Страница 17 из 27
Чешские и словацкие патриоты, бежавшие с родины чтобы бороться за ее свободу, нашли в Советском Союзе самый братский прием. В степном городке Бузулуке был сформирован первый чехословацкий батальон, ставший ядром корпуса, который потом с боями прошел от Соколова под Харьковом до Праги. Чехословацких офицеров и солдат, обученных борьбе в тылу врага, вместе с опытными русскими партизанами забрасывали на самолетах в глубь Чехии и Словакии.
Одной из таких групп была группа поручика Василия Киша, направленная в Чехословакию 16 октября 1944 года. Выла ночь. Над линией фронта и у Моравской Остравы немцы обстреляли самолет. Маневрируя, летчик сбился с курса. Парашютисты выбросились не в районе Филиповой Гути на Шумаве, как намечалось, а под Лоунами, за четыреста с лишним километров от цели.
В темноте они долго искали друг друга. Когда рассветало, парашютисты увидели, что на них движется цепь немцев с собаками. Начались бесконечные бои, многодневные попытки оторваться от преследователей.
В конце концов это удалось. Но лишь пять человек из семнадцати остались живы и добрались до намеченного района: поручик Кит, майор Мельник, старший лейтенант Моряков и младшие лейтенанты Малышев и Петросян. Эта маленькая группа сплотила вокруг себя многих не покорившихся врагу чехов, словаков и заброшенных судьбою в те края солдат других национальностей. Возник партизанский отряд. В ноябре 1944 года его переименовали в полк имени чехословацкого патриота Людвика Свободы, командира 1-го Чехословацкого корпуса.
В один из отрядов этого полка - в Четвертый прапор Луже и вели недавних пленных Ироушек, Застепа и Норак.
25
Отряд располагался далеко в горах. Пришли туда поздно ночью. В темноте под деревьями с трудом угадывались небольшие домики, срубленные из бревен, землянки.
Группа партизан только что вернулась с задания. Другая готовилась уходить. Бойцы набивали патронами диски автоматов, патронташи, подгоняли перед большим переходом сумки с толом.
Остальные партизаны спали.
Увидев русских, бойцы и командиры побросали все дела. Начались рукопожатия, поздравления. Посыпались вопросы. Проснулся весь отряд.
Некоторые из чехов знали десяток-другой слов по-русски. Кое-кто из русских запомнил сколько-то чешских. Русские не могли сдержать радость от того, что они наконец на свободе, видят столько дружественных им вооруженных людей, воюющих с гитлеровцами, и что теперь, сейчас же, сами возьмут оружие в руки и снова будут бить врага за все, что пришлось испытать. Чехи были рады русскому пополнению. Шла взволнованная беседа: кто, откуда, где попал в плен, какое имеет воинское звание. И конечно, о фронтах: где теперь Советская Армия, где союзники. Не хватало слов - их искали вместе, помогали жестами. Но все равно понимали, радостно смеялись, хлопали друг друга по плечу.
Новичкам тут же дали хлеба, колбасы. Кто-то принес ведро кипятку:
- Закусите с дороги.
В землянках было тепло и сухо. От сытости и усталости Васю потянуло спать. Он приткнулся в угол, на сухое, душистое сено, заменявшее партизанам постель, и незаметно уснул.
Плен остался позади, но пережитое было еще близко. Мальчишке опять снились бревна, собаки, охранник, замахивающийся плетью. Вася вздрагивал. Задыхаясь, бросался бежать. Но, как всегда во сне, ноги не слушались. Собаки догоняли. Немцы оглушительно свистели вслед... Проснулся - тишина. Все спят. Чуть колышется огонек коптилки у стены. В тревоге долго присматривался и незнакомым лицам. Что-то ждет его здесь?
Увидел среди спящих Философенко, Костю Курского, Солоненко - легче стало. Не один!
Когда рассветало, опять проснулся. Вышел из землянки осмотреться. С одной стороны партизанского лагеря был крутой обрыв. К другой подходила чаща леса. С третьей начинался чистый склон, удобный для обстрела. Попробуй, враг, подойди!
