Страница 2 из 34
- Молчи, отродье гяуров, пока я не размозжил твою плешивую голову, заорал севший за руль и сорвал машину с места.
- У вас нет оснований быть с нами грубыми, - возмутился Саломак. - Тем более что вы захватили не только меня, французского ученого, но и русского профессора.
- Русского? - недоверчиво переспросил похититель. - Зачем здесь русский?
- Он консультант. Понимаете, консультант по запаху.
- Вот мы посмотрим, как вы тут оба завоняете, если нам не выдадут наших парней.
В ответ Саломак произнес целую речь:
- Господа! Я привык к вежливому обращению. Сотни лет назад Алжир захватили пираты и с благословения турецкого султана страна стала "государством пиратов". Но у вас, бойцов за освобождение Алжира, одинаково ненавидящих и султана, и пиратов, и колонизаторов, должны быть другие приемы. Я сочувствую вам и потому считаю долгом бойца Сопротивления предупредить вас, что мсье Рене - отнюдь не мой единомышленник - не ездит без вооруженной охраны. Мне кажется, что это его "кадиллак" спускается с противоположной стороны к вилле.
- Давай газу! - закричал сидевший сзади похититель, толкнув Саломака в спину, словно он мог прибавить ходу старенькому "пежо".
Автомашина, подскакивая на неровностях дороги, мчалась к великолепному стратегическому шоссе, построенному по четырехлетнему плану "освоения Северной Африки" на иностранные субсидии.
Вероятно, кто-нибудь из слуг Рене видел, как похитители увезли его гостей, потому что "кадиллак" задержался у виллы лишь на минуту.
Похитители заметили погоню, но не собирались уступать свою добычу. Они выехали на новое шоссе и с полузакрытой дверцей помчались по нему с предельной для "пежо" скоростью.
И вдруг все качнулись вперед. Мсье Саломак ударился головой в лобовое стекло, водитель лег грудью на руль и охнул. Анисимов и два его стража полетели на спинку переднего сиденья. Машина встала, мотор ее взвыл, колеса завизжали, понапрасну вращаясь.
Возможно, скрытые чадрой лица похитителей были растерянны. Они выскочили наружу и завозились у колес. Потом бросились прочь от шоссе.
- Куда вы? - закричал им вслед Саломак.
Один из похитителей обернулся и крикнул по-французски:
- Такова воля аллаха. Вам повезло, отродье гяуров, презренный джинн сожрал шоссе, чтобы нам не ехать.
- То есть как это сожрал? - переспросил Саломак, но похитители уже исчезли.
Больше всего они боялись быть узнанными, когда с убитого или раненого снимут чадру.
Анисимов оглянулся. Через заднее стекло виднелся приближающийся "кадиллак".
- Во всяком случае, что бы он там ни говорил про аллаха и джинна, это весьма любезно с их стороны - не прикончить нас перед расставанием, заметил профессор Саломак, выбираясь из машины и растирая шишку на лбу. Очевидно, пребывание в лагере и бегство оттуда научили его владеть собой.
Анисимов последовал за ним:
- Что же случилось? О каком прожорливом джинне шла речь?
- Непостижимо! - отозвался Саломак. - Колея в порошке. Вы только посмотрите. Этот прах был недавно асфальтом.
- М-да! - протянул Анисимов. - Похоже, что парафиновые связи растворились неведомо в чем. - Он пересыпал из ладони в ладонь тонкий порошок, взятый им из-под колес.
- Есть над чем подумать! - проворчал Саломак.
- Любую химическую реакцию можно повторить, - заметил Анисимов. - Хотя бы в лаборатории.
- Моя лаборатория к вашим услугам, профессор. Париж! Париж!
Подкатил "кадиллак" и тоже забуксовал колесами, увяз в порошке по самую ступицу.
Из машины выскочил розовощекий, коренастый, с туго обтянутым брюшком и нафабренными усами мсье Рене. За ним следом - пять молодцов. Все в беретах, блузах, они смахивали на апашей и были с автоматами.
- Вы живы, господа? Какое счастье! - воскликнул мсье Рене.
- Все в порядке, кузен. Нас никто не съел, чего нельзя сказать о шоссе, как заметил один из доставивших нас сюда любезных похитителей.
- Что за чепуху вы говорите, Саломак? Как можно съесть асфальтированную дорогу?
- В этом суеверном экспромте есть свой смысл.
- Это предстоит выяснить, - заметил Анисимов. - Для исследования выдвинем рабочие гипотезы, в том числе и о биологической коррозии асфальтов.
- Вы не исключаете джиннов? - живо спросил Саломак.
- Выясним в лаборатории, - пообещал Анисимов.
Глава вторая
БУЛЬВАРЫ
В Париже лил дождь. Крыши машин в многоструйном их потоке казались лакированными. Солнечные лучи, пробиваясь сбоку от дождевых туч, сверкали словно в движущихся зеркалах.
А на тротуарах бушевали водовороты зонтиков: строгих, темных - мужских; разноцветных, радужных - дамских.
Казалось, что от площади Согласия до Триумфальных ворот проходит парад машин и раскрытых зонтиков.
Елисейские поля знали много парадов. Накануне второй мировой войны, 14 июля, в день 150-летия Великой французской революции, здесь происходил последний мирный парад французов. Толпы парижан тогда заполняли бульвары по обе стороны аллеи, а над сплошными живыми стенами поднимались самодельные бумажные перископы, накануне продававшиеся с рук, или просто дамские зеркальца, в которых отражались нарядные мундиры.
Потом по этой же магистрали, печатая гусиный шаг, маршировали серые куртки и устрашающие черные ряды оккупантов. А на бульварах робко жались к деревьям одинокие прохожие.
И уж совсем недавно промаршировали здесь высадившиеся наконец в Европе американцы и сражавшиеся во Франции французские бойцы Сопротивления.
- А знаете, дорогой мой друг, о чем я думаю, когда смотрю на парижский асфальт? Что его не сожрали мерзкие боши, подобно одноклеточным дрожжам кандиды, слопавшим, к нашему счастью, шоссе в Алжире.
- Честь и хвала вашей лаборатории, Мишель, где удалось распознать в пожирателях дрожжи кандиды.
- Честь и хвала тому, мой друг, кто догадался об этом еще в Алжире.
- Меня натолкнул на такую мысль наш незадачливый похититель и его "прожорливый джинн".
Два профессора, недавно приехав в Париж из Алжира, шли от площади Согласия к Триумфальным воротам, к знакомому кафе.
Маленький француз высоко в руке держал зонт, чтобы прикрыть им своего высокого спутника.