Страница 3 из 10
– Если хочешь, останься. Я буду рад.
И я осталась.
Он брал меня со спокойной уверенностью тридцатипятилетнего мужчины, который давно и хорошо знает, как удовлетворить женщину. Я поддавалась ему. Впрочем, в моих движениях и ответных стонах была только благодарность. Да, это глупо, но тогда мне был всего двадцать один год и мне очень хотелось отблагодарить Макса, вот так, за то, что он добр со мной. Я думала, эта ночь будет последней, но наступило утро, и Макс снова был рядом. Я приходила к нему ещё три летних месяца. В какой-то момент, растворившись в его огромной, помпезной, но пустой и холодной студии, я, постеснявшись изменить её под свой вкус, приняла решение копить на собственную квартиру. Мне всегда хотелось иметь просторную белую кухню с видом на лес – и спальню, в которой никогда не появится телевизионная плазма. Чтобы мы двое оставались здесь один на один, без сводок бизнес-каналов, зубодробительных новостей от «Первого» и ночного веселья от «Comedy». Обдумав мой кредитный план, Макс предложил мне взаймы, но я отказалась. К тому времени у меня уже была другая договорённость. Так я и стала хозяйкой симпатичных шестидесяти трёх квадратных метров с кухней и лоджией с видом на лес. Макс в итоге сам перебрался ко мне, но навещал свою студию, когда ему требовались тишина, мольберт или зимние вещи. «Дань моде и отсутствие обязательств», – говорила про нас моя мама. Гражданский брак ей не нравился, а Максима она откровенно не одобряла: «Лена, он старше тебя, и он тобой пользуется».
Но мама ошибалась. Эти отношения были самыми честными из всех, что я только знала. Макс любил меня, он был нужен мне, и при этом ни один из нас не тащил в ЗАГС другого. Максу это было не надо («детей же все равно нет? Ну и чего заморачиваться?»). А я… в общем, с одной стороны я точно знала, что отсутствие штампа в паспорте держит Максима в тонусе. С другой, я, говоря ему о любви, использовала кучу слов. Было здесь и «ты потрясающий», и искреннее «мне хорошо с тобой». Было и чуть более лживое «я хочу тебя». Не было только трёх простых слов: «я люблю тебя».
– Макс, а я в понедельник улетаю в Копенгаген, – похвасталась я. – Что тебе привезти из Дании? Высокохудожественные альбомы с архитектурой? Каталоги из музеев? А хочешь…
– Надолго?
– Что надолго?
– Ты надолго едешь? – спокойно переспросил Максим.
– На три дня.
– Отвезу тебя в аэропорт, – кивнул он.
– А ты скучать будешь?
– Буду. Конечно, буду, Лен. – Макс привлёк меня к себе и положил подбородок на мою макушку.
– А ты мясо на ужин пожаришь? У тебя хорошо получается, – немедленно подольстилась к нему я.
– Ага, но попозже. Мне надо кое-то доделать. – Максим неохотно выпустил меня из объятий. Провел широкой ладонью по своим светлым, удивительно красивым волнистым волосам. – Представляешь, заказчик опять не доволен, – с легкой обидой пожаловался Макс, – так что мне придётся пересчитывать нагрузочную мощность на арки.
– Твой заказчик инфернальный кретин, – молниеносно среагировала я. Макс поднял брови, фыркнул и покачал головой:
– Лен, вот скажи, ну откуда это в тебе?
– От папы. Иди работай, – смутилась я.
– Минут через пятнадцать закончу, – пообещал Макс, включая компьютер в нашем общем с ним кабинете.
– Тогда я тоже делами займусь. Посижу тут с тобой рядом, ладно?
Макс кивнул. Я бросила на стол папку. Переодевшись в джинсы и футболку с голубым Покемоном, с ногами забралась на диван и вытащила программу.
«Первый день суммита», – прочитала я очень пафосное начало, ошельмованное буквой «у», и, не сдержавшись, фыркнула.
– Лен, ты что? – недовольный Макс оторвал взгляд от компьютера.
– Опечатка смешная.
