Страница 26 из 31
Бросив на землю мешок, отчего раздался глухой стук костей, он сбросил темный камзол и, оставшись в одной рубахе, придирчиво огляделся. Пройдясь вдоль границы травы, он наконец выбрал понравившееся место и, вытащив из ножен серп с черной рукоятью, принялся самым кончиком матового лезвия чертить сложную фигуру. Завершая каждую особенно сложную линию, он хриплым голосом пел короткое заклинание, и его жутковатое оружие роняло капли фиолетово-серого огня. В такие моменты по рядам притихших помощников пробегала дрожь и они пугливо переглядывались.
Наконец, завершив магический чертеж, чародей вернул на свое место на поясе серп и отцепил плотный кожаный мешочек. Развязав туго затянутый шнурок, для чего пришлось пустить в ход зубы, он начал сыпать тонкой струйкой серебристый порошок поверх начерченных линий, причем в строгом порядке их появления на земле. Когда на земле появилась фигура из сплетенных серебристых полос, поверх которых сновали язычки серого огня, маг выпрямился, повесил назад мешочек и придирчиво оглядел свою работу, сверяя с заученными уже давным-давно формулами, – все верно! Теперь осталась самая малость.
– Тащите мешок! – обратился чародей к солдатам и достал из-за ворота костяной медальон на цепочке. – Да живее, темнеет же!
Среди солдат началось шевеление, и вперед шагнул воин с топором на поясе и шевелящимся мешком на плече, из которого раздовалось жалобное блеянье. Швырнув свою ношу на землю, он поспешно шагнул назад.
– Куда, идиот! Кто овцу держать будет?! Я?! – В голосе мага лязгнул металл, и, втянув голову в плечи, воин спешно развязал горловину мешка и извлек наружу живую овцу со связанными ногами.
– На спину ее и так держи, пока не разрешу отпустить! Запомни, что бы ни случилось, ты должен держать эту скотину!
Дождавшись кивка от немного побледневшего солдата, маг затянул заунывное заклинание, обращаясь к лежащему в руке медальону. В какой-то момент он начал пульсировать белесым огнем в такт словам заклятия, блики мертвенного света падали на лица окружающих. Не замолкая ни на секунду, заклинатель отвел в сторону левую руку с колдовским артефактом и, наклонившись, протянул правую к забившейся в смертельном ужасе овце. Замер на мгновение. Мощь, звучащая в голосе, достигла наивысшей точки, а на наблюдателей повеяло запредельной жутью… И словно атакующая змея рука метнулась к телу животного и погрузилась внутрь живой плоти, точно в мутную воду! Тут же смолкли слова заклинания, рука в то же мгновение вернулась назад, но уже с зажатым в кулаке пульсирующим и источающим ни с чем не сравнимый запах смерти сердцем.
Державший животное солдат дернулся всем телом и захрипел, судорожно хватая воздух ртом, но, наткнувшись на свирепый взгляд мага, затих. Бережно спрятав померкший медальон под одежду, чародей шагнул в сторону начертанной фигуры и текучим движением швырнул кровоточащий комок в ее центр, где сердце, вопреки всем законам природы, плавно опустилось на землю и, кроваво сверкнув, замерло.
– Ирас г’риор Нек’Кроонд!! – выкрикнул маг окончание заклинания, и над сердцем овцы соткался из тумана горящий багрянцем призрачный кинжал.
И тут же зрители окунулись в океаны страшных мучений. Пульсирующая боль заставила людей упасть на землю и забиться в падучей. Хрипы задыхающихся от адских мук людей повисли в воздухе. Лишь маг остался стоять на подрагивающих ногах, с трудом сопротивляясь холодным ветрам Бездны. В какой-то момент всем показалось, что еще немного – и грань, отделяющая жизнь от нежизни, будет пройдена, но обошлось. Кинжал, сотворенный магом, с неотвратимостью топора палача ринулся к своей цели и пригвоздил сердце животного к земле! И в небо тут же устремился фонтан тьмы, перевитой языками огня. Это было похоже на то, как если бы пламя костра неожиданно оторвалось от земли и вольной птицей устремилось к небесам.
Фонтан иссяк так же быстро, как и возник, серебряные линии магической фигуры на земле медленно налились красным и вспыхнули малиновой вспышкой. Как только к наблюдателям вновь вернулось зрение, они смогли увидеть оплавленную каменистую площадку, на которой пламенели сотворенные магом линии.
– Готово! – с огромным облегчением вздохнул маг и, повернувшись к солдатам, скомандовал: – Зажигайте кости!
