Сила всякого корешка

- Убийца Эухенио Крус крадучись выбирается из своего укрытия. Он похищает служебный револьвер Карлоса, а _также_ останки, грузит их на лошадь, которую привел с собой и тоже спрятал в отдалении, и возвращается к себе в лачугу. Потом он решает, что ему не хватит дров для сожжения жертвы. Поэтому он прячет тело в лачуге и уходит, чтобы принести еще дров. В это время отважный неудачливый Карлос просыпается, обнаруживает пропажу. Благодаря мыслительным способностям, столь высоко развитым среди наших полицейских, он выясняет путем дедукции, кто является вероятным убийцей и куда он скрылся. Он выслеживает его, а по дороге обзаводится мачете. Он встречается лицом к липу с архипреступником. Он убивает его. Я вынужден повторить: это неправильно. И повторю снова: его можно понять. Убийца Крус наверняка попытался бы скрыться.

- Как бы там ни было, свидетелем этого второго убийства оказывается весьма уважаемый гражданин, ветеран революции, Симон Макабео-Лопес... (Весьма уважаемый гражданин, ветеран Революции Симон Макабео-Лопес резким движением единственной оставшейся у него руки отдал честь и важно кивнул.) - ...который рано встал, чтобы пойти возделывать землю, пожалованную ему благодарной Республикой. Тут же вслед за этим ветеран Лопес информирует меня должным образом, прячем приходит ко мне одновременно с мальчиком Санта Анна. Полиция тут же приступает к расследованию, и мы обнаруживаем... то, что обнаружили. Труп, труп, труп там, голова в одном месте, голова в другом, Карлос невменяем, в состоянии шока. Итак. Вот моя реконструкция. Какого вы о ней мнения?

Воцарилось молчание. Через некоторое время заместитель начальника полиции сказал: "Мастерски. Мастерски".

- Благодарю вас.

- Такое точное, яркое, исполненное ясности воссоздание преступления можно обычно встретить лишь на страницах криминальной литературы. Но... senor jefe... [господин начальник (исп.)] это ведь неправда. Да, я вынужден сказать: это неправда.

Дон Хуан Антонио рявкнул: "Почему нет?"

Сепеда вздохнул, указал рукой на злосчастного Родригеса: "Потому что, senor jefe, вы знаете, и я знаю, и почти все в городе знают, почему. Эта сука, эта проститутка, Лупе де Родригес наставляла рога бедному Карлосу и с двоюродными братьями Эухенио и Онофрио Крус тоже. Одного мужчины ей не хватало. А Карлос был слеп ко всему".

- Правда, - со вздохом сказал тюремщик.

- Правда, - кивая, сказал ветеран.

- Правда, - сказали остальные полицейские, печально качая головой.

Взгляд дона Хуана Антонио стал свирепым. Затем выражение его лица смягчилось, и он опустил голову. "Это правда, - наконец сказал он. - Ай, Карлос! Горе мне!! Hombre! [Парень! (исп.)] Муж всегда узнает последним. Вот уже сколько недель я с трудом смотрю ему в лицо. Как же, под угрозой оказалась честь самой полиции. Как насмехались над нами железнодорожники. Мама!

- Значит, бедный мой Карлос... Ты наконец _узнал_, а? _Тем не менее!_ Дон Хуан Антонио чуть ли не закричал на остальных. - Мы должны придерживаться именно моей версии, вы согласны? Карлос и так уже пострадал, а вдобавок тут замешана честь полиции.

- О, мы согласны, согласны, senor jefe, - поспешно и с душой воскликнули остальные офицеры.

- Я полагаю, мы можем положиться на великодушие ветерана Лопеса?

Старик приложил руку к сердцу и поклонился. "Будьте спокойны, - сказал он. - Может быть, то, что совершил Карлос в каком-то смысле технически противозаконно, я не ученый, не юрист. Но это естественно. Это по-мужски".

- Очень по-мужски, очень, - согласились все остальные.

