Страница 2 из 6
Или ее подарок.
К тому времени, надо сказать, многое во мне уже успело измениться. Как-то понемногу обрел я душевное равновесие, стал более оптимистично смотреть на мир и на свое возможное будущее, строить кое-какие планы. В конечном счете, именно это и сыграло со мной злую шутку. Ведь попади я на Джинг тем человеком, каким три года назад вылетел с Кандуонна, и все в жизни пошло бы по-другому, и не пришлось бы мне недавно пережить столь тягостную встречу. Но, с другой стороны, если бы не эта встреча, я оказался бы способным совершить ошибку, исправить которую уже никто не был бы в состоянии.
Эйтье сказал, что каждый человек ведет двойную жизнь. В первой жизни он совершает ошибки, а во второй за них расплачивается. И с каждым прожитым годом доля первой жизни падает, а доля второй возрастает. Что ж, с этим трудно спорить. Сама природа, наверное, рассудила так, чтобы с возрастом количество совершаемых нами ошибок становилось все меньше, потому что все меньше у нас остается возможностей, чтобы их искупить. А если природа, делая нас умнее, все же не справляется со своей задачей, тогда в дело вмешивается случай. Именно это, как я понимаю, произошло со мной. Ведь не вмешайся случай, и мне, возможно, удалось бы совершить ошибку, расплатиться за которую я бы уже не успел.
Я не могу судить о том, кто и как делает подражания настоящим джингам. Человеческий разум за сотни тысяч лет эволюции стал таким изощренным в изобретении технологий, что, наверное, любая комбинация характеристик, свойственная тому или иному артефакту, без особого труда может быть повторена множеством способов в самых разных человеческих мирах. Но анализ, расщепляющий целое на отдельные компоненты, никогда не был гарантией успешного синтеза, способного вновь породить целое, подобное прежнему - иначе джинги, которые производят по всей Галактике, везде обладали бы одинаковыми качествами. В том числе и теми, которые породили легенду о них. Здесь, думается, уместно сравнение джинга с неким текстом, несущим в себе вполне осмысленную информацию. Те, кто пытается воспроизвести этот текст самостоятельно, сперва разбивают его на отдельные буквы, а потом складывают из них некий новый текст, внешне похожий на исходный, но бессмысленный в самой своей сути. Аналогию можно продолжить, если сказать, что исходный текст есть образ некоего конкретного человека образ настолько полный, что джинг по сути своей являет собой копию этого человека, слепок с его души, разума, тела. Слепок, сокрытый до поры до времени, но просыпающийся в некие критические жизненные моменты...
Как именно жители Джинга овладели этим искусством - тайна сродни тайне любого настоящего искусства. Но то, что выходит из их рук, вполне достойно легенды, которую все вы знаете. Я имею все основания говорить это. Я испытал это на себе.
Итак, много-много лет назад наша экспедиция прибыла на Джинг. Я был совсем молод. Тридцать один год - почти что детский возраст. И я уже полностью оправился от пережитого потрясения, уже строил планы на будущее и был полон надежд. В молодости не так уж трудно преодолеть жизненные катастрофы - есть еще запас душевных сил, чтобы снова встать на ноги. И надежды в молодости очень легко восстанавливаются - так же, как без труда восстанавливаются утраченные органы. Конечно, восстановить утраченное душевное равновесие - задача гораздо более сложная, чем, скажем, отрастить заново отрезанную руку, но природа человека такова, что рано или поздно он все преодолевает. Только душевная усталость, которая, не находя себе выхода, копится с годами, и сводит нас, наверное, в могилу. Но все мы знаем, что безумцы, решившиеся сбросить ее, перестают быть людьми, и обретенное ими бессмертие не стоит того, чтобы к нему стремиться.
Легендам свойственно изображать миры, связанные с некими таинственными и непостижимыми явлениями, в каком-то патриархально-примитивистском духе. Увы, Джинг - тот самый, подлинный Джинг - совсем не таков. Аборигены Джинга не живут в деревянных хижинах, стоящих по берегам величественных рек, не поют по вечерам заунывных песен, собравшись вокруг очагов, не ходят в звериных шкурах и не верят в многочисленных духов и прочую чертовщину. Я повидал немало таких миров но Джинг совсем не таков. Я не склонен раскрывать его местоположение пусть оно останется тайной - и поэтому обойдусь без излишних подробностей. Замечу только, что это метапланета. Высокоиндустриальная - иными метапланеты и не бывают - с самобытной, утонченной культурой, но без каких-либо существенных отличий от других цивилизаций, избравших сходный путь развития. После университетской тиши, характерной для моего родного Кандуонна, Джинг поразил бы меня - если бы за три прошедших года я не посетил с десяток подобных миров. К тому моменту я уже перестал удивляться и постарался, насколько возможно, сосредоточиться на получаемых от профессора заданиях. И потому не кинулся, как это свойственно новичкам, постигать соблазны этого нового мира, а сразу принялся за работу.
