Тайна затворника Камподиоса

– Отец! – в дверях стояли близнецы.

– Ой, ребята! – Орантес даже прослезился. – Слышал я, что вы седин отцовских не опозорили. Дайте, я прижму вас к сердцу!

И сцена объятий повторилась.

– Хозяин! – крикнул крестьянин, отпустив своих молодцов. – Три кружки вина, самого лучшего, а для моих сыновей, э-э...

– Тоже вина, – улыбнулся Антонио. – Две кружки, самого лучшего.

– Ну, конечно! – Орантес постучал себя пальцем по лбу. – Вы ведь уже взрослые.

– Сейчас принесу, – Панчо надул свои иссиня-черные щеки. – У вас сегодня праздник, сеньор?

– Можно сказать и так, – Орантес пребывал в добром расположении духа. – И встречу отметим, и прощанье! Мы хотим попировать перед разлукой.

– Сеньоры уезжают? Я-то думал, вы у нас еще погостите...

– Не получается, хозяин. Мы с сыновьями уедем очень скоро. Мы хотим сегодня вечером добраться до циркачей, что расположились лагерем за городом, и у них заночевать. Но вы не расстраивайтесь: пусть счет за выпивку и закуски послужит вам утешением!

– Как вам будет угодно, – Панчо поклонился и подозвал двух служанок. – Примите заказ у сеньора и выполните все желания, которые прочтете в его глазах.

Еще раз поклонившись, он вышел из зала.

– Пока не забыл, – Орантес полез в карман накидки. – У меня тут маленький подарок для Витуса. – И протянул через стол кисет с табаком и курительную трубку. – В мешочке трава из Новой Испании, ее курят из этой трубки, и она, говорят, помогает от разных хворей души и тела.

– Лечебное благовоние? Интересно... – в глазах Витуса зажглись огоньки любопытства. – Спасибо!

– Не за что! Но ты должен поделиться своим подарком с Магистром, – улыбнулся Орантес. – Его здоровье мне так же дорого, как и твое.

Последующие несколько часов пролетели, как во сне. Уже спустились сумерки, когда Орантес вскочил, как ужаленный.

– Мы болтаем и болтаем, а ведь нам давно пора быть в пути. Трактирщик, счет!

Появился Панчо со следами мыльной пены на толстых щеках. Орантес не дал ему добриться.

– Ваш счет готов, сеньор, – он низко поклонился. – Однако, если позволите, я вам кое-что предложу: время позднее, может быть вам стоит провести эту ночь под моей крышей? Я предоставлю вам лучшую комнату...

– Ни в коем случае! Это предложение делает вам честь, но ничего не выйдет. – Орантес сдвинул брови.

– Ну, за комнату вам платить не пришлось бы, все будет оплачено по этому счету.

– Я же сказал – нет!

– Не хочется спорить с вами, сеньор, однако обратите внимание, какой ветер поднялся. Черт знает, чем это кончится. Мало ли что... А в комнате, которую я вам предлагаю, есть камин, он растоплен, и э-э... я могу обеспечить вам приятную компанию, – он многозначительно подмигнул Орантесу.

Орантес медленно поднялся и расправил затекшие плечи и спину.

– Хозяин, – тихо проговорил он, – вы меня не знаете, и поэтому я не обижаюсь на вас за попытку удержать нас. Однако, уверяю вас, всякий, кто меня знает, давно прикусил бы язык!

– Понимаю, – пробормотал Панчо, глядя в сторону.

– Так сколько?

– Простите, о чем вы?

– Сколько я вам должен?

Панчо назвал сумму.

Орантес полез за своим кошельком, чтобы рассчитаться, но сыновья остановили его.

– Мы заплатим, отец! Знаешь, за последнее время мы неплохо заработали.

– Вот это да! – обрадовался крестьянин. – Мои сыновья становятся мужчинами. Я вами горжусь!

– Может быть, Орантесу стоило принять предложение трактирщика? – Магистр всматривался вдаль через открытые ставни. Восточная часть гавани была отсюда видна неплохо. Сильный прибой, крепкий ветер с запада, который скоро, наверное, перейдет в ураган, гнали на мол высокие волны. Небольшие парусные суда и шхуны, стоявшие у берега на якоре, покачивались, как игрушечные кораблики в ушате.

