Страница 11 из 14
Под конец тренировки они разбились на две команды и сыграли мини-матч на малом поле; «Противники» были в синих нейлоновых майках поверх спортивных костюмов, их центральным нападающим был Витька, которого Олег Васильевич недавно взял из «Зенита». Взял, как поговаривали, затем, чтобы составить конкуренцию Женьке.
Под Витькой играл Славик, который отдает не пасы, а подарочки – только что бантика на них нет. А под Женькой играл новенький пацан, которому еще и форму-то не выдали. И который и будет, может быть, когда-нибудь играть... Когда-нибудь потом.
Женька понял, что его подставили, и злился все больше.
– Шубин, – кричал Олег Васильевич, – чего ты ждешь? За тебя кто-то сделает черновую работу? Отбирай мяч, отбирай!
Женька промазал раз и два; а потом споткнулся, с разгону приложился щекой о жесткую, едва покрытую весенней травкой площадку – и почему-то успокоился. Не дожидаясь, пока увалень-новичок отдаст ему пас, рванул на свою половину поля. Славик почуял неладное – но ничего сделать не смог; Женька отобрал у него мяч, паснул Вовке, а Вовка, умница, паснул в ответ. Раз, два, три...
В Жекиной жизни бывали минуты, когда мяч становился частью его тела. Ради этих звездных мгновений он отдал бы все кубки мира; играючи, он оторвался от преследования. Легко паснул новичку – и тот понял его, отправил мяч на ту самую точку, где быстрый Женька оказался в следующее мгновение!
Центральный защитник Валька, против которого сейчас предстояло играть, был выше Женьки на голову и раза в полтора тяжелее. И обожал силовые единоборства, каждый сезон пожиная урожай желтых карточек за грубую игру; он шел навстречу Женьке, как паровой каток, но Женька обыграл его так просто и непринужденно, что Валька нарушил строго установленные тренером правила – заругался в голос...
Женька бежал, и ему виделось поле, по которому он, центральный нападающий, победоносно ведет мяч. И конные милиционеры, окружившие его, ничего не могут сделать.
Удар! Гол!
Краем глаза он увидел, как улыбается Олег Васильевич, как он что-то говорит незнакомому тренеру, и как тот согласно кивает головой.
Счастливый Женька попытался сдержать улыбку – но не смог. Из-за сетчатой ограды на него восторженно смотрели малыши – девяносто первый год, возвращавшийся как раз с тренировки.
А чуть подальше за железной сеткой стоял Женькин отец.
Улыбка сползла с лица – сама собой.
Что-то говорил Славик, но Женька не слышал его. Он видел, как отец подходит к Олегу Васильевичу, здоровается за руку. Что-то говорит, и улыбка у него заискивающая. Женька терпеть не может, когда люди вот так, заискивающе, улыбаются...
– Шубин, заснул? Пошли...
Он сделал вид, что вообще не заметил отца. И поспешил вслед за ребятами в раздевалку, туда, где на двери красуется красноречивая табличка – «Батькам вхід суворо заборонений».
В раздевалке – облезлой, давно требующей хоть какого-нибудь ремонта – стоял застарелый запах пота, мокрой обуви, резины. Женька быстро ополоснулся в душе, стал одеваться, сперва торопливо, потом все медленнее и медленнее.
Торопить встречу не хотелось.
И колом в горле стояла догадка: рассказал! Отец все рассказал! Про грин-карту... Сейчас Олег Васильевич пожелает ему счастливого Диснейленда, пожмет руку и попросит вернуть форму – зачем она юному американцу?!
От одной этой мысли в Женькином животе разливалась противная, вяжущая слабость.
Если он рассказал, я его возненавижу, думал Женька, завязывая шнурки ботинок. Если он рассказал...
Там ведь был тот, другой тренер! Зачем-то Олег Васильевич привел его – именно сегодня! Посмотреть на Женьку, это же ясно, они верят в него, они видят для него перспективу... «Шубин – будет забивать»...
Ведь Шевченко когда-то тоже было тринадцать лет!
