Мексиканские страсти

Старомодный лифт, который предполагался в этом доме, тоже оказался заменен на современный бесшумный. И подруги взлетели на пятый этаж в считаные доли минуты. Дверь напротив лифта была уже открыта, и в ней стояла довольно грузная женщина в богатом парчовом халате, который плохо сходился на ее полной груди, так что ей приходилось придерживать его рукой.

Лицо у женщины было совсем простое и к тому же выдавало в ней любительницу время от времени побаловаться винцом. На это указывали нездоровая одутловатость, мешки под глазами и чуть ощутимый характерный запашок.

– Это вы насчет Эдика? – внимательно посмотрев на подруг, неожиданно тихо спросила женщина. И, получив утвердительный ответ, кивнула: – Проходите! Если хотите, можете не разуваться. Все равно бардак. Нюшка лишь к вечеру заявится. Тогда полы и протрет.

Квартира и ее убранство подтвердили первое впечатление подруг, что ее владелица не испытывает материальных затруднений. Тут недавно был сделан качественный ремонт. В проемах стояли модные итальянские двери, на окнах жужжали кондиционеры. А кухня, куда по сложившейся у многих россиян привычке, пригласила гостей женщина, поразила подруг своей сияющей белизной.

– И как тут можно готовить? – невольно вырвалось у Леси. – Такая чистота кругом.

Женщина грустно хмыкнула.

– А я и не готовлю, – ответила она. – Семьи у меня нет. А если гости случаются, так Нюшка сготовит. За то я ей и деньги плачу, чтобы чисто было. А если честно, то мне не больно-то нравится эта белизна.

– Зачем же так сделали? – не удержалась от вопроса Кира.

– Да уж больно дизайнер настойчивый попался, – откровенно призналась женщина. – Все про какую-то концепцию твердил. А мне, когда ремонт шел, не до него было. Махнула рукой, вот и сделал по своему разумению.

И, посмотрев на подруг, она спросила:

– Что же, мы так и будем с вами мою кухню обсуждать? Или все же вы мне расскажете, что с этим непутевым случилось?

– Скажите, а Эдик вам приходится родным племянником? – осторожно спросила у нее Леся. – Или так, седьмая вода на киселе?

– Племянником? – уставилась на нее хозяйка квартиры. – Нет уж, вы тут что-то путаете. Эдик мне никакая не родня. Он – мой любовник. Бывший, надо сказать честно.

Подруги изумленно переглянулись. Нет, их изумил не тот факт, что Эдик соврал. Но все же разница в возрасте у них была весьма значительной. Лет двадцать, не меньше.

– Чего смотрите? – верно истолковала их молчание женщина. – Да, я его старше. Ну и что с того? У меня деньги, а он гол как сокол. Бедность не порок, а сами знаете что...

И, грузно осев за роскошный, покрытый стеклянной столешницей ореховый стол, стоявший в кухне, женщина подняла на подруг глаза. Они у нее оказались неожиданно хорошими и усталыми. Таких глаз у по-настоящему циничных людей быть просто не может. И подруги поняли, что за ширмой этой грубоватой тетки скрывается другая, гораздо более тонкая и чувствительная натура.

– Давайте познакомимся, что ли? – предложила им женщина. – Варвара Сергеевна Никитенко. Можно просто Варя. Выпьем за знакомство?

И она вытянула из ниши в стене бутылку «Мартеля». Его выдержку подруги разглядеть не сумели, но, судя по благородному насыщенному цвету, она была явно не малой.

– Выпьем? – повторно предложила им хозяйка. – Или вы на службе не употребляете?

Услышав про службу, девушки переглянулись. Ясно, что хозяйка приняла их за сотрудниц милиции. Решив не разочаровывать славную тетку, подруги от выпивки вежливо отказались.

– Тогда кофе? – не сдавалась Варвара в приливе гостеприимства.

– Кофе можно, – согласилась Кира.

– Вот и славно, – оживилась Варвара. – Вы просто кофейку хлебнете. А я с коньячком. Вчера-то мы юбилей моей подруги отмечали. Голова с тех пор так и гудит. И во рту гадко. И ведь странное дело, в деревне у нас, бывало, я папашиного самогону хлестану, и наутро ничего, как стеклышко. А тут дорогущую дрянь пью, а по утрам похмелье такое, что стены качаются. Возраст, что ли, сказывается?..

