Мобильник (черновик перевода)

13

Том сказал ему, что он – безумец, если хочет уйти.

Во-первых, указал он, в «Атлантик-авеню инн» они в относительной безопасности, учитывая, что лифты отключены, кабины на первом этаже, а дверь на лестницу заблокирована. Находилась дверь в коротком коридорчике за лифтовыми шахтами, а заблокировали они ее, завалив коридорчик коробками и чемоданами из комнаты хранения багажа. Если бы какой-то экстраординарный силач попытался открыть дверь с противоположной стороны, ему удалось бы только сдвинуть эту кучу к противоположной стене, создав зазор примерно в шесть дюймов. Слишком маленький, чтобы пролезть.

Во-вторых, хаос в городе, за пределами их маленького сейфа, только нарастал. Снаружи постоянно доносился вой сирен различных сигнализаций, крики, вопли, рев автомобильных двигателей, иногда в вестибюле пахло дымом, но ветерок дым этот по большей части уносил. «Пока уносил», – подумал Клай, но вслух ничего говорить не стал, не хотел еще больше пугать девушку. Продолжали греметь и взрывы, не по одному, а, можно сказать, залпами. Один раздался так близко, что они все пригнулись, в уверенности, большое окно разлетится вдребезги. Не разлетелось, но после этого взрыва они перебрались в кабинет мистера Рикарди.

Третья причина, названная Томом в подтверждение того, что Клай – безумец, если хочет покинуть относительную безопасность «Атлантик-авеню инн», состояла в следующем: часы показывали четверть шестого. День катился к вечеру. Том утверждал, что попытка покинуть Бостон в темноте – бредовая идея.

– Взгляни туда, – он указал на маленькое окно кабинета мистера Рикарди, выходящее на Эссекс-стрит. Проезжую часть перекрыли брошенные автомобили. Тело, правда, они видели только одно. Молодой женщины в джинсах и фуфайке «Ред сокс». Женщина лежала на тротуаре лицом вниз, раскинув руки, словно умерла, пытаясь уплыть. – Ты думаешь, что сможешь уехать на автомобиле? Если так, советую тебе подумать еще раз.

– Он прав, – подал голос мистер Рикарди. Он сидел за столом, сложив руки на узкой груди, в сумраке кабинете. – Вы же поставили автомобиль в гараж на Тэмуорт-стрит. Я сомневаюсь, что вам удастся даже добыть ключи.

Клай, который уже смирился с тем, что автомобиль потерян безвозвратно, отрыл рот, чтобы сказать, что не собирается уезжать на автомобиле (во всяком случае, от отеля), когда над головой громыхнуло, на этот раз с такой силой, что задрожал потолок. Грохот сопровождался едва слышным звоном бьющейся посуды. Алиса Максвелл, которая сидела на стуле по другую сторону стола мистера Рикарди, нервно вскинула глаза к потолку, и, похоже, еще глубже ушла в себя.

– Что у вас наверху? – спросил Том.

– Зал ирокезов, – ответил мистер Рикарди. – Самый большой из наших трех конференц-залов, мы используем его, как склад. Держим там столы, стулья, аудио- и видеооборудование, – он помолчал. – Хотя ресторана у нас нет, иногда мы устраиваем «шведский стол» на коктейль-пати, если клиентам требуется такая услуга. Когда наверху грохнуло в последний раз…

Он не договорил, но, по мнению Клая, нужды в этом не было. Когда над головой грохнуло в последний раз, в Зале Ирокезов перевернули тележку, доверху заставленную посудой, тогда как раньше безумец, который метался по залу, переворачивал пустые тележки, столы и стулья. Жужжал на втором этаже, как муха, попавшая в ловушку между закрытым окном и сетчатым экраном. Чтобы найти выход, мозгов не хватало, он мог только бегать и громить, бегать и громить.

Внезапно заговорила Алиса, впервые за последние чуть ли не полчаса. И впервые с момента их встречи заговорила сама, не в ответ на обращение к ней.

– Вы что-то сказали насчет какой-то Дорис.

– Дорис Гутиэррес, – закивал мистер Рикарди. – Старшая горничная. Прекрасная работница. Возможно, лучшая из всех. Когда я в последний раз говорил с ней, она была на третьем этаже.

– У нее был?.. – последнего слова Алиса не произнесла. Заменила его жестом, который стал таким же знакомым, как указательный палец, подносимый к губам: просьбы помолчать. Алиса подняла правую руку к лицу, так, что большой палец коснулся мочки уха, а мизинец оказался повыше уголка рта.