Женька закусил губу. Он был легок на слезы – и знал за собой этот грех.
Раздевалка опустела; Женька сидел, прижав к животу мяч. Смотрел в покрытый рваным линолеумом пол.
Все мальчишки давно переоделись – Женьки не было видно.
Дима ждал, покусывая травинку. Повернуться и уехать сейчас было глупо. Означало признать поражение. В конце концов, может быть, Женька и не заметил его...
Если бы не заметил – вышел бы вместе со всеми.
Дима смотрел, как пацаны прощаются – надолго, до завтра. Как несколько парней рассаживаются по великолепным машинам – юных футболистов ожидают два «Мерседеса» и джип. Как прочие, помахав рукой, отправляются к троллейбусной остановке пешком.
Шикарные авто отъехали, оставив Димин «Жигуль» в одиночестве.
Да где же он, в конце концов?!
Будто почуяв скорый конец Диминого терпения, приоткрылась дверь. Вышли двое – маленький Женька и его огромная динамовская сумка.
– Эй, мистер Ребров!
В Диминой веселости была изрядная толика фальши.
Сын посмотрел на него, как на чужого. Нехотя, чуть прихрамывая, подошел.
– Женька, ты чего? Нога болит?
– Ты сказал? – враждебно спросил сын.
– Что? – растерялся Дима.
– Ты сказал Олегу Васильевичу... про Америку?
– Нет, – Дима удивился, как такое могло прийти Женьке в голову. – Я поздоровался... и спросил, как у тебя дела.
Женька помолчал; лицо его чуть просветлело, но враждебность не исчезла до конца:
– Зачем приехал?
– Подвезти тебя, – терпеливо сказал Дима. – Я как раз был рядышком, и решил тебя подвезти.
Женька перевел взгляд с отца на «Жигуль» и обратно.
– Тогда бы хоть машину помыл...
– Что?
– Машина грязная.
Дима смотрел на сына, пытаясь понять, издевается он, провоцирует – либо просто говорит первое, что пришло на ум.
– Помоем, – сказал он через силу. – Ну, садись...
– Обойдусь.
И, закинув на плечо свою огромную сумку, Женька пошел прочь по дороге – один. Всем своим видом показывая, что лучше ходить пешком, чем путешествовать в облепленной грязью развалюхе.
Наспех сделав математику, он поставил в видик кассету с лучшими голами столетия – то была его гордость, его коллекция. Уселся в кресло, положил на колени учебник истории; нажал на «Play».
...Его величество гол – квинтэссенция игры. Его величество гол – момент экстаза; гол – красота и поэтика любимой игры. Гол – мгновение, ради которого миллионы людей забывают о своих заботах, гол – это восторг и траур, в зависимости от того, чьи ворота поражены. Женька собирал голы по разным передачам, переписывал у ребят; тут были и старые голы в черно-белой записи, и новые, последние, в цвете, с повторами и рапидом... Из классики – великолепные голы «с ходу» короля футбола Пеле, потрясающие финты Гарринчи, заканчивающиеся отчаянием вратаря... А вот Бышовец с лету, через себя «ножницами» забивает в девятку в далекой Мексике – недаром ему там поставлен памятник за красоту игры... Тут были голы на разный вкус – и с пенальти, и с игры, забиваемые и головой, и ногами, и даже руками – знаменитый гол Марадоны, лукаво забитый сборной Англии при позорном недосмотре судьи – и, как говорил потом хитрющий виртуоз, то была «рука Господа»... Тут были немыслимые по траектории голы Шукера и Ривалдо на последнем чемпионате мира, и знаменитый недавний удар Шевченко на последних минутах – резаный со штрафного, нокаутировавший выигрывавшую сборную России и повергший ее в болельщиков в состояние шока. Тут была и коварный, с центра поля, «парашют» Ачимовича на 84-й минуте, наказавший не успевшего вернуться в ворота Шовковского – гол, размазавший по стенке сборную Украины и лишивший ее возможности играть в Европейском первенстве...