Кобылина "Свадьба Кречинского ", "Дело" и "Смерть Тарелкина" бессмертны.
Жила на Рождественке еще одна роковая женщина, с именем которой связана загадочная смерть Саввы Морозова, покончившего самоубийством в 1905 году. На гроб покойного возложили венок белых лилий с надписью "От Марии Андреевой и Максима Горького", раздосадовавший вдову.
На имя Марии Андреевой покойный оставил страховой полис в сумме 100 тысяч рублей. Большую часть этих денег она передала через адвоката Леониду Красину. Таким путем они попали в руки главного тайного агента Ленина, ведавшего оружием и боеприпасами.
Имя Андреевой украшало афишу Художественного театра, где актриса играла главные роли, пленяя зрителей талантом и красотой. Пленила она блистательного миллионера фабриканта Савву Морозова, мецената, построившего МХАТ, дворец в стиле модерн на Спиридоновке. На морозовские деньги Андреева издавала большевистскую газету "Новая жизнь". Но ушла от мужа действительного статского советника Желябужского не к Савве Морозову, к его другу Максиму Горькому, став гражданской женой писателя. С ним уехала в богатую Америку собирать деньги для ленинской партии.
Революция дала ей должность комиссара театров и зрелищ Петрограда, директора Дома ученых в Москве. Пощадила чудом, не перемолола на жерновах Лубянки, дав умереть в старости, в год смерти Сталина.
На Рождественке актриса снимала квартиру в 900-годы в богатом доме № 1, главным фасадом выходившим на Театральный проезд. Ее соседом был известный архитектор Лев Кекушев, который построил этот дом с конторскими и торговыми помещениями в нижних этажах.
До революции в доме кроме квартир помещалось правление Русского технического общества и его Музей содействия труду. Содействовал он не только труду, в нем в дни революции 1905 года проходили заседания Московского Совета и его исполкома, начавшего кровавое восстание, подавленное огнем пушек. В марте 1906 года здесь назначено было собрание актива большевиков. На него должен был прийти находившийся в городе нелегально Владимир Ульянов-Ленин. Но раньше него наведался в музей околоточный надзиратель.
На подходе к дому вождя предупредили о грозящей опасности, и он, не искушая судьбу, срочно уехал в Питер, вернувшись в Москву в марте 1918 года в должности председателя Совнаркома, то есть правительства.
После того как срезали высокий берег Неглинки, которая потекла в трубе, на образовавшемся ровном участке грузинские царевичи Герасим и Окропир Георгиевичи, осевшие в Москве, построили два дома с домовой церковью Рождества Богородицы. Один из них примыкал к Рождественке, другой к Неглинному проезду.
Где они? Один дом вобрало в себя здание, сооруженное архитектором Семеном Эйбушицем, мастером эклектики. Представление об этом стиле дают нижние четыре этажа нынешнего министерства по чрезвычайным ситуациям. Они надстроены двумя этажами.
Другой дом грузинский царевичей трансформировался в многоэтажное здание министерства-департамента морского флота, сгоревшее синим пламенем зимой 1998 года на виду всей Москвы. (В нем до перестроек жили Мария Андреева и Лев Кекушев.)
Оба эти строения в одном домовладении перед революцией принадлежали не грузинским царевичам, а богатому, как Крез, Герасиму Ивановичу Хлудову.
Фамилия Хлудовых всплыла из небытия в недавние годы, заняв по праву место рядом с Третьяковыми, Морозовым, Мамонтовыми и другими знаменитыми купцами, которым Москва обязана в ХIX веке бурным прогрессом, замечательными музеями и театрами.
Фамилия московских купцов-фабрикантов братьев и сестер Хлудовых заслуживает уважение потомков, как фамилия братьев Третьяковых. В наши дни появляется информация, проливающая свет на деятельность династии, которой Москва многим обазана. Потому что в городе были построены на ее средства:
Богадельня Г. И. Хлудова.
Палаты для неизлечимо больных женщин.
