Страница 4 из 26
Кямиль начал хохотать с того момента, как увидел высунувшуюся из трубы голову Рауфа. Прибежал запыхавшийся тесть, в то время он еще был в состоянии бегать. Старик был страшно взволнован. Пока он собственноручно помогал Рауфу обмести налипшую повсюду паутину и расспрашивал, как тот себя чувствует, Кямиль продолжал .смеяться. Воспоминания об этом дурацком смехе до сих пор вызывали у Рауфа не меньшее отвращение, чем хрюканье и сопение кабана.
- Что нужно для того, чтобы вступить в это общество?
- Заявление, наверное, фотография, справки какие-нибудь. Ведь сам я вступил давно, когда еще был в армии, а там правила, по-моему, другие. Но я узнаю. Не пойму только, для чего тебе это понадобилось. Неужели в самом деле потянуло к охотничьей жизни?
"Так я тебе все и выложил", - усмехнулся про себя Рауф. Он внимательно посмотрел вслед Минаре, которой надоело стоять в передней, и она прошла в гостиную. - Удивляйся, удивляйся, - слегка повысив голос, сказал он, ему хотелось, чтобы это услышала Минара. - Думаешь, Рауф - простой человек, ничем, кроме семьи не интересуется? Когда-нибудь поймешь, как ты во мне ошибался.
Все было продумано замечательно - она обернулась и окинула Рауфа задумчивым взглядом, и все в нем возликовало.
- Во-первых: я никогда не думал, что ты так уж интересуешься семьей, а во-вторых... - вместо того, чтобы прекратить затянувшийся разговор и попрощаться с двоюродной сестрой и ее детьми, Кямиль, как всегда, полез с ненужными объяснениями. Но Рауф не дал ему договорить.
- Если ты такой умный, иди свою диссертацию защити. Четвертый год возишься. До свидания, - громко захохотав в знак того, что последнее слово осталось за ним, он вышел из подъезда.
В общество он вступил через месяц, и в тот же день, предъявив в охотничьем магазине новенькое членское удостоверение, купил ружье. Не отходя от прилавка, Рауф внимательно проверил сделанную продавцом отметку и прошел к заведующему, который заверил паспорт подписью и печатью магазина. Теперь, когда ни один из его многочисленных недоброжелателей и завистников ни при каких обстоятельствах не мог обвинить его в незаконном владении огнестрельным оружием, Рауф забрал свою покупку, которой была отведена одна из важных ролей в успешном выполнении тщательно продуманного им плана, и положил в багажник. Дома он никому ружья показывать не стал, как было - в брезентовом футляре - спрятал его за вешалку.
В дни, когда созревает тмин, Рауф стал почти ежедневно после работы уезжать за город. К этому времени он уже знал наперечет все апшеронские кладбища, где росли пахучие, в половину человеческого роста кусты, напоминающие пляжные зонты на макете морского курорта. Раньше всех поспел тмин на пиршагинском кладбище. Наклонившись, Рауф внимательно осмотрел ближайшую верхушку - зерна потемнели и легко вылущивались из сморщившегося за последние сутки абажура.
Несмотря на легкую озабоченность, связанную с предстоящими делами, настроение у Рауфа в это утро было прекрасное. Он сидел и наслаждался душистой, пронизанной почтительным вниманием атмосферой парикмахерской, а тем временем Агасаф под монотонный стрекот ножниц рассказывал ему городские новости, заслуживающие внимания солидного человека.
- На днях ты мне понадобишься, - улучив минуту, сказал Рауф, осторожно шевеля губами в мыльной пене. - Небольшая прогулка за город.
Приглашение Агасафу явно пришлось по душе, но ответил он не сразу, вначале как бы прикинув в уме, есть ли у него такая возможность.
- Ладно. Только имей в виду - выходной у меня в среду.
- Очень хорошо, завтра и поедем.
- Так завтра же вторник.
- Это будет ночная прогулка. Утром выспишься. Поедем в Шувеляны.
- Ты понимаешь, я же должен объяснить дома, зачем ухожу на всю ночь, - уже сообразив, что его приглашают не на пикник, промямлил Агасаф.
- Скажешь, что твой друг Рауф попросил тебя помочь в одном научном опыте.