Только потому, наверное, я и стал обладателем подлинного джинга.
Основной язык Джинга - один из диалектов тхаангар-пранага. Это обычная история для метапланет и, если вы интересовались лингвистикой и знакомы с основными концепциями этого языка, то легко поймете, почему из всех человеческих языков он наилучшим образом подходит для условий, в которых обитают жители метапланет. В частности, конструкции двойного, тройного и вообще кратного следования, естественные для тхаангар-пранага и не имеющие адекватного перевода на другие языки, позволяют оптимальным образом ориентироваться во внутренних пространствах метапланетных сфер, поскольку, как было показано еще в глубокой древности, мысль и язык, на котором она выражается, взаимосвязаны и обусловливают друг друга. По своему опыту скажу, что до того, как мне удалось овладеть азами тхаангар-пранага - я изучал классический его вариант под непосредственным руководством профессора - мне нелегко было определиться на метапланетах, ибо способность к пространственной ориентации, в отличие от языка, на котором говоришь и мыслишь, есть свойство врожденное, и эта способность была у меня не на очень высоком уровне.
Пожалуй, именно тхаангар-пранаг и возможности, которые он передо мной раскрыл, и способствовали моему духовному возрождению. Мною тогда овладела идея мышления на каком-то ином языке, на которым формулировка всех моих жизненных невзгод была бы такой, что они перестали бы терзать мне душу, и препятствия, которые казались мне непреодолимыми, просто исчезли бы из сознания. Я не афишировал эти свои мысли, и потому только спустя много лет узнал, что был далеко не оригинален. Оказывается, еще за восемнадцать тысяч лет до Второй волны расселения группа философов, называвшая себя Братством Свободного Сознания, начала разработку языковых конструкций, которые преобразовывали бы сознание мыслящего на этом языке человека в желаемую для него сторону. Определенного успеха они добились, следы их лингвистических поисков сохранились и живут во многих современных языках, но сама цель, которую они преследовали, оказалась недостижимой, ибо изменяющееся сознание постоянно меняло и самые цели своего преобразования, и тот, кто ступал на этот путь, попадал в порочный круг постоянных изменений и не в состоянии был достичь какого-то стабильного состояния.
Но, впрочем, я отвлекся и начал рассказывать совсем не о том. Но раз уж зашла речь о вещах, не имеющих к джингу прямого отношения, то я постараюсь вкратце рассказать, к чему привели меня мои лингвистические поиски.
Обдумывая достаточно упорно проблемы, возникающие из анализа связи образа мыслей человека с языком, на котором он разговаривает, я неожиданно для себя пришел к осознанию гигантской опасности, которая угрожает человечеству. Опасность эта состоит в том, что люди не имеют в окружающем их мире иного мерила ценностей, чем сам человек. Умея измерять физические характеристики мира, мы, по сути дела, не имеем постоянных и абсолютных ориентиров в своем собственном развитии, и не в силах осознать поэтому, куда же это развитие способно нас завести. Кто-то может подумать, что все это - чисто философские, второстепенные, не имеющие отношения к реальной жизни вопросы. Но история показывает, что такого рода вопросы оказываются порой гораздо ближе к нашим истинным жизненным потребностям, чем нам хотелось бы думать. Ведь не секрет же, что многие из человеческих цивилизаций несмотря на очевидные, вроде бы, технологические успехи, несмотря на многолетнее и успешное развитие, в том числе и культурное, несмотря на богатейшие традиции все же вырождаются, деградируют, и все усилия как-то поправить их дела пока что не приводят к успеху. А причина этого лежит на поверхности - для того, чтобы успешно развиваться, необходимо иметь какую-то цель вне себя самого. Мы же этой цели лишены, поскольку не оказалось в Галактике иного разума, отличного от человеческого (ах как мечталось когда-то о таком разуме, ах как убеждены были люди в его существовании накануне Первой волны расселения!), и нам просто не с чем и не с кем себя сравнивать.