Первая палубная

- Ну, как успехи в географии? - спрашивает его Сашка.

- В Стамбул не скоро придем... Три тысячи миль... Никак нельзя меньше сделать.

5

В кают-компании идет общее собрание экипажа. На кожаных диванах сидит вся команда, машинная и палубная, кроме вахтенных. За одним из столиков, разложив перед собой листы бумаги, стоит болезненного вида рыжевато-русый человек. Это председатель судкома моторист Лебедев. Он говорит:

- Товарищи! У нас плохо обстоит дело с соревнованием.

Посмотрите на другие суда. Тот же "Декабрист" или тот же "Пестель" они имеют соревнующиеся вахты, а мы...

Сашка сидит возле иллюминатора, в который видно нестерпимую голубизну неба и моря. Он слушает внимательно. Он смотрит прямо в рот Лебедеву. Он думает: "Что такое соревнование? Наверное, это что-то озорное: "Вот вы все так, а мы вот как? Видали? Мы еще не так можем!"

- Я скажу, товарищи, - продолжает между тем Лебедев, - что при таком темпе, когда моторист опаздывает на вахту, неаккуратно сдает машину, льет масло куда попало... при таком темпе никогда мы не придем в Одессу!

- Стой! - прерывает его Моргунец, шевеля игольчатыми усами. - Стой! Дай слово сказать... "Пестель"! "Декабрист"!..

Был бы я на "Пестеле", в четыре-пять портов наверняка зашли б. Для команды отдых. А тут жди Стамбул, да еще сколько там простоишь... Сравнил!

Лебедев долго возражал ему.

Комично поднимая и опуская плечи, Сашка как-то боком подходит к столику председателя.

- Товарищи! - начал он. - Я... как бы сказать... Что ж, ребята, я так думаю, что соревнование нам определенно светит. Я - за! В самом деле, почему бы нам не прийти в Стамбул на сутки раньше? Что же, это совсем не плохо... Скажите нет, ребята? - посмотрел он на своих сверстников. - Ты, Бисо, и ты, Егор, писать вас?

- Пиши! - сказал Катернов.

- И меня пиши! Я тоже согласен! - сказал Бисо.

Первая ударная вахта была создана.

6

Вскоре в красном уголке уже висела доска соревнования с изображением аэроплана, автомобиля, голубя, мотоцикла, лотадн, матроса, рака и черепахи.

На всем протяжении пути по Средиземному морю, от Гибралтара до Греческого архипелага, первая палубная красовалась под аэропланом.

Когда теплоход вошел в Мраморное море, в рубрике "Экономия" значилось уже тридцать четыре часа. До Стамбула оставалось около семисот миль. Уже тянулись пепельно-зеленые массивы островов со спрятанными в глубине селениями, издали похожими на выводки гусят.

В полдень показались Дарданеллы. Сашка видел ветхие дома, облезшую мечеть, остатки старинной крепости. Два-три каменных здания грязновато-серого цвета, очевидно, были заняты казенными учреждениями.

Такая же убогая, немая жизнь тянулась по правой стороне пролива. Теплоход круто поворотил. Две фелюги показались из-за мыса. "Аджаристан" входил в Босфор. Сначала проступила топкая и еле видимая цепь огней-, огни размножились, и наконец огромная светящаяся бухта обозначилась перед глазами.

"Аджаристан" замедлил ход и стал на рейде. Тотчас же, визжа сигнальными рожками, из темноты стремительно приблизились к нему новый полицейский катер и старый, похожий на чисто выскобленное корыто, буксир "Гарвет".

По трапу поднялись тощие турецкие полицейские. Два лодочника зацепили свои утлые лодчонки за открытый иллюминатор одной из нижних кают и беспечно покачивались на волпах.

Капитану спустили шлюпку. Он вышел одетый в черный, плотно облегающий его приземистую фигуру штатский костюм, в шляпе и с тростью, торжественно поглядывая по сторонам.

Поздоровался с полицейскими. Из темноты завопил новый рожок, подплыл еще один катер; на корме его стоял мужчина в роговых очках и в мягкой фетровой шляпе, съехавшей на затылок.

- Эй, - обратился он к стоявшим на палубе матросам. - Хорошо ли привязан трап?.. Ну, здравствуйте! С прибытием!

Кто капитан? - спросил он, очутившись на палубе.

- Я, - сказал Лука Кириллыч, выступив вперед.

- Здешний представитель Совторгфлота, - приветливо улыбнулся человек, приподнимая шляпу. - Вы пришли на двое суток раньше. Грузы не готовы. Завтра погружу на "Декабриста".

- Я... Мы... - начал было Лука Кириллыч. - Следовало бы... Грузов, значит, нет? Тогда-а...

- Ну да! Чего вам тут стоять! - торопливо проговорил мужчина в роговых очках, надевая шляпу. - Ну-с, товарищи, счастливого пути! Всего хорошего. Привет Одессе!..

И, сделав ручкой, сбежал по трапу. За ним быстро сошли турки. Раздались снова визг и клекот сигнальных рожков, буксир и катер шумно отвалили. Проснувшиеся лодочники, спохватившись, отвязали свои лодки.

- Вира шлюпку! - приказал капитан. - Якорь! Боцман, передайте команде грузов нет. Стоянки не будет!

- Первая палубная, к якорю! - крикнул боцман. - Почему стоите? Или это вас не касается? - обратился он к Катернову и Бисо.

Но те не двинулись с места.

- Не имеем права! - шевеля игольчатыми усами, произнес Моргунец. Матрос не имеет права миновать Стамбул!

Лука Кириллыч посмотрел на Сашку, на его комичную, страдальческую улыбку и вдруг что-то как бы сообразил.

- Саша! - сказал капитан тихо. - Грузов нет, стоять не для чего. Надо подымать якорь на Одессу! Может быть, ты скажешь им что-нибудь смешное, Саша?

Сашка подошел к ребятам.

- Слушай сюда, Бисо! Слушай сюда, ребята! - страстно заговорил он. Что мы не видали в Стамбуле? Нищих мы там не видали? Фески с кисточками? Зачем же волноваться, парни! Вот еще немного - и покажется Екатерининский маяк. Это же наш, чисто советский маяк, ребята! И вообще, я вам скажу еще одно замечание. Мы соревновались для Стамбула. Будем соревноваться для Одессы. Что? Или это вам не светит, вахта?!

1930

КОЛОСОВ Марк Борисович (р. 1904). Первая палубная. Впервые опубликован в журнале "Молодая гвардия", 1930, № 12. Печатается по изданию: Колосов Марк. Сложная жизнь. Повесть. Рассказы. Очерки. М.: Советская Россия, 1979.