А вдали грядами виднелись горы. Одна за другой уходили они к горизонту. На тех, что близко, лес был черный, в долинах лежал белый снег. Подальше - лес и снег чуть синели. На дальних горах лежала сплошная синева. Над горами всходило солнце. В лесу стучал дятел. Было по-утреннему холодно. Землю и лужицы прихватил звонкий ледок. Такой декабрь в здешних местах.
Из деревянной избушки вышли два крепких чеха с полотенцами в руках. Вася узнал: они приветствовали ночью пришедших русских. С Усачом долго разговаривали. Видно, командиры. Сняли кители. Расстегнули рубахи. Поливают друг другу, умываются.
Заметили Васю, подозвали. Спросили имя, сколько лет, каким владеет оружием.
Парнишка смутился: никаким.
- В пятом классе изучали гранату. И немного русскую трехлинейную...
У чехов были энергичные лица. Под рубашками перекатывались мускулы. "Офицеры", - с уважением думал Вася.
А они успокоили:
- Ничего, Вaсиль. Научити се.
Похлопали по худеньким его плечам, ушли. Остался мальчишка опять один, а на душе потеплело. Подумал: ничего, хорошие люди. А воевать научусь...
И пошел, повеселевший, в лес. Недалеко. Дятла поискать.
26
Просыпался и отряд. Повара готовили завтрак. Выделенные в наряд бойцы убирали помещения. Несколько боевых групп изучало в стороне трофейные пулеметы.
А свободные от дел партизаны снова окружили русских. Усач отвечал на вопросы тех, кто не слышал вчерашней беседы. Сам продолжал расспрашивать об отряде и партизанском полке. Слушали Усача с вниманием, отвечали серьезно.
Усачу очень хотелось послушать радио. Он несколько раз бросал взгляд на крыши, на деревья. Потом спросил:
- А где у вас приемник?
- Что такое приемник?
- Радио! Радио! - подсказали русские.
- О, розгласови пржиймач! Е. Там.
Они указали на небольшой бревенчатый домик, стоявший в стороне. Около него действительно был заброшен на ближайшую сосну медный провод с белыми шариками изоляторов.
Усач, Фнлософенко, Курский, а за ними все их товарищи, не сговариваясь, поднялись и пошли к домику. В одно из его окон еще издали было видно, как чех с наушниками на голове записывал что-то в журнал.
Усач вошел в домик, попросил:
- Соудруг! Пожалуйста, поймай Россию.
Не переставая писать, радист кивнул ему, что выполнит просьбу. Потом задержал на минуту быстрый карандаш и сказал:
- Подождите там. Скоро сводка. Я включу. Мы слушаем Россию каждый день.
Русские присели около домика на корточки и молча закурили.
Наконец радист кончил записывать телеграммы, открыл окно. Треск атмосферных разрядов в приемнике словно подкинул недавних пленных. Они сгрудились около окна.
И вот донесся далекий гимн, и Родина заговорила. Москва стала передавать утреннюю сводку Советского информбюро.
Люди, перенесшие столь много, первый раз за долгие месяцы услышали родной голос.
С горы, на которой располагались партизаны, казалось, видно было, как вдали - за лесами, за голубеющими грядами гор - еще дымились под восходящим солнцем сожженные врагом города и села России.
Многие сыны ее пали в борьбе с фашистами. Вечным сном спали они теперь в необихоженных солдатских могилах...
Многие несли еще тяжелую долю на далекой чужбине, в немецкой неволе...
Но голос Родины был тверд.
Тысячи лет стояла Россия, отражая нашествия варваров с востока и запада. Выстояла она и в этот раз.
Преследуя врага, Советская Армия шла уже по Европе.
Она освободила Румынию, Болгарию, значительную часть Венгрии, Польши, достигла реки Ондавы в восточной Словакии.
Московский диктор называл командующих фронтами, имена героев, перечислял пункты, освобожденные за последний день. В глубоком раздумье слушали его беглецы из рехембургской казармы.
Рядом с ними стояли бойцы чешского партизанского отряда...
Много веков назад история, как река, разделила, унесла далеко друг от друга чешский и русский народы-братья. И вот она же, эта река, поставила их теперь рядом: боритесь, бейте захватчиков в две руки. Как всегда в хорошей семье, пока вы вместе, вам никакой враг не страшен...