Завтра - ничего

- Иду.

- Вот так.

VI

Его вызвали в штаб ночью. Желтый от бессонницы и табака командир смотрел бешеными глазами:

- Камарадо Рамирес, я требую объяснить ваши действия вчера!

- Что ты кричишь, Хорхио? Ну поставили к стенке десяток сволочей...

- Кто дал вам, камарадо Рамирес, право судить и карать? Если эти люди были виновны, их должен был наказать военный трибунал. Но не вы! Вы ведете себя, как захватчик, которому отдали город "на поток и разграбление".

Рамирес побледнел от оскорбления.

- Ты что, Хорхио? Ты забыл, что идет борьба? Они нас жалеют?

- Молчать, Рамирес! Сдать оружие! Вы под арестом!

- Хорхио! Ты меня не первый день знаешь. Санчес погиб при штурме... Серхио замучили... Роберто... Кармелиту... наших товарищей. А ты - жалеть их?! Ты слушай! Я вчера со своими ребятами загородную резиденцию диктатора брал. Выбили мы оттуда гарнизон, все осмотрели - нигде никого. А потом увидели лестничку вниз, в подвалы. Я первым спустился, дверь сорвал, вхожу. Чувствую, по щиколотку в ледяной воде стою... Неприятно. Фонари зажгли так у меня волосы дыбом встали: не в воде - слушай, Хорхио! - в крови по щиколотку стоял! Ты это видел? Там сотни еще теплых тел! Так истерзаны были, что смерть как избавление пришла. Старики, даже дети! Женщины... Я до последнего часа это не забуду, не прощу! Там я нашел Кончу. Едва узнал. А ведь Конча четыре месяца назад провалилась. Четыре месяца ее терзали! А ты... не сметь жалеть!

- Все, Рамирес. Хватит! А если ты не можешь зажать сердце в кулак катись! И не думай, что у тебя одного есть нервы. Дело наше чистое. А ты его пачкаешь...

- Что?! Ты так... мы ведь друзьями были, Хорхио. Вот как ты со старыми бойцами... Хорошо, я ухожу. Но с кем ты останешься? Революция не может жалеть своих врагов!

- Анархии мы не допустим.

- Анархии? По-твоему, я - анархист?

- Рамирес, у меня нет времени на твои истерики. Можешь быть уверен в том, что я помню твои заслуги. Любого другого на твоем месте я бы просто расстрелял. Сдай оружие. Доложи командиру охраны, что ты под арестом. Все.

Рамирес снял ремни, швырнул на стол Хорхио свой маузер. И ушел...

Где теперь профессиональный революционер Рамирес?

В полночь Кей, Би и Чико двинулись от побережья в глубь континента. На краю Великого Плоскогорья был маленький аэродром. Их ждал зарезервированный для "итальянской археологической экспедиции" маленький зеленый самолетик "колибри". Он качнул крыльями и поплыл над бескрайностью сельвы. Впервые в жизни Чико поднялся в воздух на гремящей "кобре", но тогда он даже ощутить толком ничего не успел. А сейчас его захлестнул восторг. Припав к иллюминатору - правда, в кромешной тьме мало что было видно: блеск большой реки, цепочки огней - Чико неожиданно решил: "Скинем Верховного - пойду учиться на летчика". Через двадцать минут машина пошла на снижение.

Они прошли по руслу неглубокой кристально чистой речушки до небольшого водопада. В нижнем бьефе Кей отыскал круглое отверстие трубы, забранное решеткой. Решетку удалось снять, правда, не без труда. Чико понял, что придется идти под воду, и заволновался. Вообще-то он хорошо нырял, но ночью, в незнакомом месте... лезть в эту трубу... бр-р-р...

Кей вынул из кармана небольшую коробку. Достал из нее три пакетика с прозрачной пленкой. Один протянул Би, второй распечатал, осторожно вынул пленку и повернулся к Чико.

- Глубоко вдохни и задержи дыхание... - И пленка легла на ноздри Чико, прилегая плотно. Кей объяснил:

- Теперь можно дышать под водой... Отработанный воздух стравливай ртом, постарайся не нахлебаться воды. Плыть недалеко - минут семь.

Чико осторожно вдохнул. Нормально... Но все-таки он волновался. Первым в воду ушел Кей, потом - Чико, замыкающей - Би. Дышалось под водой на удивление хорошо. Чико потрогал пленку на ноздрях - что же это такое, он и не слышал о таком никогда...