- В Шувелянах? Там что, академию наук открыли? - хмыкнул Агасаф. - Моя старуха родом из тех мест. Ей только скажи такое! Она-то хорошо знает, что, кроме милиции, там никакого научного учреждения нет.
- Ты мне должен помочь в серьезном деле, которое займет всего-навсего часа три. Из города выедем в начале второго...
- А в Шувелянах что будем делать? - перебил Агасаф.
- Я и не знал, что ты такой любопытный, - с неудовольствием сказал Рауф. А ну-ка, убери бритву. Убери, говорю, бритву от лица.
- Зачем?
- На всякий случай, - проворчал Рауф. Во избежание случайностей во время поездки он решил кое-что сообщить Агасафу заранее. - Мы поедем на кладбище. Да-да, ничего удивительного. Всего на три часа. Ты там даже из машины не выйдешь. Ну как?
- Шутишь? - с надеждой спросил Агасаф.
- Это тебе с непривычки кажется странным, - объяснил Агасафу Рауф. - Когда приедем, ты все поймешь. Ничего страшного.
- Может быть, вместо меня...
- Конечно, - подхватил Рауф, - вместо тебя многие согласились бы поехать, но они мне не нужны. Ты мой друг, ты единственный человек, кому я доверяю, и поэтому я обратился к тебе, - после этих слов у Рауфа несколько испортилось настроение, потому что совершенно случайно он вспомнил при этом свою жену, которая вбила себе в голову и несколько раз высказывала вслух, что у Рауфа, кроме Арифа, который тоже куда-то давно исчез, не было и нет настоящих друзей.
- Я же еще не отказал, - примирительным тоном сказал Агасаф. - Напрасно ты обижаешься. Но подумать я должен. Что ни говори, а кладбище ночью - место, наверное, не самое приятное.
...Было всего два часа ночи, когда она подъехали к шувелянскому кладбищу. Светать начинало около шести, но рисковать из-за какой-нибудь случайности, например, преждевременного крика страдающего бессонницей петуха, Рауф не собирался - он приехал сюда для того, чтобы начать сбор тмина с первым петушиным криком, и ему была необходима уверенность, что крик этот и в самом деле первый.
- Далеко отсюда? - неподвижно глядя перед собой, спросил Агасаф, когда машина остановилась у, кладбищенских ворот. Рауф обратил внимание, что по сторонам Агасаф старается не смотреть.
- Да вот же, - он развернул машину я, включив на полную мощь фары, показал Агасафу ворота с приоткрытой калиткой.
- Я тебе советую отложить твое дело до утра, - подумав, сказал Агасаф. Это я к тому, что в потемках там можно напороться на змею или на бешеную собаку, мало ли что...
- Чудак, - Рауф проницательно посмотрел на перетрусившего старика и усмехнулся. - Живых надо бояться, а те, что здесь, ничего уже плохого сделать не могут. Хочешь - оставайся в машине.
- Если я тебе понадоблюсь, крикни, - сказал вслед Рауфу Агасаф и запер изнутри все дверцы.
- Вот и хорошо. Сиди и слушай радио. Вода и бутерброды на заднем сидении, - ответил Рауф. - Я скоро вернусь.
Машина была снабжена надежным противоугонным устройством, которое было связано с вмонтированным под передней панелью японским комбайном, состоящим из радиоприемника, цветного телевизора и стереофонического магнитофона с реверсом. Рауфу было хорошо известно, что этот замечательный агрегат вызывал законное восхищение у многих городских автолюбителей, а также у некоторых шустрых пешеходов, могущих с первого взгляда прикинуть сумму от его продажи после изъятия, и поэтому никогда не оставлял машину без присмотра. Конечно, он не стал бы утруждать Агасафа, если бы знал, что еще не создан шедевр мировой радиотехники, из-за которого хоть один шувелянец согласился бы ночью прогуляться возле кладбища, но сообщить ему об этом было некому.
Железная калитка, когда он с усилием потянул ее на себя, протяжно заскрипела, и он подумал, что может быть, ею пользуются редко, так как днем ворота на кладбище всегда распахнуты настежь. Фонарик не понадобился. Полная луна ясно освещала все кладбище, лишь за надгробьями отбрасывая на белый песок густые тени, настолько четкие, что тянуло через них перешагнуть. Он прошел к кустам, здесь между забором и первым рядом могил тмин образовал заросли, и сел на каменную плиту.