– Нет, – строго ответил мистер Рикарди. – Сотрудники должны оставлять их в своих шкафчиках в раздевалке, когда приходят на работу. При первом нарушении их предупреждают. Второе может привести к увольнению. Я говорю им об этом при приеме на работу, – одно тощее плечо приподнялось и опустилось, пожатие плеч получилось половинчатым. – Это политика администрации, не моя.

– Она бы пошла на второй этаж, чтобы разобраться с причиной шума? – спросила Алиса.

– Вероятно, – ответил мистер Рикарди. – Не могу этого знать. Мне известно лишь одно, последний раз я говорил с ней, когда она позвонила с третьего этажа, чтобы сказать, что потушила огонь в корзинке для мусора. Пейджер ее не отвечает. Я дважды посылал ей сообщения.

– Сколько, по-вашему, людей на верхних этажах? – спросил Том.

– Не могу знать.

– А если прикинуть?

– Не много. Если говорить о горничных, то, скорее всего, одна Дорис. Дневная смена уходит в три часа, вечерняя приходит в шесть, – мистер Рикарди поджал губы. – Пародия на экономию. Экономической мерой это назвать нельзя, потому что результата нет. Что же касается гостей… – он задумался. – После полудня у нас затишье, просто штиль. Гости, которые приехали вчера вечером, уже, разумеется, выписались, расчетный час в «Атлантик инн» – двенадцать ноль-ноль… Те, кто заезжает сегодня, начали бы регистрироваться в четыре часа, в обычный день. А нынче у нас день очень даже необычный. Гости, которые остаются на несколько дней, обычно приезжают в Бостон по делам. Как, полагаю, приехали вы, мистер Риддл.

Клай кивнул, не стал поправлять мистера Рикарди, который никак не мог правильно произнести его фамилию.

– К середине дня люди, приехавшие в Бостон по делам, обычно уходят, чтобы ими и заняться. Поэтому, как вы понимаете, днем в отеле практически никого нет.

Словно опровергая его слова, над головами опять что-то грохнуло, послышался звон разбиваемой посуды и едва различимое звериное рычание. Они посмотрели вверх.

– Клай, послушай, – Том повернулся к нему. – Если этот парень найдет лестницу… Не знаю, способны ли эти люди думать, но…

– Судя по тому, что мы видели на улице, – ответил Клай, – неправильно даже называть их людьми. Я вот представляю этого парня наверху мухой, попавшей в ловушку между окном и сетчатым экраном. Муха, попавшая в такую ловушку, может выбраться, если найдет дырку… и этот парень может найти лестницу, но, если и найдет, думаю, лишь благодаря случаю.

– А когда спустится вниз и обнаружит, что дверь в вестибюль заблокирована, воспользуется дверью запасного выхода, которая ведет в проулок, – с удивительной для него живостью внес свою лепту мистер Рикарди. – Мы услышим сигнал тревоги, он раздастся, если кто-то отодвинет засов, и узнаем, что этот тип ушел. Одним психом у нас станет меньше.

Где-то на юге от отеля взорвалось что-то большое, и они все вздрогнули. Клай решил, что теперь знает, какой была жизнь в Бейруте 1980-х годах.

– Я пытаюсь донести до вас один важный момент, – сказал он.

– Я так не думаю, – покачал головой Том. – Ты все равно уйдешь, потому что тревожишься о жене и сыне. И пытаешься убедить нас, потому что тебе нужна компания.

От раздражения Клай шумно выдохнул.

– Конечно, мне нужна компания, но уговорить вас пойти со мной я стараюсь не по этой причине. Запах дыма все сильнее, а когда в последний раз вы слышали пожарную сирену?

Никто не ответил.

– Я тоже не слышал. И не думаю, что ситуация в Бостоне будет улучшаться, во всяком случае, в ближайшее время. Все будет только хуже. Если причиной стали сотовые телефоны…

– Она хотела отправить сообщение отцу, – прервала его Алиса. Говорила быстро, словно торопилась все выложить до того, как откажет память. – Хотела напомнить ему, что нужно зайти в химчистку. Ей требовалось желтое шерстяное платье для завтрашнего заседания комитета, а мне – второй комплект формы для субботней игры на выезде. Это было в такси. А потом мы врезались! Она душила этого человека и кусала его, тюрбан слетел, по лицу текла кровь и мы врезались!