Зачёт

- Как всегда, неплохо. Весьма, да... Впрочем... Хм-м... - мысли Старика были заняты чем-то другим.

- Что-нибудь случилось, ваше благобдение? - поинтересовался Хенг. Ему и в самом деле стало интересно: как среагирует Старик на такую дерзость. Слугам не полагается проявлять любопытство к хозяйским делам.

- А, что у нас может случиться, - махнул рукою Старик. - Все у нас как всегда. Работы вот только с каждым днем все больше - с головой зарываюсь, и конца-края не видать.

"Ишь ты, - мысленно присвистнул Хенг. - Видно, и впрямь умотался он будь здоров. Ни тебе лекций о должном поведении, ни напоминаний о благодарности... Интересно."

- Сегодня ведьму допрашивал, - помолчав, сказал вдруг Старик.

- Ну, и как, призналась? - вновь полюбопытствовал Хенг, стараясь, правда, придать голосу надлежащую почтительность.

- В том-то и дело, что нет, - устало буркнул Старик. - Значит, опять долгая возня... Опять писанины гора, опять по ночам работа.

- А что же вы лично-то допрашиваете? - совсем уже забыв об осторожности, продолжал задавать вопросы Хенг. - У вас, никак, помощников чуть ли не сотня.

- Ну да, помощники, - старик мрачно ухмыльнулся. - Это, знаешь, такие помощнички, что лучше уж все самому. Им только дай... Они тебе за два часа протокол сляпают, заключеньице - и на костер. А чтоб разобраться, как положено, на такое они не горазды. А там кто ее знает, может, она и не ведьма вовсе. Бывали такие случаи, да, бывали. Вот помнится, лет пять назад...

Старик внезапно замолчал, удивленно глядя перед собой водянистыми усталыми глазами. Точно он на мгновение забыл, где находится, с кем говорит - и мучительно вспоминал. Потом он весь побагровел, ударил по столу кулаком так, что посуда загремела.

- Вот отсюда! Все вон! Знайте свое место, свиньи!

5

Сумерки сгустились, и все вокруг заволокло плотной, тяжелой тьмой. Скрылись дома, мостовые, и лишь тусклые, далекие огоньки чьих-то окон, казалось, говорили о том, что где-то есть еще люди. Ночью пространство жило своей, странной и неприятной жизнью. Все расстояния необъяснимо вытянулись, углы заострились, камни мостовой норовили зацепить ногу. Ватная тьма спрятала почти все звуки - у Хенга временами было ощущение, что он идет по морскому дну. Сколько ни живи здесь, а все равно не привыкнешь. То ли воздух такой, то ли сама атмосфера этих мест - гнилая, мертвая, и в то же время хищная, затаившаяся перед прыжком.

До Змеиной улицы идти было всего-ничего, но это - днем. Сейчас же, после первой стражи, приходилось шагать осторожно. Иначе запросто можно наткнуться на какое-нибудь бревно, брошенную пустую бочку, угодить в сточную канаву. Или того хуже - привлечь внимание городской охраны. И доказывай потом, что ты не грабитель, не вор, и вообще.

Наконец он добрался до небольшого, глубоко вросшего в землю дома. Алоста должна быть сейчас одна, тетка ее, наверное, все еще торчит у соседки. Она иногда и заполночь там засиживается. А Алоста все равно не ложится, ждет ее. Или его.

Хенг остановился. Что-то было не так, что-то его смущало. Спустя секунду он понял - в доме темнота. Ни лучика света. А ведь обычно Алоста сидит при свече. А то и масляную лампу жжет, если, конечно, масло у них есть. Но сейчас дом казался черной глыбой, сгущением тьмы. Странно все это. Очень странно.

Он тихонько постучал костяшками пальцев в перекошенную, просевшую на ржавых петлях дверь. Подождал. Ни звука. Хенг уже собирался уходить, как где-то в глубине дома послышались тихие, слегка шаркающие шаги. Это не Алоста, у нее шаги как у птицы, быстрые, легкие. Неужели тетка вернулась раньше обычного? Видно, они уже легли. Ну, теперь будет...

- Кто там? Кто? - послышался шелестящий, испуганный голос тетушки Конинте-ра.

- Это я, Хенг, - он старался говорить как обычно, но непонятно откуда взявшаяся нервная дрожь исказила его голос. - Я слишком поздно, наверное? Тогда я пойду, простите. Я тогда завтра приду.

- Нет, не уходи, - прошелестела тетушка. - Погоди, я сейчас.

Она принялась греметь засовами, навесными цепями, и спустя минуту приоткрыла дверь. На самую малость - так, что едва можно было войти. Хенг быстро проскользнул в сени, тетушка тут же начала накладывать засовы, после чего зажгла лучину. Тьма немного расступилась, и Хенг удивленно хмыкнул - тетушкино лицо было бледным точно мукой обсыпанное, глаза ввалились, плечи беззвучно тряслись. Такой Хенг ее никогда еще не видел.

- Стряслось чего? - почему-то шепотом спросил он. Тетушка кивнула и, не слова не говоря, потащила его в свою комнату.

6

- Ну, так чего у вас? А где Алоста? - голос его был спокоен, но склизкие, нехорошие предчувствия уже обволакивали сердце.

Тетушка Конинте-ра помолчала, всхлипнула, а потом, решившись, произнесла:

- Алосту забрали.

- То есть как это забрали? - удивленно спросил Хенг, но еще не кончив говорить, понял - удивляться нечему. Не первый же день он тут, насмотрелся всякого.

- А вот так, забрали. Утром еще. Пришли двое, показали бумагу и увели. А за что, почему - не сказали.

- Да кто ее забрал? - едва не вскричал Хенг. - Кто это был?

Тетушка вновь всхлипнула, отдышалась.

- Священное Ведомство, кто же еще. Синие плащи. Да и на бумаге их знак - орел с факелом.

Хенг вздрогнул. Вот, значит, как. Хуже не придумаешь. Оттуда, из Ведомства, не возвращаются. Старик об этом говорил. Оттуда всего лишь две дороги. Виновен - на костер. А если и окажешься без вины - в темницу до конца жизни. Подозрение-то остается. Да и чтобы не болтал потом лишнего.

- За что ж ее?

- А кто знает? Эти разве скажут? Да и не их это дело, объяснять. Их дело - тащить. А только я думаю, в колдовстве подозревают. Не иначе. Скоро, думаю, и мой черед настанет. Ихняя метла, она чисто метет, ни соринки не оставит.

- Да какая же она колдунья? - Хенгу не пришлось стараться, изображая возмущение. Он и так еле держал себя в руках. - Разве колдуньи такие? Они же старые все, смуглые, с горбатыми носами.

- Маленький ты еще, - вздохнула тетушка. - Сказкам веришь. Колдуньи-то, они всякими бывают. Алоста наша, конечно, ни сном ни духом, а как докажешь? Я вот думаю, может, кто из соседей донес.

- Это о чем еще?

- Да было тут дело, - смущенно отозвалась тетушка. - У соседки нашей, Гуарады, сынок маленький, Сидги, может, знаешь. Ну, бегал он на днях где-то с ребятишками, ногу поранил. А рана-то нехорошая оказалась, нога опухла. И болит. Ну, он сперва криком кричал, а потом уже не мог, хрипел только. Ну, а все ж на виду. Алоста и пожалела, можно мне, говорит, попробовать? Авось хуже не будет. Ну, промыла она ему ножку, листья какие-то приложила. Может, еще чего и пошептала - меня рядом не было, не стану врать - не знаю. Вот и все.