Вообще-то у Макса было хорошее чувство юмора, но, когда он работал, разговорам места не было. Так что я, на всякий случай сунула в рот ручку, и продолжила читать. Итак, «16:00 – открытие. Выступление Эрика Ричардссона, главы корпорации „Systems One“. Итоги года и стратегические планы развития. 16:30 – Выступление Кристофа Кристенссена, главы представительства „Systems One“, Россия. 17:00 – выступление Алексея Андреева, замглавы представительства „Systems One“, Германия. 17:40 – выступление Элен Паркинссон, главы…» Так, стоп. Андреева? Алексея Андреева? Передо мной тут же возникли очень светлые глаза, и знающий взгляд, с которым этот жулик рассматривал выпавший из моей папки билет на самолёт в Данию.
Покачав головой, я прогнала видение с прозрачными глазами и принялась читать дальше. «Второй день саммита. Круглый стол представительств и партнерских компаний». Невнимательно пробегая название сессий, я наткнулась на фразу: «16:40 – Общий круглый стол России и Германии». А потом меня чуть удар не хватил: из программы следовало, что замдиректора по партнерам российского дистрибутора «Ибрис» – Елена Ларионова (ага, это я) выступает (!) с презентацией (??) по программе освоения (‼!) маркетинговых фондов (фак). А ведет этот «круглый стол» – угадайте, кто? Правильно: Алексей Андреев. Я дважды моргнула. Потом закашлялась.
Макс посмотрел на меня:
– Лен, ну что опять?
– Что-то в горле першит, – слабым голосом отозвалась я.
«Ага, у меня в голове запершило.»
– Водички выпей, – стараясь быть вежливым, посоветовал Макс.
– Да, Макс.
«Да, мой хороший. Сейчас я выпью водички… Только сначала я кое-кому наберу. И такое устрою!»
Шагнула в коридор, плотно притворив за собой дверь кабинета. В сумке, оставленной в прихожей, нашла свой телефон и отправилась на балкон. Таня Сиротина взяла трубку только на пятом гудке.
– Да-а? – пропела она.
– Тань, – прошипела я, – какая ещё презентация? Мы так не договаривались.
– Какая еще презентация? – сходу не поняла Таня.
– Глаза разуй и папку открой.
– Какую ещё папку? – Таня явно была где-то далеко.
«Наверное, в Германии…»
– Папку с материалами вашего «суммита» открой. Что я вообще делаю в программе конференции?
– Подожди, Ленок. – Шелест бумаги, любимый Танин напев «maybe, maybe…», и – тишина.
– Твою мать, – задумчиво заключила Таня.
– Как исправлять будем? – поинтересовалась я.
– А никак, – мрачно отрезала Таня. – Кристоф программу уже утвердил. И твоя фотка в буклете есть. Ничего, кстати, выглядишь, – неохотно похвалила меня Таня. – Ты где фотографировалась?
«Где? Таня, не заставляй меня рифмовать!»
– Таня, опомнись. Откуда это всё вообще взялось? – Мне рвать и метать хотелось.
– От верблюда, – вздохнула Сиротина. – Я так полагаю, что, пока я была в отпуске, мои обалдевшие от Сыча упыри срочно верстали программу, и, очевидно, взяли шаблон из программы прошлого года. И вместо этой твоей начальницы Измайловой – вечной любительницы выступать на подобных мероприятиях, но подвернувшей ногу – всунули в программу тебя. А поскольку Измайлова уже тогда бюллетенила, мои упыри решили, что ты за неё выступишь. Вот. Как бы всё.
– Твои подчинённые меня могли спросить? – вскипела я.
– Могли, – справедливо согласилась Таня. – Но не спросили.
– Тогда они – уж прости меня за рифму! – не упыри, а дебилы.
– Конечно, дебилы, – с легкостью сдала «своих» «великодушная» Таня. – Но поскольку отвертеться без ущерба для меня у тебя не получится, то готовь презентацию.
– По освоению фондов? – желчно осведомилась я, прикуривая «ментолку».
– Угу. Но ты не расстраивайся. – У Тани, наконец, проснулась спящая совесть. – Круглый стол будет вести Лёша Андреев. Наш человек. Я его тыщу лет знаю, – похвасталась Таня. – И я тоже тебе помогу.
– Это как? Вместе со мной выступишь?
– Не ёрничай, – Таня строго одёрнула меня. – Вообще-то я имела в виду, что я могу попросить Лёшу, чтоб он тебя морально поддержал и к слайдам не докапывался.
Если что-то могло окончательно меня добить – то это понимание, как именно этот «Лёша» будет морально меня поддерживать после фразы «Гитлер капут».