Тревоги ледяного грота

Он выкрикивал последние фразы, брызгая слюной.

Члены комиссии с недоумением смотрели на своего словно сорвавшегося с цепи председателя.

Он больше ничего не сказал и, тяжело ступая ногами-тумбами, с неожиданной для его тучного тела порывистостью вышел.

Будь в зале обычная дверь, он хлопнул бы ею, но створки ее здесь открывались и закрывались сами собой.

Глава девятая

ЗНАКОМЫЙ ПОЧЕРК

Сверхзвуковой лайнер Ту-144М был готов к вылету.

Члены комиссии ООН уже поднялись на борт. Запаздывал лишь председатель. Он даже не прислал на самолет свой желтый саквояж, над которым трясся весь рейс.

Бортпроводница Катя в облегающей форме и кокетливо заломленной шапочке вошла в салон и направилась к профессору О'Скара.

Он недоуменно взял у нее телефонограмму, потом вслух прочел ее доктору Стиллу:

"Оставляю вас, профессор Энтони О'Скара, вместо себя председателем Особой комиссии ООН. Прошу в Нью-Йорке завершить наше заключительное заседание и принести Генеральному секретарю мои извинения - вынужден остаться из-за недомогания. Дэвид Броккенбергер, сенатор".

Доктор Стилл пожал плечами:

- Что бы это значило, профессор?

- Разве здесь не ясно сказано? - сердито спросил О'Скара.

- Все ясно, наш новый почтенный председатель! Давайте указание летчикам вылетать.

О'Скара встал и направился к кабине пилотов.

Доктор Танага, узнав о болезни Броккенбергера, тотчас пошел к нему.

Но долго не мог дозвониться. Дверь в нарушение местных обычаев была заперта.

Наконец сенатор появился, встретив врача отнюдь не приветливо:

- Неужели в этом паршивом месте нельзя даже занемочь от той дряни, которой нас потчевали?

- Извините, сэр. Я врач. И хотел бы оказать вам помощь. Позвольте вас осмотреть.

- Какой еще осмотр? Надеюсь, я могу пускать в предоставленную мне квартиру людей по своему выбору?

- Конечно, сэр. Извините. Но мы обеспокоены состоянием вашего здоровья.

Японец был чрезвычайно настойчив. Несмотря на сопротивление сенатора, Танаге все-таки удалось осмотреть его, прощупать объемистый живот, взглянуть на язык.

Дальнейшие действия одного из трех директоров Города-лаборатории казались странными. Танага вихрем вырвался из квартиры сенатора и вбежал в дверь напротив, где Мария, жена Педро, возилась с ребятишками.

- Телефон! Скорее телефон!

- Господи Иисусе, пресвятая дева Мария, - прошептала испуганная женщина, отступая и показывая на аппарат.

Танага сорвал трубку:

- Задержать самолет во что бы то ни стало! Говорит директор Танага. Что? Уже взлетел? Извините. Нет, не надо возвращать. Передайте мой приказ на борт. Выбросить в море чемодан сенатора Броккенбергера. Извините, я знаю, что говорю. Выполняйте. Дипломатических осложнений не будет. Пусть найдут желтый саквояж. Я видел его у сенатора, когда встречали комиссию. Пусть найдут и как можно скорее выбросят.

Мария стояла, прижав руки к груди и шепча молитвы.

И не успел еще Ту-144 набрать высоту, как в пассажирском салоне начался обыск.

Профессор О'Скара, узнав, что летчики ищут желтый саквояж сенатора, поморщился.

- Я не уверен, доктор Стилл, - сказал он своему спутнику, - что на правах председателя комиссии ООН должен допустить такое обращение с частной собственностью без решения суда и ордера на обыск. И кроме того, задет престиж сенатора!

- Полноте, - отмахнулся Стилл. - Эти люди знают, что делают. Видимо, у них серьезные основания. И мы ведь с вами недавно были свидетелями, как в океан сбросили более значительный груз.

- Так ведь то же была бомба! Бермудский треугольник!

- А здесь летит комиссия ООН, которая в предыдущем составе погибла именно там.

Обыск продолжался. Но все было значительно сложнее, чем предположение, что террористический прием будет прежним.

Командир самолета радировал, что багаж сенатора на борт лайнера не доставлялся и нигде там не обнаружен.

Мария видела, как в квартиру напротив, к Броккенбергеру, вошли Спартак с Остапом.

- Да поможет им пресвятая дева, - прошептала она.

- Чем обязан? - недружелюбно осведомился при виде их Броккенбергер. - Я болен и принимать никого не могу.

- Доктор Танага нашел вас совершенно здоровым. Мы заинтересованы в вашем желтом саквояже. Не откажите в любезности показать нам его.

- По какому праву? - возмутился сенатор. - Я - я... дипломатическое лицо.

- Вам как дипломатическому лицу ничто не угрожает. Угрожает лишь вашим коллегам по комиссии ООН, которые могут взорваться над Бермудским треугольником!

Броккенбергер беспомощно сел.

- Бермудский треугольник! Какой ужас! Почему я не с ними, не разделяю их судьбы?

- Мы тоже хотели бы это узнать, - веско продолжал Спартак.

- Пусть он присыпает тебе мозги словесной пудрой, а я подсуечусь тут, авось наткнусь на желтенькое пятнышко хорошей кожи! Здесь он где-нибудь, саквояж!

Сенатор понял только одно слово "саквояж" и сердито замахал руками:

- Я протестую, я требую, чтобы вы удалились! Я радирую в Вашингтон.

- Сенатор, обсудим все спокойно, - жестко сказал Спартак, усаживаясь напротив Броккенбергера. - Ведь мы лишь хотим осмотреть ваш багаж. Если, скажем, саквояж пуст, то вы объясните нам, где искать его содержимое.

- Какое содержимое?

- Ну бомбу, может быть. Нет, я не утверждаю, я лишь беспокоюсь...

- Ищите, ищите! - заорал Броккенбергер. - Саквояжа здесь нет. У меня его украли.

- Украли? - удивился Спартак. - В нашем городе нет воров. Кому нужно ваше барахло, извините за выражение, каждый здесь имеет все, что ему требуется.

- Как же! Модель коммунизма! - процедил сквозь зубы сенатор.

Саквояжа в квартире Броккенбергера так и не нашлось. Почерк злоумышленника оказался незнакомым! Не так все просто!

Глава десятая

ЭФФЕКТ КОСКОРОВ

- Сэр, не могли бы выполнить просьбу нашего командира и заглянуть... в туалет? - еле выговорила от смущения бортпроводница Катя.

- Очевидно, основания действительно веские. Иду с вами, - заявил доктор Стилл.

- Разве там спрячешь саквояж? - проворчал О'Скара.

- Это очень миниатюрный прибор, - зашептала Катя. - Потому-то он и остался незамеченным еще с прошлого рейса.