Дон Хуан Антонио наклонился, притронулся к плечу плачущего Карлоса и попытался его приободрить. Но Карлос, судя по всему, ничего не слышал и уж вовсе ничего не понимал. Он плакал, что-то лепетал, наносил удары по чему-то невидимому, а время от времени издавал приглушенные встревоженные крики и поспешно отскакивал назад. Начальник и все прочие обменялись словами и взглядами, выражая свое беспокойство. "Это начинает походить на нечто большее, чем временный шок, - сказал он. - Если так пойдет и дальше, как бы он, упаси Боже, не оказался в конце концов в Мизерикордии. Херардо, - приказал он самому молодому офицеру, - сходи попроси д-ра Оливеру зайти, когда он найдет удобным. Ему ведома механика современной науки... Не волнуйся, Карлос! - сказал он ободряюще. - Скоро ты у нас совсем выздоровеешь... Так... Я о чем-то думал... Ах, Сепеда".

- Да, сэр начальник?

- Ты говорил... с Эухенио и Онофрио Крусом тоже. _Тоже_. С кем еще? Кто этот человек или люди?.. Назови мне их имена, я настаиваю!

Заместитель сказал с изрядной неохотой: "Ну... сэр... мне известен только один. Исидро Чаче. Curandero".

Дон Хуан Антонио сначала изумился, потом пришел в ярость, затем исполнился решительности и выпрямился во весь рост. "Ага, curandero. Этот фигляр. Этот сутенер. Этот шарлатан. - Он потянулся за фуражкой. Пойдемте. Мы нанесем визит этому пережитку прошлого. Дадим ему знать, что у полиции имеются зубы. А?"

Старый Эктор, тюремщик, энергично замотал головой. Еще более старый ветеран революции выставил вперед руку. "Нет, нет, patron [господин (исп.)], - умоляюще сказал он. - Не ходите. Он опасен. Он очень опасен. Ему ведомы все лесные духи и демоны. Он может наложить на вас страшное заклятие. Нет, нет, нет..."

- Как! - с презрением вскричал дон Хуан Антонио. - Уж не думаете ли вы, будто я придаю значение подобным суевериям! - Он храбро выпрямился и стоял, не трогаясь с места.

Старый Эктор сказал: "Ах, patron. Это еще не все. Ведь я в конце концов, я тоже должностное лицо. Я не... Однако подумайте, сэр. Curandero ведомы силы каждого корешка, каждой травки, каждого листка и травинки. Ему известен каждый гриб, каждая поганка. Подумайте, подумайте... всего лишь щепотка в еде или в питье (а у кого из нас тысяча глаз?)... Подумайте о последствиях подобного отравления! Бесплодие, импотенция, выкидыши, нарушения зрения, паралич горла, воображаемые голоса, головокружения, боли, вспухание век, жжение в груди и в области сердца, галлюцинации, истощение, безумие и кто знает, что еще? Нет, patron, нет, нет".

- Он знается с дьяволом, - пробормотал Лопес, тряся головой.

- Хм, что ж, - сказал дон Хуан Антонио. - Мне начинает казаться, что это скорей задача священника, что вы скажете?

- Конечно, священника! Если не самого епископа!

Начальник полиции тут же положил фуражку на место. "Очевидно, таким образом, служителю отделенной от церкви республики не пристало вмешиваться в подобные дела. Благодарю, что обратили на это мое внимание. Мы не удостоим старого мошенника своим присутствием".

Взгляд его в это время был устремлен в окно. На лице его появилось ошарашенное выражение: "Стоит помянуть... Кхе-кхе. Разве я не говорил о служителе Божием? Взгляните". Служитель Божий и вправду пересекал в это время рыночную площадь, а его с формальной точки зрения противозаконную рясу почти полностью прикрывало не вызывающее никаких возражений пальто. Впереди него шел ризничий с маленьким ящичком, в котором, как все знали, он носил сосуды для последнего причастия.

- Эктор... сделайте одолжение, сходите узнайте, кто умер... а потом сходите спросите, почему задерживается доктор. Ай, Карлос, hombre!

Эктор рысцой отправился на улицу. Минуту спустя он вернулся и подошел достаточно близко, чтобы сообщить имя, прежде чем отправиться к врачу.

- Что он сказал? - спросил дон Хуан Антонио. - Кто?

- Abuelita Ана, сэр. Вы знаете, та самая...

- Что? - Дон Хуан Антонио удивился. - _Бабушка_ Ада? Кто бы мог ожидать? Сколько ее помню, она все умирала. Ладно, ладно, ладно...

Когда он поднял правую руку и медленно перекрестился, лицо его все еще выражало удивление.