Отхлебнув глоток из своей чашки, женщина глубоко вздохнула, и на ее лице проступило явственное облегчение.

– Отпустило немного, – произнесла она и тут же спросила: – Ну, что там с Эдиком-то случилось? Кто в него стрелял, я что-то не поняла. И в какой он больнице? Когда его навестить можно? Может, надо чего? Если деньги, так это без проблем.

– Это вы уж у врачей выясните, – сказала Кира. – А нам нужно, чтобы вы на несколько наших вопросов ответили.

– Спрашивайте, – кивнула Варвара. – Что знаю, отвечу. Не чужой он мне. Хотя, если честно, не уверена, что помогу вам разобраться.

– Скажите, а что за человек этот Эдик? – спросила Кира.

– Человек? – задумалась Варвара и, глотнув еще немного коньяка, откровенно призналась: – Проходимец он обычный. Вот и весь сказ. Из молодых, да ранний. Я уже, считай, полвека прожила, а до таких мерзостей, что в голове у Эдика вертелись, никогда не опускалась. А он по сравнению со мной мальчишка, а уж мысли у него были...

И она махнула полной рукой, словно показывая, что даже говорить о таких вещах не хочет.

– И еще самомнение у него выше крыши, – произнесла она. – Вечно выпендривался. Только от него и слышала: да я еще всем покажу... да обо мне весь мир заговорит!

Помолчав и вроде бы собравшись с мыслями, продолжила:

– Оно бы и ладно, в молодости здоровое тщеславие только полезно. Мне вот оно только помогло из папашиного навоза выбраться. Только Эдик, он ведь ничего делать для того, чтобы мир о нем узнал, не хотел. Сколько раз я его учиться устраивала. Доказывала, убеждала, что без образования грош ему цена в базарный день.

– А он что?

– Так говорю же, проходимец он, – повторила женщина. – Порченый парень, как у нас говорили. Денежки у меня брал и прогуливал. Полгода так меня доил. А я целыми днями по фирме крутилась. Думала, нет парня дома, и ладно. Учится. Как же! Хорошо, додумалась позвонить в институт. А меня там и огорошили. Нет у нас такого студента, говорят.

– И вы Эдика выгнали?

– Если бы, – хмыкнула женщина. – Куда же его выгонишь, коли я его в это время уже к себе прописала? Жить-то ему негде было. Прописки нет. А у меня квартира с обременением куплена. Народу в ней прописано бог весть сколько.

– Как же так неосторожно? – вырвалось у Киры.

– Так-то оно так, но уж больно дешево мне эта хата досталась. Так я, когда Эдика прописывала, и прикинула, одним человеком больше или меньше, роли уже не играет.

– Так вы только из-за прописки его не выгнали?

– Да нет, – с некоторой заминкой отозвалась женщина. – Любила я его, мерзавца. Во второй раз сама деньги за его обучение отнесла. Ну, думаю, теперь не отвертится. Допекла ты, говорит, меня своими поучениями. Знать тебя больше не хочу. Тоска с тобой. Так и ушел. Я уж думала, и не услышу о нем никогда. А вон вы тут объявились.

– А давно он исчез?

– Да уж несколько месяцев точно, – ответила Варвара. – Сначала-то звонил, а потом и вовсе пропал. Я сразу решила, небось другую богатую дуру нашел. Побогаче меня, вот ее и доит. И то сказать, рожа у парня больно уж смазливая. Красавчик, одно слово. Блондин, косая сажень в плечах и глаза, словно озеро лесное, прозрачные.

И женщина мечтательно уставилась вдаль. Должно быть, туда, где ее Эдик еще не показал себя во всей своей красе. И они только познакомились, и ей еще верилось, что и в ее жизни встретилась вот такая запоздалая любовь.

Но подруг ее слова насторожили. Глаза – озера? Волосы, положим, можно перекрасить... Но уж косая сажень в плечах – это точно не про их тщедушного Эдика.

– Скажите, – помедлив, спросила Кира, – а у вас не сохранилось фотографии вашего Эдика?

– Почему же? – удивилась женщина. – Храню. Бывает, вечерком посмотрю, и так на душе тепло сделается. Все же мы с ним больше четырех лет вместе прожили. Сначала на другой квартирке, потом тут. Иные муж с женой меньше живут. А фотографии?.. Сейчас принесу.

Обратно она вернулась довольно быстро. Должно быть, точно знала, где их взять.