Лежащий ближе всех к собранным в кучу костям солдат дернулся, но пересилил себя и, встав на ноги, начал поливать чужие останки из кожаного бурдюка. Жидкость шипела и пенилась, во все стороны летели брызги, от которых человек безуспешно пытался уворачиваться.
– Ну, скоро там?! – поторопил колдун.
– Сейчас, лэр! – засуетился солдат и, отскочив в сторону, поджег гномьей зажигалкой заранее приготовленный факел, после чего зашвырнул его в жутковатый костер. И тут же взвилось пламя, разгоняя подступившую ночь, а струйки дыма, завернувшись в спираль, потянулись к колдовской фигуре. Маг бережно достал из поясного кошеля подобный слезе камень и, сжав его руками, забормотал формулы заклинаний…
В таком положении чародей стоял, казалось, бесконечно долго, напуганные солдаты уже успели успокоиться и даже заскучать – по их мнению, ничего страшного не происходило, что уже настраивало на безмятежный лад. Лишь самые глазастые заметили, как сокрытый тенями ночи камень постепенно мутнел, приобретая неприятно белесый оттенок. Наконец чародей замолчал и, дернув плечами, стал заворачивать сжатый в кулаке камень в чистую тряпицу, после чего сверток укрылся в поясном кошеле.
– Теперь по коням! Живо! – во весь голос рявкнул маг и, подхватив принесенный ранее мешок с костями, быстрым шагом устремился прочь, туда, где должны были ждать солдаты с лошадьми. Заметив, что несколько человек замешкались, он вновь зло зарычал: – Если дорожите своими душонками, то двигайтесь быстрее!
Устрашенные солдаты ринулись вперед, едва не сбивая своего командира с ног. Наконец из темноты вынырнули темная фигура часового и смутные тени коней. Началась обычная в таких случаях неразбериха со звяканьем сбруи, ржанием лошадей и тихой руганью всадников.
От подножия холма отъезжали через каких-то пять-шесть минут, солдаты то и дело пугливо оглядывались на светящееся в темноте адским светляком место проведения обряда и на едущего в хвосте отряда мага. Отъехав на достаточное, по его мнению, расстояние или, быть может, уже будучи не в силах держать незримую тяжесть магических уз, тот поднял сжатые кулаки к небу и, привстав на стременах, рявкнул нечто повелительное. По фигуре всадника тут же пробежал поток багровых огоньков, который сорвался с кулаков и, подобно заряду из катапульты, устремился к оставшейся позади площадке. В ожидании чего-то ужасного некоторые солдаты из тех, что помоложе, втянули головы в плечи.
Позади же неожиданно вздулся грязно-серый, едва различимый во тьме ночи пузырь и тут же лопнул с грохотом сотен горных обвалов. В спины ударил невообразимо вонючий горячий поток воздуха, ударил и тут же исчез, будто его и не было.
Откуда-то справа вынырнули трое круживших в дозоре всадников, у одного из них через луку седла было переброшено чье-то тело.
– Лэр! Тут какой-то парень ошивался вокруг, что с ним делать? – поинтересовался на ходу один из солдат.
– Сбросьте в воду! – высокомерно бросил маг и пришпорил коня. Живых свидетелей происшедшего лучше было не оставлять.
В маленьком парке, около увитого изумрудным плющом дома, царила благостная атмосфера мира и спокойствия, словно тень того самого Равновесия, о котором спорят мистики и философы всего Торна, упала на маленький уголок шумной Пильмы. Узкие насыпные дорожки из гравия петляли между ухоженными деревьями, которые неизмеримо далеко ушли от своих дикорастущих собратьев и в этом парке образовывали притягательный зеленый лабиринт. Мягкий шелест листвы ласкал слух, а замысловатые изгибы узких малахитовых аллей дарили неожиданные подарки – то ты идешь под живой аркой, наполненной терпким ароматом жасмина, то из-за поворота величаво выступает каменная чаша фонтана с золотыми рыбками, и свежесть воды освежает затуманенный разум, а то, словно из ниоткуда, возникает укутанный шапкой тумана пруд с резвящимися чудными зверьками, за которыми так интересно наблюдать со стоящей рядом скамейки… Чудесный это был парк, и Насте никогда не переставало нравиться по вечерам прогуливаться по его тропинкам, выискивая все новые и новые тайны. Ее муж, первый помощник посла, не возражал, даря ей эти мгновения личного счастья в тени зеленого волшебства.