Бесплатные квартиры имени П. Д. Хлудовой.
Бесплатные квартиры имени Г. И. Хлудова.
Бесплатные квартиры имени К. и Ел. Прохоровых (в девичестве Хлудовых).
Ремесленная школа.
Детская больница имени М. А. Хлудова.
Эта фамилия дала название собраниям картин и книг, о которых сейчас расскажу.
Братья Хлудовы, сыновья подмосковного крестьянина, промышлявшего ткачеством, известны были не только как преуспевавшие фабриканты, одними из первых начавших применять паровые машины. Алексей Иванович Хлудов, третий сын большой семьи, не получил никакого образования, что не помешало с размахом вести дела и собрать ценнейшую коллекцию древних русских, греческих, югославских рукописей и старопечтных книг. В его руки попали сочинения Максима Грека, Иосифа Волоцкого, Иоанна Дамаскина в переводе опального князя Курбского с его собствен- норучными пометками. Рукописей насчитывалось 430, старопечатных книг - 624! Они образовали Хлудовскую библиотеку, завещанную Никольскому монастырю.
Другой Хлудов, Герасим Иванович, в отличие от русофила Алексея Ивановича слыл англоманом, водил знакомства с министрами финансов и высшими чинами администрации, хаживавшими в его хлебосольный дом с садом над Яузой. Коллекционировал живопись, тяготея к русским современным художникам. Первый купил у молодого Василия Перова жанровую картину "Приезд станового на следствие". У него же приобрел позднее "Первый чин дьячковского сына". В хлудовскую коллекцию попала известная картина Павла Федотова "Разборчивая невеста", картины маринистов Ивана Айвазовского, Алексея Боголюбова и других мастеров, чьи картины заполняют музеи.
Вот этот Герасим Иванович Хлудов купил два дома грузинских царевичей и начал их модернизировать и расширять. Его наследники построили в конце ХIX века во дворе владения замечательные для своего времени бани, получивших название "Центральных", конкурировавшие с Сандунами.
На Рождественке в ХХ веке мало что изменилось. Поэтому она за исключением нескольких строений выглядит такой, как в 1917 году. Почему тогда старую московскую улицу в 1948 году назвали именем Жданова, Александра Александровича?
Он здесь не жил, не служил, думаю, ни разу не заезжал сюда. В Архитектурном институте не выступал, не выправлял "генеральную линию партии" в зодчестве. Но с другими музами тесно пообщался. Учил, какую писать музыку, Шостаковича и Прокофьева, какое снимать кино - Эйзенштейна. Громил писателей-земляков Зощенко и Ахматову, ленинградские журналы "Звезда" и "Ленинград", театральных критиков, "космополитов"... Много успел наделать бед за несколько лет пребывания в Кремле этот секретарь ЦК, одно его имя наводило ужас на каждого, кто занимался литературой и искусством.
За что ему выпала такая честь, почему имя Жданова носит Рождественка? Надо бы ей вернуть прежнее историческое имя, заодно стереть с планов Москвы и уличных указателей одиозные имена "всесоюзного старосты" Калинина, освящавшего своими указами жуткие репрессии, "первого маршала" Ворошилова, проигравшего все сражения... Такие мысли я изложил на листах, поданных на стол Михаилу Никифоровичу Полторанину в начале 1987 года. Будущий соратник Ельцина, министр первого правительства свободной России, сказал тогда:
- Про Жданова убери, Зайков, наш первый секретарь МГК, как Жданов, из Ленинграда, сам понимаешь... Про Калинина и Ворошилова оставь.
Оставшегося хватило, чтобы разгневать членов Политбюро. Не только консерватор Егор Кузьмич, ведавший в партии идеологией подобно Жданову, возмутился, но и Михаил Сергеевич запротестовал: "Здесь проявляется какая-то падкость на сенсации. Разве это должно быть свойственно нашей прессе?.." Пришлось пережидать грозу в командировке, а газете давать задний ход, печатать опровержение.