Армагеддон

- Я хочу подняться наверх и прилечь, - сказала Карла. - Меня тошнит. Думаю, мне лучше прилечь.

- Я тебе помогу, - сказала Фрэнни.

- Не смей ко мне прикасаться. Оставайся со своим отцом. Похоже, вы вместе с ним все продумали. Как вы расправитесь со мной. Почему бы тебе просто не поселиться в моей гостиной, Фрэнни? Не запачкать ковер? Не швырнуть угли из печи в мои часы? Почему бы и нет?

Она захохотала и протиснулась в коридор мимо Питера. Она шаталась, как пьяная. Питер попытался взять ее одной рукой за плечи. Она оскалилась и зашипела на него, как кошка.

Пока она медленно поднималась по лестнице, опираясь на перила красного дерева, ее смех перешел в рыдания. Они были такими безутешными и отчаянными, что Фрэнни чуть не закричала, одновременно почувствовав, что ее сейчас вырвет. Лицо ее отца было цвета грязного белья. Наверху Карла обернулась и пошатнулась так сильно, что Фрэнни подумала, что сейчас она скатится вниз. Она посмотрела на них, как будто собиралась что-то сказать, но потом снова отвернулась. Мгновение спустя дверь ее спальни приглушила бурные звуки горя и боли.

Фрэнни и Питер потрясение уставились друг на друга. Дедушкины часы продолжали тикать.

- Это подействует, - сказал Питер. - Скоро она придет в себя.

- Ты уверен? - спросила Фрэнни. Она медленно подошла к отцу, прислонилась к нему, и он обняв ее одной рукой. - Мне так не кажется.

- Это неважно. Сейчас мы не будем об этом думать.

- Я должна уйти. Она не хочет видеть меня здесь.

- Ты должна остаться. Ты должна быть здесь в тот момент, когда если, конечно, это случится - она придет в себя и поймет, что ты по-прежнему _н_у_ж_н_а_ ей. - Он выдержал паузу. - Что касается меня, то я давно это понял, Фрэн.

- Папочка, - сказала она и положила голову ему на грудь. - Папочка, мне так жаль, я чувствую себя такой виноватой, такой виноватой...

- Тсс, - сказал он и погладил ее по волосам. Ее волосы были освещены мягким вечерним светом, золотым и спокойным, таким, какой обычно освещает музеи. - Тсс, Фрэнни, я люблю тебя. Я люблю тебя.

12

Снова зажглась красная лампочка. Насос зашипел. Дверь открылась. На вошедшем человеке не было белого скафандра, но в нос ему был вставлен блестящий фильтр, немного похожий на серебряную вилку с двумя зубцами.

- Привет, мистер Редман, - произнес он, пересекая комнату. Он протянул руку в прозрачной резиновой перчатке, и Стью удивленно пожал ее. - Меня зовут Дик Дитц. Деннинджер сказал, что вы не будете играть в футбол, пока не узнаете, какой счет.

Стью кивнул.

- Хорошо. - Дитц присел на краешек кровати. Он был большим смуглым человечком, немного похожим на гнома из диснеевского мультфильма. - Так что вы хотите знать?

- Во-первых, я хочу знать, почему на вас нет скафандра?

- Потому что Джеральдс утверждает, что вы не заразны. - Дитц указал на морскую свинку за двойным стеклом. Морская свинка сидела в клетке, а за ней стоял сам Деннинджер с бесстрастным лицом.

- Джеральдс?

- Джеральдс последние три дня дышал одним с вами воздухом, который поступал к нему через конвектор. Болезнь, которой заразились ваши друзья, легко передается от людей морским свинкам и наоборот. Если б вы были заразны, Джеральдс давно бы сдох.

- Что у меня?

- Черные волосы, голубые глаза, смуглая кожа, - стал плавно перечислять Дитц, но, прервавшись, повнимательнее посмотрел на Стью. - Не смешно, да?

Стью ничего не ответил.

- Хотите ударить меня?

- Не думаю, что в этом будет толк.

Дитц вздохнул и потер переносицу.

- Послушайте, - сказал он. - Когда дела плохи, я начинаю шутить. Кто-то курит, кто-то жует жвачку. Это помогает мне держать себя в руках, вот и все. А что до болезни, которой вы больны, то, насколько смогли установить Деннинджер и его коллеги, вы абсолютно здоровы.

Стью невозмутимо кивнул. Но ему показалось, что этот маленький гном сумел угадать под его бесстрастным лицом то внезапное и глубокое облегчение, которое он испытал.

- Что у других?

- Извините, это секретная информация.

- Как заразился Кэмпион?

- Это тоже засекречено.

- Я думаю, он был военным. И где-то там произошел несчастный случай. Типа того, что был с этими олухами из Уты тридцать лет назад, только посерьезнее.

- Мистер Редман, меня могут посадить в тюрьму только за то, что я буду говорить вам "горячо" или "холодно".

Стью задумчиво почесал покрывшийся щетиной подбородок.

- Вам надо радоваться, что мы вам ничего не говорим, - сказал Дитц. Вы ведь не понимаете это?

- Чтобы я мог лучше служить своей стране, - сухо произнес Стью.

- Нет, это дело исключительно Деннинджера, - сказал Дитц. - В общей системе ни я, ни Деннинджер не являемся шишками, но Деннинджер стоит даже ниже, чем я. Он всего лишь сервопривод, не более того. У вас есть более прагматическая причина радоваться. Вы ведь тоже засекречены. Вы исчезли с лица земли. Если б вы знали достаточно много, то большие шишки наверху могли бы решить, что надежнее всего вам исчезнуть окончательно.

Стью ничего не сказал. Он был потрясен.

- Но я пришел сюда не для того, чтобы угрожать вам, мистер Редман. Нам очень необходимо ваше сотрудничество. Мы в нем нуждаемся.

- Где находятся остальные люди, с которыми я прибыл?

Дитц вытащил из кармана лист бумаги.

- Виктор Палфри, скончался. Норман Брюетт, Роберт Брюетт, скончались. Томас Уоннамейкер, скончался. Ральф Ходжес, Берт Ходжес, Черил Ходжес, скончались. Кристиан Ортега, скончался. Энтони Леоминстер, скончался.

- ВСЕ? - услышал он звук своего собственного голоса. - Вся семья Ральфа?

Дитц перевернул бумагу.

- Нет, осталась маленькая девочка, Ева. Четырех лет. Она жива.

- Ну, и как она?

- Извините, но эта информация засекречена.

Его охватил внезапный приступ ярости. Он вскочил, схватил Дитца за лацканы пиджака и начал трясти его из стороны в сторону. Боковым зрением он уловил смятенное движение за двойным стеклом. Он услышал, как в отдалении завыла сирена.

- Что же вы, черти, вытворяете? - закричал он. - Что же вы делаете? Что вы _д_е_л_а_е_т_е_, сукины дети?

- Мистер Редман...

- Что? Что же вы, сволочи, _в_ы_т_в_о_р_я_е_т_е_?

Дверь с шипением распахнулась. Трое мощных людей в оливкового цвета форме вошли внутрь. У всех были носовые фильтры.