– Если Орантес что-то решил, то непременно сделает, – возразил Витус. С тех пор как крестьянин со своими сыновьями отправился в путь, прошло больше часа. – Может быть, он давно уже сидит с нашими друзьями у костра, в то время как мы торчим здесь в ожидании корабля в Англию.

– Ладно, незачем портить самим себе настроение.

– Ты прав, но эта тьма египетская действует мне на нервы, – Витус затеплил еще одну свечу. Черные грозовые тучи поглотили последний дневной свет. В гавани фонари на корме судов плясали над водой, как светлячки.

– Чертова погода! – перед стойкой появился солидного вида мужчина. – It's raining cats and dogs![26]

Ему было лет сорок с небольшим. Конопатое лицо в обрамлении рыжих волос, которые резко контрастировали с кобальтовым цветом его берета. Вошедший энергичным движением снял головной убор, по его просмоленному плащу стекала вода. – В такую погоду не погонишь на ванты и самых ленивых матросов! – заметив Витуса с Магистром, он слегка поклонился им.

– Добрый вечер, сеньоры!

Друзья в свою очередь поприветствовали его. Незнакомец аккуратно повесил свой плащ на крючок, чтобы просушить. Выжал берет и повесил его над плащом.

– Эй, хозяин, найдется у вас сносный бренди?

– Разумеется. От моего бренди и мертвый проснется, господин капитан.

– Откуда вам известно, что я капитан? – незнакомец недоверчиво посмотрел на трактирщика. – Я у вас впервые.

Панчо низко поклонился гостю.

– Ну, сеньор, у вас такой вид... Если я ошибся, тысячу раз прошу меня простить... – И принялся наполнять кружку из бочонка, стоявшего в углу слева от стойки.

– Ладно, случайно ты угадал, – буркнул гость, немного смягчившись. – Кружку до краев!

– Да, да, сэр!

– О том, что я англичанин, вы, наверное, тоже догадались?

– Точно, сэр, – Панчо осторожно подал ему полную кружку.

– Вы не возражаете? – капитан подошел к столу друзей.

– Это честь для нас, господин капитан, – Магистр указал ему на стул. – Прошу вас.

– Лум. Гордон Лум, – представился незнакомец, присаживаясь к столу. – Капитан и хозяин «Свифтнес»[27], 16-пушечного грузового галеона, приписанного к прекрасному городу Портсмуту.

– Это мой друг и спутник в странствиях Витус из Камподиоса, по профессии хирург и фармаколог, – ответил маленький ученый. – А я – Рамиро Гарсия, магистр юриспруденции, родом из Ла Коруньи – портового города на крайнем западе Испании.

– Знаю, знаю, – кивнул Лум, сделав большой глоток из кружки. – Много лет назад меня едва не вышвырнуло на камни у Кабо-де-Финистерре. – Его водянистые глаза остановились на Витусе. – А вы, сеньор, значит, кирургик?

– Совершенно верно, хотя светского экзамена на звание кирургика я не держал. Последние несколько недель я работал в труппе циркачей Artistas unicos. Мы ездили по всей стране, и у меня было немало пациентов.

– Вот как, – Лум кивнул, сделал еще один глубокий глоток и провел несколько раз большим пальцем по своему кожаному жилету. Витус догадался, что это у него привычка такая, потому что это место блестело, как хорошо начищенный сапог.

– Вот как... – повторил Лум. – Очень даже интересно.

– Что-то не так? – в растерянности спросил Витус.

– Да нет же! – Лум перестал тереть большим пальцем жилет. – Что господа желают выпить?

– Мы уже немного выпили, – объяснил Витус. – Не хочу выглядеть невежливым, но...

– Никаких «но»! Бренди вам пробовать приходилось? – не дожидаясь ответа, он налил Витусу и Магистру из своей кружки. – Попробуйте. Непременно!

Витус осторожно сделал глоток. Эта штука обжигала язык и сразу ударила в нос. На глазах у молодого человека появились слезы. – Довольно крепкая выпивка, – прохрипел он, хватая воздух ртом.

– Да, и мозги прочищает, и кишки тоже! – подтвердил Лум. – Ответьте мне, кирургик, имели ли вы дело с колотыми и рублеными ранами?

– Конечно.

– А с ушибами, контузиями, ущемлениями, вывихами суставов и растяжениями связок?

26

Аналогично русской поговорке: «Льет как из ведра» (англ.).

27

Англ. «Swiftness» – «Стремительный».