Вынырнули в бассейне на территории ухоженной гасиенды. Вокруг было тихо. Ограда освещалась мощными прожекторами. Но чем ярче свет, тем резче тени, и группа схоронилась в полосе мрака у самой ограды. Мерно прозвучали шаги охранника.

Выждав, беззвучно перебежали к галерее. Кей зацепил карабин репа за пояс, поставил Чико на страховку. Би отправил в прикрытие и стал подниматься по галерее, маскируясь за тонкими колоннами в мавританском стиле и в нишах узких окон.

Бесшумно открылось окно на втором этаже, и Кей скользнул в темный проем. Потом в тишине негромко хлопнул выстрел - его услышали только Би и Чико, потому что ждали.

Вернулись без приключений. Чико очень устал - вернее, вымотался. С этого дня с ним понемногу начали разговаривать - все, кроме Би. Люди регулярно исчезали, появлялись снова, группа металась по всей планете. Что-то ели, как-то спали. Судя по всему, делались какие-то дела, но Чико больше никуда не брали. Таскали за собой, иногда просили подержать, отнести, принести, вскрыть ящик, клейменный гигантскими буквами "НК", расконсервировать "бананы" и "апельсины" - винтовки Б-3 и пулеметы НК-3 фирмы "Хэклер и Кох".

Чико не приставал с расспросами, но слушал внимательно. И крепко запоминал отдельные фразы: "Всякий раз, когда ты можешь уничтожить зло, сделай это". "Есть люди, которых надо только убивать". "Мы - смертники". "Делаем, что можем. И не сделаем ничего... в прошлой жизни каждый из нас уже пытался". "Нам будет легко умирать - мы знаем, что были правы". "Я не разбираюсь в политике, в этих ваших теориях и практиках. Я просто знаю, что тот толстый араб был скотина, он торговал девчонками, и я его пристрелил. И все". "Мы - смертники..."

Однажды разговорилась Би:

- Мы - вне закона. Помните. Нам не приходится рассчитывать хоть на какую-то поддержку. Если разберутся, что все эти различные акции в разных местах - дело одной группы, на нас объявят свободную охоту. Всей планетой. Как за международными террористами.

Это произошло раньше, чем предполагала Би. Нет, никто пока не связал загадочные убийства, взрывы, лихие акции в разных странах в единое целое. И вряд ли это было бы возможно - в действиях группы Би не просматривалась система. И людей Би никогда не брали живыми. В худшем случае находили труп без документов. Ничего не могли определить и по оружию: его в мире стало слишком много, и границы не служили ему препятствием. Но промах случился.

Один боевик группы попал в руки жандармерии живым. Нет, на допросе он не сломался бы. Но против десяти кубиков тяжелой, синевато-прозрачной жидкости, введенной внутривенно, он оказался бессилен. Он говорил двадцать минут безудержно. Из его путаного горячего бреда выловили много.

Сам факт существования хорошо вооруженной и никому не известной группы был сенсационным. В бреду боевик назвал и примерные координаты базы на скалистом островке.

Утром боевик скончался. Медики затруднялись определить причину смерти. Похоже было, что он просто остановил дыхание.

Их обложили, отрезав все пути к отступлению. Сторожевые катера утюжили море вокруг островка. Над катерами бились на ветру бело-голубые вымпелы соединенных войск.

Десант высадился, рассыпался цепью и залег. Над островком прокатился жестяной голос, который на шести языках предложил сдаться.

Группу прижимали к морю. Уйти было невозможно - из всех транспортных средств остался только глиссер "Пента" - пластигласовая скорлупка с мощным мотором.

Первый пикет - Эс и Эйч - залег у подножия скалы, запиравшей бухту.

Второй пикет - чуть выше. Там были Джей и Ти. И почти у самой вершины - Би, Кей, Ди, Чико. За спиной - обрыв и море...

Им еще раз предложили сдаться. В ответ - молчание. И цепь десанта медленно двинулась, заворачиваясь угрожающим полукольцом.

Ди вымерил глазом дистанцию, лег, провел стволом автомата "Узи" вправо, влево, отмеряя линию огня. Придвинул ближе запасные рожки, неторопливо выложил на плоский камень ребристые гранаты, тускло отсвечивающие зернистым зеленым блеском. Прикинул на ладони смертоносное яйцо, размахнулся, примериваясь. И замер, ожидая.