Страница 2 из 2
- Что ж, это дело. Буду в ударе, и сам спою. Я когда солдатам пою, всё свой отряд вспоминаю.
Старые друзья - генерал и народный артист - теперь сидели в солдатском клубе на концерте самодеятельности. Они слушали ефрейтора Голубкова.
- Все данные, - говорил Оленев. - После армии ему нужно учиться.
- Может быть попросим спеть про Волгу? - спросил генерал. - Помнишь, как тогда на поляне, в отряде...
И вот ефрейтор Голубков запел ту песню, какую более трёх десятков лет назад пел бойцам отряда Митя Оленев. Песня была свободная, могучая, как сама река, о которой в ней пелось.
Оленев, Дружинин и солдаты шумно и долго аплодировали Голубкову.
Генерал поднялся и обратился к солдатам, сидящим в зале.
- Раз самодеятельность, значит, разрешите и мне выступить.
- Просим, просим! - солдаты снова захлопали.
И генерал, не поднимаясь на сцену, коротко рассказал чудесную историю батрака и рядового бойца гражданской войны Мити Оленева, ставшего народным артистом.
Зал шумел аплодисментами и восторженными приветственными выкриками, когда Оленев проходил на сцену. За сценой он крепко пожал руку ефрейтору Голубкову и дружески сказал:
- Будете после армии учиться. За вами - будущее!
Оленев спел несколько песен. Одна из них была старинная русская о Волге, о богатой русской зиме, о тройке в бубенцах, мчащейся по широкой замёрзшей реке. Вторая песня тоже была о Волге, о великих чудесных сооружениях эпохи Сталина и коммунизма, сказочный свет которых ещё ярче озарит жизнь.
Зал попрежнему шумел, аплодировал, когда народный артист спускался со сцены. Генерал благодарил его. И Оленев, весь в воспоминаниях и в мыслях о будущем, задумчиво произнёс:
- Нет сказки, есть наша жизнь!
Как диво-дивное смотрела в разрисованные морозными узорами окна клуба величественная русская зима.
Приближались часы Нового года.